Михаил Полицеймако: Людей приучают быть тупым стадом

Друзья Михаила Полицеймако называют его человеком-праздником: мол, с ним легко в общении. Сам же артист признается, что старается бороться со своей доверчивостью и открытостью. «Собеседнику» Михаил рассказал, почему у него мало друзей, зачем поведал зрителям о разводе и что хотел бы поменять в жизни нашей страны. 

даты биографии

1976 – родился в Москве в семье Семена Фарады и Марины Полицеймако

1985 – дебют в кино «Что такое «Ералаш» 

1992 – получая паспорт, по настоянию родителей был записан по фамилии мамы – Полицеймако

1993 – поступил в ГИТИС

2001 – начал работать на ТВ, первая передача – «Зарядка для всей страны» (7ТВ) 

Те, кто пишет про Алибасова, выглядят мудаками

– Миша, десять лет назад ты сказал, что твой психологический возраст – 13 лет. А сегодня? Да и как проявляется этот психологический возраст?

– Думаю, это связано с твоим мироощущением, насколько ты хочешь себя чувствовать. Я так говорил, но это не значит, что постоянно живу, как будто мне 13 лет. Тут складывается все вместе: восприятие мира, любовь к жизни, к близким. Когда человек внутренне стареет, мне кажется, он становится более черствым, зацикливается на себе. И я стараюсь не жить по таким принципам, по возможности слежу за этим. Сейчас временами, когда счастлив, когда с детьми нахожусь, когда у меня есть легкий выходной, пытаюсь себя чувствовать на 13 лет. Тогда испытываю щенячий восторг, который похож на подростковый возраст. Хотя, конечно, опыт и созерцание медленного дебилизма (здесь актер применил непечатное выражение), который нас окружает, уменьшает количество оптимизма в моих клетках. 

– Только созерцание происходящего негативного вокруг или возникает желание поучаствовать, что-то попытаться исправить?

– Понимаешь, наше общество – это такая огромная масса. Если сравнивать с куском теста, то ты не можешь, будучи его частичкой, изменить все тесто. Даже если оно гниет или грубо сделано. Так случилось, что в нашей стране мало есть чем гордиться. Да, есть культура, в советское время были какие-то интересные разработки наших ученых, и не только связанные с военной промышленностью. Но так построено наше общество, что все решает основная масса. Когда появляются люди, которые говорят, мол, вы живете не так, то на них обрушивается огромная лавина критики, потому что все равно народ живет по принципу «лишь бы не было войны». Даже если людей загонят по колено в говно! Того, кто скажет: давайте выйдем отсюда, – назовут буяном, что он мутит воду и так далее. Взять, например, ситуацию со свободой слова. Ее очень мало в нашей стране. Вот сейчас мы с тобой можем разговаривать на любые темы, но где гарантия, что, прочитав интервью, кто-нибудь не начнет меня травить, обвинив во всех тяжких?! Теперь люди говорят и боятся, что их могут вызвать в суд. Потому что у нас законы сделаны не из кирпича, а из пластика, который может треснуть в любой момент. 

Есть такой портал Yandex, раньше я его читал, но теперь... Он стал абсолютно агитационным ресурсом. Пишут о наших достижениях в вооружении и ругают жизнь в других странах. И никто там не говорит о том, что НА САМОМ ДЕЛЕ происходит в России. Вот я считаю, что сейчас существует самый острый момент в нашей стране – это экология. Уже доказано, что безумная вспышка раковых заболеваний, сахарного диабета, инфарктов, инсультов напрямую связана с тем, что мы едим, чем мы дышим и как мы живем. Когда я слышу, что уровень жизни россиян повышается, понимаю: кто так говорит, отдален от реальности. Как, к примеру, можно семье прожить на 40 тысяч рублей?! Невозможно! Недавно моя дочь ходила в платную, причем недорогую стоматологическую клинику, ей нужно было поставить пломбу. Знаешь, сколько пришлось заплатить? Десять тысяч. 

Нас отвлекают от проблем, о которых нужно кричать. Происходит экологическая беда по всей стране. Мы пришли к каменному веку, когда выживает сильнейший, а инвалиды, бедные, дети, старики должны работать на сильных. Это даже не рабовладельческий строй! Там хотя бы были четкие понятия. 

– Актер может как-то повлиять, изменить, пытаться устранить несправедливость?

– Актер – зависимая профессия. Зависит от потребы, от того, что зрителю в этот момент надо. Я рад, когда вижу, что в театр приходят молодые люди, но чаще это люди среднего и старшего возраста. А молодежь смотрит стендаперов, которые в своих выступлениях не поднимают серьезные вопросы. Иногда встречаются видео в интернете, где опрашивают нашу молодежь. Девушку спрашивают: «Как звали старшего из братьев Карамазовых?» Она о таких и не слышала вообще. Зато назовет фамилию артиста стендапа, который рассказывает, как жопой прилип к скамейке. Актер не занимается полным образованием человека, он может только направить. Недавно, в день рождения Пушкина, в Театре имени Станиславского выступал с журналистом Николаем Сванидзе и пианистом Павлом Андреевым. Сванидзе рассказывал, как поэт писал «Маленькие трагедии», Андреев аккомпанировал, а я читал произведение. В зале было человек пятьдесят, почти все старше сорока лет. Зато, когда в программе у Вадима Галыгина я рассказал пошлый анекдот, сразу получил 35 тысяч просмотров этого видео. Сравни: 35 тысяч – поржать, а на Пушкина – 50 человек. Но хотя бы им мы можем рассказать, что у нас есть богатый литературный пласт. 

– Но тем не менее ты в антрепризах играешь не Пушкина или Лермонтова...

– Ну, сейчас я снимаюсь в фильме по лермонтовскому «Маскараду». В театре играем не Пушкина, но тоже классические произведения. Спектакль «Трактирщица» по пьесе Гольдони, «Маленькие комедии» – по Чехову, «Приворотное зелье» – это Макиавелли. До недавнего времени играл в Театре на Малой Бронной Бенедикта в шекспировской пьесе «Много шума из ничего». А потом, извини меня, ты считаешь, что «Чапаев и пустота» Пелевина (мы играем в нем с Мишей Ефремовым) – это не классика?! Пусть и современная. Буквально на днях отыграл в постановке «Вредные привычки» – одна из самых популярных сегодня французских пьес Филиппа Лелуша. Опять же современная драматургия, но на высоком уровне. У меня вышла литературная программа с поэтом и писателем Сашей Гутиным «Спасибо, Джон, мы всё помним», где читаю рассказы о нашем общем с Сашей еврейском детстве, о нашем мироощущении. Это новый для меня формат – читать с листа и все это сразу проживать на сцене. Я не играю в пьесах Васи Пупкина «Жена под кроватью, а муж у любовницы», что часто встречается в антрепризах. Кстати, только что выпустили спектакль «Суперstars» режиссера Романа Самгина, где показывается изнанка театрального бизнеса. Очень интересно! Я играю роль этакого скользкого продюсера.

– Почему-то сейчас вспомнился Бари Алибасов, о котором в последнее время много говорят... 

– Вот этого я не понимаю! Отравился, в больницу попал, потом оказалось, что выдумка. И все об этом показывают, рассказывают. Кому это интересно?! Те, кто об этом пишет, выглядят мудаками.

Обезьяна, которая бросается какашками

– Послушай, разве артисты не пиарят свое имя в скандалах, которые порой сами же и придумывают?

– Согласен, есть сумасшедшие артисты. Это уже зависит от уровня их воспитания и понимания значимости на этой земле, а еще от их алкогольной зависимости. Есть артист, который выкладывает свое порновидео. Считаю, для общества этот человек неадекватен. Он как обезьянка. «Знаете, в зоопарке есть такая обезьяна, которая кидается в посетителей какашками!» И все бегут туда, хотят хлеба и зрелищ! Вот утром я просматриваю интернет. Меня волнует курс валюты и кто играет сегодня в футбол. По большому счету больше ничего там не интересует. И натыкаюсь сразу на статью: «Актрисы российского кино, на которых невозможно смотреть». Это значит, что журналист – хам, не воспитан и не образован, потому что такие вещи писать нельзя. Тут же следующая статья: «Какой национальности артист?» Я понимаю, что они составляют подборку в зависимости от количества просмотров. Но в свое время Геннадий Малахов советовал при диабете не принимать инсулин, а пить керосин. И были летальные исходы. Все-таки должны быть мозги у человека, который пишет, советует. Так же и с актерами: неужели интересно, где он пукнул или наплевал, больше, чем его творчество?! Людей к этому приучают.

– Зачем?

– Чтобы были тупым стадом. Вспоминаю шутку, кажется, у кавээнщиков: «Я так устал слушать про жену Джигарханяна, про Украину и Сирию. Верните мне, суки, «Сельский час»!» Я помню эту скучнейшую программу, но, по крайней мере, она на психику действовала гораздо безобидней, чем сегодняшние ток-шоу. Но тут обвинять одного человека нельзя, это тенденция. Как-то позвонили из передачи «Пусть говорят», приглашают обсудить жену Александра Серова. Говорю им: «Ребята, у меня помойку строят рядом с дачей, у истока реки. Там заповедник, где водятся косули, лоси, зайцы. Это 80 километров от Москвы. Жителей, которые выступают против вырубки леса, разгоняет ОМОН. Об этом расскажите в своей передаче!» Но их это не интересует. 

– Миша, но ты же сам участвовал в чем-то подобном. Например, программа «Секрет на миллион», где рассказал, что однажды ударил бывшую жену...

– Да, но эта программа была связана только с моей личной историей. Нужно ли было об этом рассказывать? В данном контексте откровенного интервью, думаю, да. Я рассказывал о том, что было, потому что вопрос связан с моим разводом в молодости. Но не позволял себе опуститься до каких-то интимных подробностей, на которые клюют люди. Я очень много съел от твоего брата журналиста неприятных ощущений. Про мой развод снимали долго. Хотя развелся в 2002 году, меня до сих пор об этом спрашивают. Поэтому и решил наконец рассказать свою правду. Но от предложений типа «а давайте вы придете и скажете, что у вас три ноги» отказываюсь.

Когда что-то происходит...

– В августе исполняется 10 лет, как ушел из жизни твой отец – любимый народом артист Семен Фарада. Ты как-то сказал: «Я не живу, как папа – не очень верю в большое количество друзей». Ты к таким выводам как пришел?

– Понимаешь, сравнивать советского человека и человека современной действительности сложно. Люди раньше так много не думали о деньгах, как сейчас. Жили плохо, но стабильно одинаково. От этого и друзей было больше. Мой папа, у которого рано ушел из жизни отец, воспитывался своей мамой. Прошел четыре года службы на флоте, восемь лет работал инженером. Он артистом-то стал после сорока лет. Папа не был богатым человеком, полжизни нуждался. И видимо, все это сказалось на характере, у папы было много друзей. Но во время его многолетней болезни они почти все куда-то исчезли. Сейчас вспоминаю, как встретил в лифте нашего соседа, когда папа уже года три лежал с инсультом. Спрашиваю: «Чего к нам не заходишь?» Отвечает: «Ой, не могу на него смотреть в таком состоянии». Думаю: ну какая же ты тварь! Ты заботишься о своих ощущениях и не можешь зайти и сделать человеку приятное, поддержать его! Ничего больше от него ведь и не надо было!

Наблюдая подобное, я понял, что нужно присматриваться к людям. С ними теперь схожусь очень точечно. Научился оценивать по поступкам, а не по улыбающейся физиономии. Если я в чем-то доверчивый или где-то слишком добрый, то это уже мои недостатки, с которыми борюсь. Да и само понятие дружбы уже, к сожалению, уходит. Я могу назвать максимум четыре-пять друзей в сегодняшней своей жизни. 

– Ушедший недавно Дмитрий Марьянов, с которым ты работал вместе, был другом?

– Конечно, мы дружили. Димочка для меня – великий! У меня ощущение, какое было после смерти отца: мы многого недоговорили. Такая большая утрата в моей жизни. Дима был душой нашей компании. Почему так у него получилось? Думаю, это связано с одиночеством. Из-за этого человек сжигает себя определенным образом – пусть не алкоголем, но работой по 24 часа в сутки. Знаешь, каким бы я из себя ни старался показаться брутальным, сдержанным, знаю, что приду домой к жене, она обнимет меня и станет легче. Мне кажется, у Димы не было такого, несмотря на то, что свою Ксюшу он очень любил. Думаю, одиночество – это душевная болезнь. Мы, друзья, как-то пропустили это, проглядели. Надо быть очень внимательными друг к другу. Иногда завидую европейцам, у которых есть такая фишка: они не лезут друг к другу в семьи и в быт, но когда с человеком что-то происходит, они это замечают. Если видят, что другого что-то гложет, будут его тыркать, чтобы выговорился... Признаюсь, до сих пор не был на могиле у Димки. На похороны попасть не смог, был на гастролях. Сейчас даже не представляю, что со мной будет, если окажусь на его могиле. Очень сложно. 

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник» №25-2019.