Надежда Бабкина: Как можно не хотеть нравиться Путину?

Надежда Бабкина вступила в «Единую Россию» аж в 2002 году, на заре правления Владимира Путина, первой из артистического цеха проявив прозорливость.

Чуть больше месяца назад она получила шикарное здание под свой театр «Русская песня», построенное с нуля в престижном районе Москвы, а заодно стала депутатом Мосгордумы. Надежда Георгиевна сегодня – это интересный симбиоз задорного политика-утописта, удивительно молодо выглядящей пробивной артистки, крепкой хозяйственницы и не менее крепкой очаровательной бабушки.

«У Пугачевой свои преференции»

– Сейчас мы с вами сидим в уютном буфете вашего театра. А говорят, когда здание только начинали строить, вы с коллективом спустились в котлован и прямо там спели…

– Я хотела, чтобы в этом зале было хорошо. И понимала, что это надо закладывать в фундамент. «Давайте, – говорю, – девчонки и мальчишки, вместе пойдем туда и озвучим, попоем немножко». Это возымело успех. Строители в касках нам аплодировали. Даже тогда, в бетоне, все равно мы получили это ощущение акустики. Круто было! Никогда не забуду.

[:same:]

– Значит, верите в сакральное?

– Верю. Я вообще человек верующий. Это все идет от национальных традиций народов, и русского в том числе. Это наша жизнь. Наше самосознание. Любовь к своей семье. К предкам. К родственникам. Нам сегодня не хватает любви. Мы стесняемся этого слова. Мы всё перевели в плоскость секса. А это же совсем пошлятина. Любовь – это нечто другое, то, что никогда нельзя потрогать руками.

– Были разговоры, что на церемонию открытия приедет Путин…

– Да, я надеялась, что приедет Владимир Владимирович. Мы разговаривали с Владимиром Владимировичем, но я понимаю, что в мире не все так благополучно, напряженно. Но то, что он прислал приветствие и поздравление, я считаю, это грандиозно, это большая поддержка и торжественность. Не каждому он это присылает, понимаете? Все серьезно. Вообще, мы же не только ха-ха и хи-хи тут – развлекательные мероприятия собираемся проводить. Тут и мастер-классы можно устраивать, и конференции, демонстрировать разные национальные традиции нашего великого государства. География страны огромна. А театр фольклора – он единственный на всю страну.

– Вы говорите о необходимости театра фольклора, но скептики вам отвечают, что сцена ваша стала сдаваться в аренду еще до официального открытия.

– Я обожаю скептиков. Это люди, которые сами ничего не сделали, но кого-то ущипнуть или укусить – с большой радостью. Что значит «сдается»? Не сдается, а идет в рамках театра фольклора. Кого это может раздражать? Того, кто пессимистичен вообще. Поэтому мне нет смысла ни перед кем оправдываться. Я просто это сделала. А все остальное меня меньше всего волнует.

– Я был у вас в костюмерных цехах. Там, конечно, шикарно. То есть зависти не избежать. Если к вам подойдет, например, Алла Борисовна Пугачева, давно мечтающая о своем театре, и спросит: «Как?», что вы ей скажете?

– Да ну, бросьте! Во-первых, у Аллы Борисовны Пугачевой есть свои преференции. Во-вторых, свои идеи, свои мечты она осуществила – какие хотела. А если ей покажется мало, ну… она не тот человек, который у кого-то будет спрашивать: «Как?» Она сама знает, как. Поэтому не будем говорить о том, чего не будет никогда.

– Мне сказали, что в этом здании пять этажей театра. Остальное – бизнес-центр. А сколько всего этажей?

– Сколько офисная часть, я даже не знаю. Наверное, этажей одиннадцать тут всего.

– Вы не раз говорили, что государство на театр не потратило ни копейки, но почему-то все время благодарите Собянина…

– За правильное решение. Здесь мог оказаться торгово-развлекательный центр. Были и такие пожелания – не дать состояться этому театру. И с этим мне приходилось бороться.

– А инвестор вообще хотел строить театр?

– Хотел. Мы изначально говорили с инвестором о театре, он понимал, что объект культуры – это не особо выгодно. Но человек понял, что вкладывается в духовность. Конечно, взамен он должен был получить какую-то площадь, которая представляла бы коммерческий интерес. Он ее получил. Но в объект культуры, который он создавал, я, не скрою, вмешивалась. На каком-то этапе я стала раздражать эту компанию, генерального директора, его зовут Валя Виноградов. Но потом мы сели за стол, я говорю: «Валечка, ты на меня не сердись, я не строю себе личную хатку». Я вообще никогда не соединяю личное с большим, общественным. В личную жизнь стараюсь никого не пускать. Это такое место, где я позволю себе быть голой и никого это не должно волновать. Мои дети, внуки, мой любимый человек – это моя жизнь. Мало того что это не является ни для кого примером, это не должно никого касаться.

[:image:]

Взяла на работу Собянина

– Заметьте: не я эту тему предложил. А вам она кажется актуальной?

– Конечно. Сейчас вообще люди сидят в интернетах и там организуют себе личную жизнь. Но что это за жизнь? Тебя никто руками не трогает, тебя не обнимают, ласковых слов в уши не говорят, по голове не почешут, чай не попьешь. Какая-то мертвая зона. Человек живет, а на самом деле уже умер. Хотя сейчас дети уже с такими познаниями… Вот у меня Георгий, внучок, четыре года ему. «Надя, – тычет мне на айпаде, – ну смотри! Надо нажать вот на эту картинку!» Я-то это знаю, но не хочу его лишний раз на это подсаживать. Лучше пусть посмотрит русский мультик. Когда я приезжаю, он счастлив: «Ой, Надя приехала! Давай я не буду сегодня спать! Наденька моя любимая, как я тебя люблю, если б ты знала!» Вот эти слова – они такие силы мне дают! Какая там усталость?!

[:rsame:]

– Почему вас внук Надей называет?

– Не знаю, хочет так. Он знает, что я бабушка. И Верочка, внучка – годик и три месяца, – вот я приехала, открываю дверь, она: «На-дя».

– Кстати, о родственниках. Исполнительный директор вашего театра Антон Собянин – случайно не родственник того, кто принимает правильные решения?

– Его дедушка и папа Сергея Семеновича – братья. Они все из Сибири. Но это неважно, он никогда не пользовался фамилией. Правильно воспитан. У него отличный опыт, он работал в команде Тулеева. У Тулеева, знаете, не забалуешь, это масштабный человек с государственным мышлением. Антон там был министром молодежной, социальной политики и спорта. Мне нужен был такой человек, на которого я могла бы взвалить эту ношу. И знаете, мне нравится, как он работает!

– Вы сказали, что на сцене будут представлены коллективы из России. А ваши коллеги по русскому фолк-цеху могут появиться? Если не Надежда Кадышева, то хотя бы Пелагея…

– Пожалуйста! Только Пелагея почему-то перестала петь народные песни. У нее их в репертуаре пять-шесть штук, все остальное англоязычное. Жалко. Она талантливый человек, у нее отличный потенциал, но она сделала от силы десяток народных песен, на сольную программу маловато. А все потому, что народная певческая культура сейчас не особо востребована. Денег не приносит. Вкладываться надо в культуру, особенно в русскую. Когда приезжаешь в любую страну, ты там видишь 80 процентов национальной культуры и только 10–20 гостевой. У нас все наоборот: свое куда-то задевали, а выпячиваем то, что модно, круто – англоязычное и так далее. Так же и на радио. Где вы видите, чтобы звучала русская песня? Ее нигде нет. Я неформат. За редким исключением – когда я, например, прихожу на прямой эфир, они ставят две-три песни. Но если Пелагея придет сюда с классной программой русских народных песен, разнообразных, это будет круто! У Нади Кадышевой есть площадка, где она выступает, но если придет, пожалуйста, с большой радостью! Мы ее, кстати, приглашали на открытие, но она, к сожалению, была на гастролях.

– Вы сказали, что у нас выпячивают англоязычное. Сейчас снова возникли разговоры о том, чтобы ввести квоты на иностранные песни. Вы за?

– А что плохого? Хорошо.

– А сколько процентов должно быть российской музыки?

– 80. А гостевой – 20. А лучше – 10.

«Нет антагонизма к украинской традиции»

– Негостеприимно вы как-то. Ну, хорошо, а у вас в театре могут появиться, например, украинские коллективы?

– Если они захотят, пожалуйста, с большой радостью. У меня нет никакого антагонизма к украинской традиции. Шикарная культура, очень душевные, наполненные, мелодичные песни. У меня папа все время пел их. Я думаю, что пройдет время и все вернется на круги своя. Знаете, когда человек болеет, он бывает неадекватен. Я думаю, что они сейчас больны, и больны очень сильно.

– А там думают, что больны тут.

– Это их право. Но, к счастью, мы движемся, работаем, развиваемся. А там грустно все.

– А вы тоже осуждаете Макаревича за его позицию?

[:same:]

– Я не осуждаю, я просто удивляюсь. Что ему не так-то? Его поддерживал Владимир Путин, поддерживало все руководство. Давали возможность развиваться, у него на телевидении такие шикарные возможности были… Он – мегазвезда. По линии рок-музыки государство ему оказывало мощную поддержку. Я понимаю, когда он был недоволен Советским Союзом. Не знаю, хорошо там ему было или плохо, но он был очень популярен и известен. Вот у меня, например, нет никаких претензий к Советскому Союзу, в котором я воспитывалась и жила. Трудно было, ну и что? Но я прошла эти трудности, и теперь я знаю, кто я. Сформировала в себе нужные качества. Идеология государства была абсолютно точная – она была объединяющая. Я не знаю, что у Андрея в голове совершилось. Прежде чем осуждать, наверное, нужно было окунуться в это и разобраться в политических, исторических вопросах. Огульно я бы не стала поддерживать людей, которые расстреливают других людей…

– Да он вроде не… Впрочем, в украинской теме можно глубоко зарыться, не будем…

– Не будем, да.

– Но в России стали отменять концерты – и Макаревича, и Дианы Арбениной. Как вы к этому относитесь?

– Зачем вы так говорите? Арбенина сейчас на «Первом канале» душевно пела песни. Всё в порядке.

– Но в регионах концерты отменяют. Скажем, в Екатеринбурге.

– Это же решение тех организаций, которые приглашают. Значит, они не поддерживают высказывания Андрея Макаревича. Для меня это было откровением, что он стал так высказываться вместо того, чтобы объединиться со всеми и поддержать людей, которые отстаивают свой дом, свою позицию, сказать: «Прекращайте, мы, артисты, просим вас: прекратите уничтожение друг друга». Как-то странно… Но не хочу я эту тему обсуждать, потому что у каждого кулика свое болото и каждый кулик в своем болоте хозяин. Поэтому пусть он отвечает за свои поступки, а я – за свои.

– А вы действительно считаете, что для всех так важна поддержка Путина? По-моему, не для всех.

– Я с вами не согласна. Если президент тебя поддерживает, о тебе знает, это такой карт-бланш, такая перспектива для твоих идей и мыслей, чтобы двигаться дальше! Как это так? Это не может быть безразличным для творческого человека – замечен он или не замечен президентом. Нет такого творческого человека, который не мечтает о том, чтобы его заметил президент Российской Федерации. Ну нет такого. Не верю я. И вы не верьте.

– А вас нигде не запрещают? Скажем, Валерию и Газманова не пускают в Латвию…

– А я сейчас туда не езжу, в Латвию. Меня не приглашают в эту программу (имеется в виду конкурс «Новая волна» в Юрмале. – К.Б.). Я не их формат. А до этого я была там, работала.

[:image:]

«Меня избиратели переезжали танком»

– Леонид Ярмольник так же, как и вы, баллотировался в Мосгордуму, но, в отличие от вас, не прошел туда. Был жутко разочарован. Сказал, что в политику больше ни ногой. Вы не следили за его кампанией?

– Некогда было. У нас были разные районы. Наверное, и разные программы.

– Думаю, что даже разные партии.

– Да вы понимаете, до праймериз я вообще не от партии была, шла самостоятельно. А после общенародного голосования поняла, что конкуренция будет серьезная и… Ну а что партия? Она же за меня не ходила по дворам. Главное – как ты общаешься с народом, какие программы ты предлагаешь. Я не знаю, какие программы предлагал Лёня. Просто знала, что он идет. Вы не представляете, какая была нагрузка. Общение с жителями было жестким, иногда совсем нелицеприятным, и не все так гладко, как я бы хотела. Меня как будто танком переезжали каждый день.

– Кто мог переехать танком Надежду Бабкину?

– Да вы что?! Когда народ идет к тебе на встречу, он в первую очередь говорит, чем он недоволен. Говорит: ты должна, ты просто обязана мне помочь. Если люди хором говорят, что там вот такая дыра и это грозит увечьями всем, кто выходит из подъезда, то ее надо заделать.

[:rsame:]

– А вы не чувствуете себя не в своей тарелке? Зачем вам разбираться, почему не заделаны дырки в подъездах? У вас же вот есть театр…

– Я ведь живу не на Луне. И в нашем доме тоже есть такие же проблемы. Но я могу собрать просьбы, бумажки и пойти в тот или иной кабинет. И меня там принимают и выслушивают. Моя деятельность тоже социальная. Формировать настроение общества – это одна из главных задач. Да, приходилось решать разные вопросы. Например, стоит передо мной мужчина и говорит: «Знаете, вот когда я открываю синенький кран, течет горячая вода, а когда красненький – холодная»...

– И вам это было ин-тересно?

– Да при чем тут – интересно или нет? Я что, должна была повернуться и уйти? Так вот, я ему и говорю: «А вы не пробовали поменять местами эти шишечки?» – «А, правда». Ну, людям-то тоже общаться надо. Работа – она состоит из мелочей, но это работа. Каждый день. Я в последнее время не могу себе позволить сходить в спа-салон на массаж или на лицо какие-нибудь масочки сделать.

– А вы себя органично чувствуете в Мосгордуме?

– Отлично чувствую! Половина моих коллег были на открытии театра, видели, чем я занимаюсь. Я – человек коллектива.

– Говорят, что в своем коллективе вы жесткий руководитель…

– Жесткий.

– Что и за что вы можете сделать?

– Во-первых, если человек не приходит на репетиции – до свидания. Во-вторых, на репетицию надо прийти вовремя. Должно быть все опрятно. Я вижу, кто как работает, особенно в жестких рамках, когда нет времени валять ваньку. Тогда нужно жестко выполнять все так, как я говорю, советоваться мне некогда. Но бывает и «вальяжное время», тогда могу выслушать каждого, оценить, что они предлагают, и все такое прочее – хи-хи, ха-ха, чай попили... Но вообще, они меня боятся, конечно.

– Боятся... А я думал, любят...

– Ну, что любят – я и не сомневаюсь. Я тоже люблю мужчин, у меня с мужиками как-то лучше складывается. Вот, допустим, ко мне пришли из программы «Идеальный ремонт» с «Первого канала», заходят в дом и говорят: «А видно, что живет такая «женщина-женщина», несмотря на то, что она жесткая, а все равно…» Баба бабой, в общем. Такой был посыл. Знаете, а я обрадовалась. Это круто. Это для меня высший комплимент.

• Надежда Бабкина кардинально изменила имидж