Павел Медведев: Санкции США и ЕС - это последний гвоздь в гроб российской экономики

Исполнительный совет Международного валютного фонда (МВФ) принял программу кредитования Украины, рассчитанную на два года, а Государственная дума предложила обменять долги по газу на украинские предприятия военно-промышленного комплекса. Известный экономист, финансовый омбудсмен РФ, экс-депутат Госдумы Павел Медведев, объяснил, какие проблемы повлекут за собой эти предложения.

— МВФ одобрил выделение кредита Украине на $17 млрд. Как эти средства — с учётом того, что первый транш будет только $3,2 млрд — могут помочь стране?

— 3 миллиарда — деньги, нужные как воздух, потому что Украина в долгу, как в шелку. Например, она нам должна за газ, и если она нам не заплатит, боюсь, что мы примем решение этот газ не поставлять. И будет очень большой скандал. Ну, а дальше — я надеюсь, что и остальные деньги ей отдадут. А как она их будет использовать — очень трудный вопрос, потому что управляемость потерялась, во всяком случае для восточной и юго-восточной части. Но эта проблема значительно более трудная, чем налаживание экономической жизни. Я надеюсь, что и эти проблемы, в конце концов, разрешатся.

— К чему может привести новый газовый скандал, о котором Вы сказали?

— Боюсь, что этот скандал самым тяжёлым будет для России, потому что Европа и сейчас уже прилагает усилия для того, чтобы избавиться от серьёзной зависимости от нашего газа. А в такой кризисной ситуации она будет готова значительно большие ресурсы бросить на поиск альтернативных источников, чем сейчас. Даже сейчас тратиться очень много средств, в моём представлении, чтобы избавиться от зависимости от России. А так она скачком избавится… И так она от нашего газа зависит значительно меньше, чем десять лет назад: лет 10 – 15 назад зависимость составляла 60%, а сейчас — 25 – 30%. Но если сейчас будет такая провокация, которая заставит её сделать экстраординарные усилия, она их сделает. И тогда при помощи этого многомиллиардного кредита Европа оставит Россию в дураках.

— Получается, помимо долга по газу у Украины будет долг и перед МВФ. Какова вероятность того, что Украина со всем этим рассчитается?

— Это очень долгосрочная история. Если экономика Украины наладится, то это будет большой успех. И она сможет с такого рода долгами справляться легко.

— А какова вероятность того, что экономика наладится?

— Я не знаю. Ситуация совершенно аховая. И чисто украинская [ситуация] очень тяжёлая, и российско-украинская очень тяжёлая. А от российско-украинских отношений в значительной мере зависит экономика как раз юго-восточной части, которая сейчас лежит в обморочном состоянии. И если не восстановятся связи с Россией, то ей совсем будет делать нечего, потому что только на этих связях она и держится. Ситуация трагичная.

— Вы сказали, что Европа пытается избавиться от нашего газа, но зачем? Разве им не выгодны поставки, экономические связи с Россией?

— Уже позабыл, в каком году был ужасный скандал, когда казалось, что они на грани замерзания. Помните, когда Украина в очередной раз не заплатила за газ. И ещё раз Европа просто не захочет так рисковать.

— То есть все связано с экономическими рисками?

— Даже больше с политическими. Я через неделю... через две после того, как начались эти события в Крыму, я был в Женеве на конференции и встречался с зарубежными коллегами. Все в один голос говорили, что отношение к нам очень изменилось. Сейчас в любом сообществе найти людей, которые поддерживают Россию в связи с Крымом, невозможно. Поэтому доверие упало, рейтинги наши понизились. А что значит понижение рейтингов? То, что нам особо доверять нельзя. Я думаю, что это значит, что от зависимости от нас будут стараться избавиться в любой области. И особенно в газовой отрасли, потому что очевидно, что, если газ сегодня не поступил, завтра люди просто замёрзнут.

— То есть европейские партнёры нам уже не доверяют из-за рейтингов…

— Нет-нет. Когда я разговаривал с этими итальянцами, немцами, французами и так далее, тогда ещё рейтинги не были понижены, тогда было просто недоверие. Просто на самом деле они не до конца чувствуют обстановку. Понять им менталитет крымчан совершенно невозможно.

Я полжизни преподавал в МГУ, и где ни появлюсь, всюду находятся мои студенты. Но в Крыму есть один мой бывший студент, с которым я поддерживаю отношения практически с того момента, как он окончил университет — а окончил он его ещё при СССР. Когда Крым оказался украинским, он очень страдал. Потом, когда был недавний переходный период между Украиной и Россией, самый последний, он очень хотел, что Крым сделался российским. И он более-менее такой типичный представитель крымской — строго говоря, севастопольской — интеллигенции. И эта сторона дела в Европе плохо понятна, поэтому они рассматривают присоединение Крыма как агрессию. Но рассматривают так, смотрят свой телевизор, а не наш. Поэтому их доверие совершенно на нуле. Представьте себе, что Америка взяла и захватила бы Владивосток. Наверно, мы думали бы, что Америка — агрессор. Вот ровно такое представление о нас в Европе, по крайней мере, а уж эти санкции — следующий этап, хотя тоже очень тяжёлый и неприятный.

— Почему?

— Потому что это, по моим представлениям, последний гвоздь в гроб российской экономики. Она уже очень плохо себя чувствовала в 2013 году: статика была терпимой, а динамика уже плохой. В начале 2014 года, до начала крымских событий, статика была плохая. В первом квартале, как известно, капитал минус 5% рост, доходы населения минус 1,5%, а это ужасно, и много других признаков этого положения. В Москве, например, освободились сотни тысяч квадратных метров помещений для мелкого бизнеса, а такого никогда не было, всегда был дефицит этих площадей. А это без Крыма. «Крымская» волна в первом квартале ещё не успела — ну, почти не успела — себя проявить.

А эти рейтинги дают нам, с учётом обстановки, большое подорожание ресурсов. И я думаю, что хуже, чем подорожание. Наши крупнейшие компании закредитованы на Западе, и [суммарный] кредит, который они взяли, уже превосходит золотовалютные резервы ЦБ и правительства. Их порядка 500 млрд, а долги квазичастные (которые на самом деле никакие не частные, потому что берут компании с государственным участием, и те, кто дают кредиты, понимают, что за «Газпромом» стоит государство, что за «Роснефтью» стоит государство, и смело дают кредиты) составляют больше 650 млрд. То есть заметно больше, чем резервы. И эти кредиты в краткосрочном периоде безнадёжны: и «Газпром», и «Роснефть» не могут оплатить их к концу года, поэтому надо будет перекредитоваться. И это было возможно, ведь откуда накопились такие огромные долги? Это всё перекредитовки — предыдущий долг не отдаётся, строится такая пирамида, следующий долг берётся. А сейчас, в этом году, нужно выплатить порядка 100 млрд. долларов, а сделать это невозможно, ведь надо где-то найти эти 100 млрд. В хорошем случае их удастся найти под очень высокие проценты, неподъёмные проценты. Но я думаю, что их найти не удастся.

— А что может помешать поиску?

— Американцы. Они очень контролируют финансовую сферу, они не разрешат нас кредитовать. Достаточно вспомнить, что в прошлом году оштрафовали пять или шесть европейских крупнейших банков на $7 млрд. за то, что те не доглядели за своими клиентами, которые имели дело с государствами-изгоями — Ираном, Кубой и так далее. И эти банки оплатили эти безумные штрафы, потому что просто боялись отключения от долларовых расчётов. Поэтому я думаю, что, если кто-то нас захочет сейчас прокредитовать, то американцы прозрачно намекнут, что будут либо штрафы — которые сделают эти кредиты бессмысленными с экономической точки зрения, даже опасными, — либо отключение от долларовых расчётов, а это мгновенная смерть. Моя гипотеза такая: нам вообще не удастся получить ресурсы.

— И что тогда?

— Тогда нужно последние наши крохи бюджетные отдавать этим компаниям, чтобы они расплачивались. Либо — полная блокировка международных экономических связей. И вплоть до того, что те доллары, которые мы зарабатываем от нефти, будут оставаться на западе и к нам не возвращаться. Как известно, нефть нам девать некуда. Либо она уходит на запад, либо мы её просто разливаем в Сибири, что и делаем отчасти сейчас. Так что рейтинг — очень тяжёлый удар для нас. Не говоря уже о том, что без капиталовложений никакой надежды не было и до событий в Крыму, теперь же надежды меньше, потому что очень многое мы теперь должны сделать сами. Так что очень плохо дело.

— Неужели нет возможности обойти влияние США?

— Практически никакой нет. За последние 15 лет американцы очень хорошо стали контролировать денежные потоки, переломили традиции, за которыми стояли сотни стран. Например, Швейцария попищала-попищала, пыталась долгое время с нами вместе бороться с американцами, чтобы те не заставляли их делать банковскую систему прозрачной. Они жили многие десятилетия за счёт того, что им можно было поставлять капиталы не очень чистые. Думаю, что совсем грязных денег они побаивались, но совсем серые (спрятанные от налогов) деньги они брали с удовольствием, а теперь это прекратилось полностью. Теперь, как известно, вступил в силу простодушный американский закон FATCA, который требует отчёт от каждого банка. К тому же та история с европейскими банками и штрафом хорошо показывает, что американцы видят всё, что происходит.

Конечно, вопрос не в принципе, а в мире. Чтобы совсем нельзя было обмануть американцев, это наивно, но вопрос в масштабе. Когда сейчас обсуждается вопрос о Национальной платёжной системе, меня всегда приглашают на мероприятия по этому поводу, абсолютно бессмысленные. И там, где есть квалифицированные специалисты, разговор о том, что мы при советской власти крали компьютеры (для того, чтобы создать систему платежей, нужен хороший компьютер, у нас их в Туле не куют) — и сейчас будем красть. Но при советской власти крали действительно, но сейчас не удастся украсть, не потому что компьютеры хорошо лежат, а потому что денежные потоки в банках, а банки подвластны американцам.

— Госдума РФ обратилась к Киеву с предложением обменять заводы военно-промышленного комплекса на газовые долги. Как можно оценить эту идею?

— Она прекрасная, но не реализовываемая. Это очередная фантазия, которую даже непонятно с какого края нужно обсуждать. Ну, Украина ведь нам тоже не доверяет… Разве что вначале власть изменить в тех областях, где эти комплексы находятся, потом уже менять на долги. Но менять в каком смысле? Ведь долги перед нами не у юго-востока, а у Киева.

— А в случае согласия Украины с какими трудностями столкнётся Россия?

— Вы знаете, очень трудно такую фантазию обсуждать… Ну, бессмыслица будет, потому что долги находятся в одних руках, а комплексы — в других. Бессмыслица полная.