Андрей Кураев: Оскорбляющийся бог – это не Бог, а идол

Известный в обществе священник — о митинге в Грозном, излюбленном методе чиновников и проблемах «оскорбленных чувств».

Эхо «карикатурного скандала» (теракт во Франции в редакции журнала Сharlie Нebdo из-за карикатуры на исламского пророка) еще долго будет греметь. В том числе в России, где в Грозном правоверные мусульмане даже собрались на миллионный митинг.

[:same:]

Вот и в программе «Время покажет» на Первом канале развернулся нешуточный бой: где грань между «свободой слова» и «оскорблением чувств»? Единственный сохранявший невозмутимое спокойствие был протодиакон, научный сотрудник кафедры философии МГУ Андрей Кураев. С ним «Собеседник» и поговорил после эфира.

— Участники передачи спорили, кричали, перебивая друг друга. А ведь речь шла не только о веротерпимости. Но и о культуре: умении выстраивать диалог, слушать и слышать. Поспорили, покричали, и пошли по домам... А проблема осталась.

— Я по профессии философ. Это человек, который простые вещи делает сложными. Философия помогает мне не становиться жертвой легких пропагандистских клише. Реальную проблему нельзя решить наскоком в кричащем ток-шоу. И если я это знаю заранее — зачем же мне там кричать?

— В программе так и не прозвучал вопрос, хотя напрашивался: мусульмане по природе своей более вспыльчивы, взрывные?

— Природа мусульман та же, что у древних православных монахов: первые монастыри возникли именно в тех краях. Но те люди IV века смогли отказаться от своих «распальцовок». Под тем же солнцем и в тех же песках. Есть слова Христа: «Нет больше той любви, как положить душу свою за ближнего своего». Мы их сегодня обычно слышим в сопровождение милитаристской риторики: это, мол, про «защитников отечества» и солдат. Но те древние и восточные монахи об этих словах вспоминали по иному поводу: «Кто, будучи оскорблен, не отвечает тем же — тот полагает душу свою за ближнего своего».

[:rsame:]

— А мусульмане Кавказа? Ведь только они вышли протестовать против французских карикатур и оскорблений чувств.

— Мне кажется, в Грозном имела место политическая манипуляция. Ну какое дело жителю горного аула до того, что происходит где-то во Франции, в редакции какой-то там газеты? Никакого! Но ведь кто-то донес до них эти картинки, перевел тексты к ним с французского на чеченский и пояснил, что пора почувствовать себя оскорбленным.

Далее включились административные силы. Во всем субъекте Федерации объявлен выходной день — из-за митинга. Жителям дальних населенных пунктов выделили автобусы — чтобы могли добраться до центральной площади Грозного. Безусловно, это политическое решение. И смысл совершенно понятен: демонстрация силы.

[:image:]

— Зачем? Кому выгодно?

— Это вопрос к Суркову — ведь он курирует Чечню и господина Кадырова. На мой взгляд, месседж этого митинга вполне укладывался в кричалку первого украинского майдана: «Разом нас богато, нас не подолати» — «Нас много, и нас не победить». Аппетит приходит во время еды — есть такая поговорка. А есть известный принцип, по которому, увы, живут очень многие религиозные лидеры и конфессии. Он звучит так: «Пока мы в меньшинстве, мы должны добиваться равноправия. Когда мы добились равенства, мы должны требовать преимуществ. Когда мы стали большинством — надо требовать запрета всех остальных». В тексте Корана исследователи выделяют две группы сур (глав). Первые, «мекканские», написаны, когда пророк был гоним. Там есть слова о веротерпимости и ненасилии. А вторые, «мединские», относятся к более позднему периоду — когда основатель ислама был уже при власти. Тут интонации гораздо более жесткие. Выступая перед влиятельной или господствующей немусульманской аудиторией, исламские проповедники цитируют более ранние, «мекканские», тексты. Внутри же самих исламских государств популярнее вторые. И чем больше будет расширяться политическая власть российских мусульманских общин, тем более требовательными они будут становиться. И митинг в Грозном — шаг в этом направлении.

[:same:]

Вообще российский ислам до определенного момента был неагрессивным. Кавказ не входил в пределы России, а исламское Поволжье за сотни лет привыкло жить под властью людей с иными взглядами: сначала православными, потом — атеистическими. В советские годы было издано немало карикатур, в том числе антимусульманского содержания. Но почему-то не было ни митингов, ни погромов редакций. А теперь — пожалуйста. И государство ослабло, и советчики постарались: «вы слишком аскетичны, на самом деле быть мусульманином — это значит все время что-то требовать и чем-то возмущаться!» Так вот, как философ скажу: реакция даже традиционно верующих людей на те или иные события определяется не столько их традиционной верой, сколько меняющимся политическим контекстом.

— Начиная диктовать, в том числе в Москве, свои условия, правоверные мусульмане становятся опасны?

— Вы хотите усложнения российского политического ландшафта за счет появления религиозно-политических групп давления? Я –нет.

— Во что выльется «демонстрация силы»? И надо ли такие вещи пресекать?

— Хоть и говорят, что «Восток — дело тонкое», это не совсем так. Восток очень хорошо понимает язык силы. И когда вышли миллионы людей во Франции на митинги против террористов, определенный «восток» увидел: не запугали. Думаю, это поможет им на время успокоиться. А вот путь бесконечных уступок будет лишь дразнилкой.

[:rsame:]

— Есть мнение: за терактом в Париже стоит некая «третья сила» — хотят поссорить Восток и Запад. Согласны?

— Не буду утверждать ни это, ни обратное. Не знаю. Но в христианстве неважно, кто и как тебя искушал. Важно твое итоговое согласие. В разных странах мусульмане выходят на митинги с плакатами: «Я — это Куаши» [братья Куаши — главные подозреваемые в совершение теракта — авт.]. Вряд ли эти плакаты — заказ Госдепа. Это выбор самих людей, и судя по лицам, выбор искренний. Отсюда — классический вопрос: «Учили-то всех, но зачем же ты отличником стал?»

[:image:]

— Хоть убейте, а не могу представить себе даже 100 тысяч оскорбленных москвичей, православных, которые вышли бы в центр города — потому что оскорбили их чувства. Тут же власти скажут, что протест и готовят революцию, объявят оппозицией и самых активных отправят куда следует. Я о том, что почему-то мусульманам собираться в Грозном разрешено, даже транспорт выделяют. А православным в Москве — нет. Где справедливость?

— Не стоит превращать православие в бледную реплику разгневанного ислама. Не надо участвовать в этом всемирном чемпионате по демонстрации своих оскорбленных чувств. Если проповедуешь христианство, познакомься получше с Нагорной проповедью. Понятно, что по природе мы все альфа-самцы. Но человек, ставящий перед собой собственно духовные задачи, наткнувшись на оскорбление, должен прежде всего решить задачу внутреннего самоконтроля — не дать в себе проснуться этой альфа-самцовой реакции. Надо не обидчика выслеживать, а посадить на цепь свою внутреннюю обезьяну.

[Прим. ред.: 22 апреля 2012 года по всей России прошло «молитвенное стояние в защиту веры, поруганных святынь церкви и ее доброго имени», организованное РПЦ. В Москве акция проходила у храма Христа Спасителя, мэрия ограничивала движение по улице Волхонка. По официальным данным, в московском стоянии участвовали 65 тысяч человек.]

[:same:]

— Но если оскорбили Бога, я должен за него вступиться?

— Император Тиберий — тот самый, чьим именем был вынесен приговор Христу — сказал: «Преступление против богов — забота самих богов». Слыша такое, и сегодня хочется воскликнуть вслед за булгаковским Пилатом — «На свете не было, нет и не будет никогда более великой и прекрасной для людей власти, чем власть императора Тиверия!» Если некто оскорбил Бога –кто я такой, чтобы своей немощной рукой вмешиваться в столь высокие отношения? Бог, который может оскорбиться человеческой бумажкой, — не настоящий Бог. Скорее Бог оскорбится, узнав, что кто-то на земле дерзает говорить, карать и убивать от Его имени.

А чувства верующих... Знаете, чувства можно оскорбить не только картинкой. Епископ, который лебезит перед губернатором, — не оскорбляет ничьих чувств? Педофил в рясе? Хамящая «приходская ведьма»? Священник, отказавшийся бесплатно совершить требу для бедняка? Советский канцеляризм церковной печати? Почему из этого потока почти ежедневных оскорблений моих христианских чувств я должен выделять эпизод в очень далеком Париже?

Поймите, я не защищаю карикатуры из французского журнала. Они действительно мерзкие. Но faux pas [ложный шаг] французов не стоит использовать для подкормки нашего русского инстинкта тотального и восторженного запрещательства. Рос[комнадзор] поспешил запретить все карикатуры на всех религиозных деятелей вообще. Вообще то, что контора с таким названием сует свой нос в духовные дела, это уже само по себе смешно и карикатурно.

[:image:]

А теперь вспомните, что Христос говорит фарисеям — крайне уважаемым в своей среде людям: «Вы — гробы, покрашенные снаружи, а внутри полные нечистот». Это словесная карикатура, которую очень легко переложить на язык карандаша. Граница между притчей и анекдотом вообще весьма условна. Вот вполне традиционная церковная история: священник ленится вслушаться в рассказ человека, который без подлинного покаяния пришел что-то поболтать на исповеди. Батюшка тем не менее произносит ритуальные слова: «Прощаю и разрешаю тебя». Но тут в храме является сам Христос и опровергает: «А я не прощаю!» Эту историю можно отобразить рисунком, даже комиксом. Оскорбятся ли православные верующие?

[:rsame:]

— Бесспорно, карикатурный скандал — это конфликт разных ценностей.

— [И] те, и другие ценности — наши. Ценность свободы слова и свободы совести — ценность христианская, впервые возвещенная именно христианскими мучениками. Они кровью своей отстаивали это право перед лицом государственной машины Римской империи. Но и право человека на «приватность» и право на защиту от всевозможных троллей — это тоже естественное право человека. Вопрос в том, как эти две ценности совместить.

— И как же?

— Готового ответа у меня нет. Поэтому я прошу Рос[ком]надзор нажать на тормоза и начать трудную и долгую дискуссию. По ходу дела надо дать ответ на вопрос: как может одна из религий свои запреты распространять на всё человечество?

Понимаю, мусульмане не считают себя вправе изображать своего пророка. Но почему они решают и за меня? Представьте, что я пишу книгу для детей об истории религий. Детям нужны картинки. Как я смогу написать главу об исламе без рисунка его основателя?! Меня будет глодать чувство профессиональной недобросовестности: ибо мне не удалось рассказать равно интересно и доходчиво про все религии... Так и до язвы недалеко...

И совсем всерьез: если я, не будучи мусульманином, приму это их табу, то как я смогу отклонить другие табу — как ислама, так и религии джайнов или племени мумбу-юмбу? Может, заменить Конституцию на сборник запретов, принятых у каких бы то ни было групп людей?..

[:wsame:]

[:wsame:]