Ксения Ильина: Победа Дэниела Блейка над махиной власти

Кинообозреватель Sobesednik.ru — о фильме Кена Лоуча как манифесте борьбы индивидуума с бюрократией и несправедливостью.

Не каждый современный режиссер даже в свои 79 может похвастать тем, что в очередной раз увез из Канн главный приз фестиваля — Золотую пальмовую ветвь. Эта история — про британца Кена Лоуча, на этот раз снявшего кинорассказ о своем обыкновенном соотечественнике, которому тем не менее нужно еще поискать равных.

Первый такой приз достался Лоучу в 2006 году, когда он явил миру картину «Ветер, который качает вереск» об ирландском бунте начала XX века. Впрочем, все эти призы в случае с Лоучем не более чем простые формальности, потому что и до первой пальмовой ветви он был любим Каннами. Он регулярно увозил оттуда призы, выданные ему то международной ассоциацией кинокритиков, то экуменическим жюри. Все потому, что Лоуч снимает о том, что беспокоит без преувеличения всех, но о чем нужно уметь сказать так, чтобы не набить оскомину: о социальных несправедливостях, о бюрократической рутине, о тех, кого выбросило на окраину жизни. Без преувеличения среди режиссеров-англичан, снимающих остросоциальное кино, Лоуч неизменно в авангарде. Фильм «Я, Дэниел Блейк» — прекрасный образец жанра, принципы которого во многом продиктованы его создателем.

Дэниел Блейк — простой плотник, который уже много лет добросовестно исполняет свою работу и живет так, чтобы не зазорно было. Но неожиданно умирает жена, с Блейком случается сердечный приступ, и Блейк попадает в крайне странную (и такую типичную) ситуацию: медработники, которые занимаются его состоянием здоровья, не шибко вникают в сложившееся положение, отказывая ему в пособии по состоянию здоровья. Остается лишь пособие по безработице, которое — так уж пришлось — ему тоже никто давать не собирается: видите ли, Блейк якобы не отличается усердием в поиске этой самой работы. «Зачем же давать резюме, если работа не нужна?» — вопрошает один из тех, кому Дэниэл вынужден сунуть свои рекомендации. Загвоздка в том, что ни один из придумавших эту систему не ответит на такой вопрос.

Другой вопрос — «Что делать?» — звучит, кажется, одинаково тоскливо, в какой бы точке мира он ни был задан. Полтора часа фильма мы будем следить за попытками горемыки-плотника бороться с системой; эти попытки показаны удивительно проникновенно, без купюр, с лоучевской глубиной.

«Они будут тебя мучить, будут издеваться, поэтому многие просто сдаются», — не стесняясь в выражениях, в которые он облекает правду, говорит Блейку сосед по прозвищу Чайна, незадачливый торговец кроссовками. Но для Блейка потерять самоуважение — вот настоящая смерть, так же, как и видеть страдания молодой матери-одиночки с двумя детьми, Кэти, встреченной им в очередях социального центра.

Блейк что есть сил сопротивляется бюрократической машине, главная задача которой для него, в общем-то, очевидна: выбросить его из системы — такова конечная цель. На место Блейка в очереди сядет следующий охотник до справедливости, до которой, по Лоучу, если очень не повезет, можно и вовсе не дойти. Но тем более жизнеутверждающим выглядит финал, в котором слова борца за правду произносятся уже post factum над телом в церкви, готовым к погребению. Слова о том, что каждый — не просто галка на бумаге, не просто ячейка среди миллиона других. И каждый раз, когда кто-то встает на путь борьбы, каким бы глупым и заведомо обреченным на горький провал он ни казался, — это уже торжество индивидуума над махиной власти в любом частном ее проявлении.

[:wsame:][:wsame:]