Алексей Навальный: Власть уступит столько, сколько мы потребуем
Ну что, съездили мы к Навальному. Все не так страшно. Ужин вкусный, скромный, с небольшим количеством вина. Вообще-то Навальному его можно сколько угодно, но он не увлекается. Другой бы уже несколько раз спился на его месте
Ну что, съездили мы к Навальному. Все не так страшно. На ноге браслет, даже стильно. Три комнаты, но опрятные. В одной – разнополые родители, в другой – разнополые дети.
Значительную часть родительской комнаты занимает тренажер – «А то я тут, не двигаясь по городу, весил почти центнер, что неприемлемо. Сейчас согнал». Напротив окон на соседнем доме висит такая штука для трансляции всего, что происходит у Навального, в контролирующие органы. Ужин вкусный, скромный, с небольшим количеством вина. Вообще-то Навальному его можно сколько угодно, но он не увлекается. Другой бы уже несколько раз спился на его месте. Почти каждый день его возят в суд – чтобы он не толстел, видимо, и прогуливался-таки по городу. Потерпевших нет, о чем «Ив Роше» написал целую бумагу, но это никого не волнует.
[:same:]
Вообще, может, он при нас бодрится, но никак по нему не скажешь, что это человек под домашним арестом. Дети веселые, язвительные, жена настроена бодро и хорошо готовит. Навальный в курсе всего, хотя интернет ему запрещен. Зато он много смотрит телевизор.
Путин правит по «Шу-цзин»
– Лёш, мы начнем с неожиданного вопроса. Ты же по телевизору видишь, что сейчас главная российская проблема – в Фергюсоне. Там афронаселение восстало, и вся страна подхватила. Чем кончится-то?
– Кончится, как всегда: одни успокоятся сами, других успокоят, а дальше они будут думать, как не допустить повторения. Проблема есть. Фергюсон – все-таки не Лос-Анджелес, где в девяносто втором было шестьдесят жертв и все гудело несколько недель. Но состав жюри присяжных был такой, что вердикт очевиден: девять белых против трех черных. Это будут долго обсуждать. Потом долго бороться с социальным неравенством. Потом напишут десяток книг с подробным расследованием. Но Америка ведь всегда балансирует, качнется вправо – качнется влево. Вообще, ведь так и должно быть, это нормальное состояние политики – приходят одни, проводят свои реформы, реформы срабатывают или нет, потом приходят другие и двигают первых, начинают что-то свое... Политика – это хаос и череда случайностей. И при всем этом непрерывном движении американская система очень прочная, хотя ни от каких кризисов не застрахованная. Кризис – нормальное ее состояние. Фергюсон – еще отнюдь не главная проблема. Реформа здравоохранения – так называемая программа Obamacare – вызывает споров в обществе гораздо больше, именно на ней Обама проиграл сенат и конгресс. Но они выберутся, ты уж так-то за них не переживай.
– А мы?
– Обязательно. Этот режим обречен, я это говорил и повторю, но, конечно, конкретных дат не назову: в одиннадцатом году я говорил, что им осталось полтора года, и больше так не скажу. Обреченность очевидна, потому что это власть феодальная, в постиндустриальном мире немыслимая; потому что она мешает нам развиваться, изобретать, строить, расти, учить и лечить. Путин пытается изображать правителя по «Шу-цзин», такой древнекитайский перечень главных правил и добродетелей, документ VI века до нашей эры. Полная консервация и умилительное постоянство.
[:image:]
– Как по-твоему, он рад, что началась эта украинская эпопея?
– Разумеется, рад. Гордится ею. А что ж вы думаете, раскаивается? Крым ему очень вовремя подвернулся. Я допускаю, кстати, что Стрелков в известном интервью Проханову говорит правду: он выступил таким черным лебедем, непредсказуемым человеческим фактором, – это к вопросу о роли личности в истории; просто он понадеялся, что в Донбасс вслед за ним, как в Крым, войдут «вежливые люди» и всем триумфально поднимут пенсию в четыре раза. А они не вошли, и пенсия осталась прежней. Сработали санкции. Сколько бы над санкциями ни издевались, это они остановили Путина, не то на очереди была бы Одесса.
– И как долго просуществует Новороссия?
– А как долго существует Приднестровье? Есть такая язва, она нужна всем. Путину – для того, чтобы разрушать украинскую повестку, не давать им реально реформировать экономику, чтоб занимались только армией и вечно чувствовали угрозу. А украинской власти – для того, чтобы все свои ошибки валить на Путина и Новороссию. Что могло бы прекратить ее существование? Только военная победа Украины. Победить Россию военной силой Украина не может.
– Мариуполь возьмут?
– Думаю, что нет. Все более или менее законсервируется в нынешних границах. И открытой масштабной войны, которой пугают со всех сторон, тоже не будет. Путин действительно не хочет новых санкций. Напротив, в марте он рассчитывает добиться, что снимут старые, секторальные в отношении банковской сферы. Если санкции снимут – а я не вижу, почему бы Европе их не снять, – российская экономика еще вполне устойчива. И даже при обвальном падении нефти после встречи ОПЕК, при ценах 60–70 долларов за баррель, накопленного ресурса хватит на полтора-два года. Дальше может возникнуть социальная напряженность с непредсказуемым развитием, но хочу тебе напомнить, что в 2008 году нефть падала до 40, и ничего.
[:image:]
– Но зарплаты уменьшились на треть, а в магазинах еда подорожала раза в полтора...
– В магазинах я давно не был. Васильевой разрешили, а мне нет. Но текущий уровень роста цен не вызывает большого недовольства у населения, думаю, в январе, когда полностью закончатся старые товарные остатки и импортеры обновят ценники, граждан России будет ждать неприятный сюрприз.
– Начнется «майдан»?
– Майдан вообще малоприменим как пример для России. Это все-таки во многом национально-освободительная революция. В Киеве случилось антиимперское восстание, а против кого может восстать сама империя?
– Только против Штатов.
– Это если население считает, что Штаты нам правительство навязали. А у нас даже националисты никак не могут определиться – вот и Стрелков, в частности. Они как бы против прозападных министров, но за верховного главнокомандующего. А кто министров-то назначил? Националисты вообще разнородны: тут и Стрелков, мечтающий о триумфе верховного главнокомандующего, и Крылов, член КС...
Кремль заигрывал с националистами
– Раз уж заговорили о националистах: ты серьезно относишься к заявлению Хасис, что боевой националистической организацией руководили из Кремля?
– Для начала – это не заявление, а показание, данное под присягой. А чему тут не верить? Что Кремль дружил с радикальными группами и держал их про запас для расправы со своими политическими противниками? Очень может быть, что ими действительно руководил Сурков...
[:rsame:]
– А тобой? Только честно-честно-честно. Вдруг все это великолепие – а я вижу тут даже демонстративный салат с пармезаном и хамоном – куплено на деньги Кремля?
– У меня всё, как обычно – только из официальных доходов.
– Я, кстати, прочел, что на случай каких-либо волнений готов список из двух, не то трех тысяч человек, которых немедленно надо интернировать...
– Конечно, готов. Обрати внимание, меня поместили под домашний арест именно после событий на Украине, им важно изолировать главных смутьянов в кризисных ситуациях. В этом будущем списке не только организаторы или финансисты, но и, так сказать, мотиваторы, вдохновляторы, ораторы...
– Как сказано в одном известном романе, родная мать не могла бы утешить меня лучше.
– А чего ты ждал? Я точно знаю, что отрабатываются действия силовиков на случай выступления какого-нибудь мятежного губернатора. В одном регионе, допустим, взбунтовались – из двух других срочно присылают ОМОН. Такие учения проводятся, ребята готовятся.
– Бояться-то им, по-моему, надо не губернаторов, а заговора в верхах...
– Вот уж чего им бояться абсолютно не нужно, так это заговора элит и апоплексического удара табакеркой. Человека, способного нанести такой удар, там нет. Путин их всех устраивает, больше того – без него их нет. Ну кто из них может быть уверен, что вот он выйдет к народу, скажет: «Я совершил переворот» – и получит от народа любовь и поддержку? Никто. И даже если кому-то что-то не нравится, я не думаю, что они могут объединить силы и предпринять какие-нибудь действия.
– Но тогда как же...
– Власть уступит нам ровно столько, сколько мы настоятельно потребуем. Практика показывает, что, столкнувшись с реальным сопротивлением, Путин отступает. Он и после 2012 года пообещал политическую реформу. Правда, мы были недостаточно настойчивы и обещания ничем не разрешились.
[:image:]
– Ты веришь в рейтинг – в 84 процента, например?
– Нет, конечно.
– А в какой? Сорок? Тридцать?
– Слушайте, ну это вопрос в духе «Что эффективней – красная или зеленая гравицапа?» Да мы ни одной не видели, мы не можем ответить. Выборов нет, конкуренции нет. Дебатов в СМИ нет. Людям 10 лет показывают в телевизоре Путина и Жириновского. Вот такое у них представление о вариантах. Да и не рейтинг решает, в конце концов. Во все времена судьбу страны решает один активный процент населения. Не больше. А остальные подтягиваются к победителям.
СССР без Украины невозможен
– Как по-твоему, мы сможем когда-нибудь увидеть Путина не президентом России?
– Думаю, да.
– И где он будет работать? В банке?
– Это все деление шкуры неотстраненного Путина, но, думаю, занятие себе он бы нашел. Возглавил бы МОК или какую-то спортивную федерацию. Или книжку бы писал. То есть делал бы то, что делают бывшие президенты... Иногда, когда вспоминаю лица узников Болотной и в особенности их родителей, во мне, конечно, кипят мысли о мщении. Но тут надо думать об общей картине. История государства не должна превращаться в непрерывное сведение счетов. Ни Киселев, которого мы регулярно видим в кадре, ни Миткова, которую мы там редко видим, не должны сидеть без работы – просто им придется искать ее вне СМИ.
– Представляешь, как облегченно они все сейчас вздохнули – те, кто слушает?
– Они прекрасно знают, что кровожадность – не наш метод. Добро, только добро.
[:image:]
– Лёш, Крым наш?
– Я знал, что Веник (Алексей Венедиктов – главред «Эха Москвы». – Ред.) этот вопрос задаст. И знал, в какой форме. У меня не было, не могло быть другого ответа: в Крыму должен пройти честный референдум. Не существует простой процедуры определения судьбы территории, где живут два миллиона человек с российскими паспортами. Я уверен, что путинский референдум в Крыму – фальшивка; что разочарование будет огромно; что пенсию там увеличили, но никакого развития не будет – денег нет, у него 31 миллион человек, в основном бюджетники, которым надо повышать зарплату по так называемым майским указам, от которых он не отступит. Тут уж не до Крыма. Но при всех разочарованиях предполагаю, что сегодняшние реальные цифры референдума в Крыму были бы близки к объявленным. Крым хочет в Россию. И решится эта проблема окончательно, только когда свободная Россия и свободная Украина станут равноправными европейскими странами. И тогда Крым будет общий, а точней, неважно будет, чей он.
– А может, и СССР возродится как-нибудь...
– Никогда и ни при каких обстоятельствах. СССР без Украины невозможен, а Украина в обозримом историческом будущем не присоединится к России. Это сделал Путин, поблагодарим его за то, что крупнейшая страна Европы с 40-миллионным населением ненавидит Россию и русских до полного неприличия. В обозримом будущем у нас не будет общего государства. В лучшем случае – сочленство в Евросоюзе.
Трудно будет будущему президенту России
– Как тебе удалось с такой скоростью прокачать этого фальшивого инженера, якобы подтвердившего подлинность фейка с украинским самолетом, обстреливавшим «Боинг»?
– Это не я, а моя жена Юля. Я лишен доступа к интернету, а она нет. И потом, существует «Диссернет», который за сорок минут выявил плагиат в его диссертации.
[:same:]
– Тебя не смущает катастрофическое падение планки в этой пропаганде?
– Нет, просто планка уничтожена. Еще в тот момент, когда Путин сначала сказал, что у нас не было никаких войск в Крыму, а потом публично признал: конечно, они там были! Ну когда такие вещи делаются на голубом глазу на высшем уровне – чего ты хочешь от пропаганды?
– Кто ведет твой блог?
– Коллективный Навальный.
– Как у брата дела?
– Как у любого человека, находящегося под сфабрикованным следствием и уволенного с работы. То есть нормально, он держится.
– Путин будет участвовать в выборах-2018?
– Если до этого не пролетит стая черных лебедей, которая сместит его с трона, – обязательно.
– А ты?
– Формально я не имею права. Мне нарисовали уже три судимости, две – по тяжким преступлениям. Но это работает только до того момента, пока у власти те, кто рисовал эти судимости.
– А Ходорковский?
– Тоже не имеет. Ходорковский мне симпатичен, он стремительно обучающийся человек. Выйдя из тюрьмы, он понятия не имел об айфонах и социальных сетях. Сейчас вовсю работает в них, вполне успешно. Может, и делает какие-то ошибки, но его отставание от прогресса стремительно преодолевается.
– На случай, если вас обоих отожмут от выборов – какая тактика надежней: голосовать за единого приемлемого кандидата – Рыжкова, допустим – или бойкотировать выборы вообще?
– Главная стратегия – добиваться участия в выборах. Мы должны иметь право выдвинуть объединенного кандидата. Не сомневаюсь, что достойную конкуренцию мы составить сможем. Мои выборы прошлого года – на мэра – при прогнозе 8 процентов принесли нам 27 – только по официальным данным. А реальный результат, думаю, был немного выше. Значит, и на президентских выборах наш кандидат сможет выступить не хуже.
[:image:]
– Иностранных политконсультантов приглашаете?
– Мэрские выборы – это первые более-менее (на самом деле менее, конечно) настоящие выборы в России с 2004 года. И за месяц мы сумели провести абсолютно честную, активную кампанию, основанную в основном на американском опыте. Просто советы из американских учебников в России почти не работают. В них написано: пойдите на избирательный участок, узнайте, как голосовали избиратели в прежние годы, сколько из них оставалось дома... У нас этих данных, во-первых, не дают, а во-вторых, не собирают. Однако я лично поговорил – это было очень трудно – с тысячами людей, это было главное заимствование. И теперь знаю, что общий язык можно найти со всеми: с военными, со старушками, с программистами... Что-то я не видел особенно довольных жизнью и фанатов Путина тоже не наблюдал.
– Лёш, а что ты будешь делать, когда – или если – станешь президентом?
– Начну с судебной реформы. Из всего запущенного – она самая необходимая.
– А как ты думаешь, Рамзан Кадыров останется с Россией после Путина?
– Думаю, Рамзан Кадыров скажет, что в Москве шайтаны не уважают Коран, поэтому надо отделяться от России и присоединяться к кому-нибудь идейно близкому. К «Исламскому государству», например. У него ведь уже фактически построен шариат. На наши деньги он создал и вооружил шариатскую армию.
– Трудно будет президенту будущей России с таким государством на границе.
– Президенту будущей России вообще будет очень трудно. Но, по крайней мере, ему не будут говорить, что при Путине был порядок. Потому что страну он скорее всего получит в состоянии такого беспорядка, какой и не снился Советскому Союзу времен перестройки./
