Урок истории. Война в Анголе.

Это еще не был мир в полном смысле слова – 20 лет назад было подписано лишь «Соглашение об установлении мира» между ангольским правительством и группировкой УНИТА, а стреляли в стране вплоть до 2002 года. Но для русских солдат в Африке это было сродни Дню Победы. За преды­дущие 15 с лишним лет в Анголе побывали до 25 тысяч наших военных. Точная цифра до сих пор неизвестна, и это не единственная тайна той секретной войны.

Полмиллиона погибших

Сколько в Анголе полегло наших, тоже неясно. Официально – 54 человека. Совсем немного в сравнении с Афганом или Чечней. Но только не говорите это родственникам тех, кто там погиб. «Малой кровью» удалось отделаться лишь потому, что в Африку Москва посылала не «красных Рэмбо», а военспецов, которые обучали ангольцев суворовской науке побеждать. Сама же война велась вполне «по-взрослому».

– Некоторые офицеры, которые побывали в Афганистане, говорили про Анголу, что никогда такого не видели, – признался председатель Союза ветеранов Анголы Вадим Сагачко. – В Афганистане наши столкнулись с партизанскими отрядами с легким вооружением. А здесь встретились с налетом авиации противника, с дальнобойной артиллерией и реактивными системами залпового огня…

Ангольская мясорубка закрутилась практически сразу после объявления страной независимости в 1975 году. Проамериканские отряды УНИТА и ФНЛА, которых поддерживали войска Заира и Конго, бросили вызов победившим на выборах социалистам, за которых вступились Куба и СССР. Холодная война мгновенно стала в Африке горячей. Всего за годы гражданской войны в Анголе были убиты не меньше полумиллиона человек, в основном гражданские. Гибли и наши – от обстрелов, бомбежек, мин. Унитовские боевики и солдаты ЮАР специально охотились на русских, чтобы показывать их миру как свидетельство советской агрессии.

Поменяли на мертвых

Одного нашего они взяли в плен – прапорщика Николая Пестрецова.

Это был август 1981 года. Войска ЮАР в очередной раз перешли границу и окружили подразделение ангольцев. Несколько военспецов были убиты, включая жену Пестрецова. Сам прапорщик попал в плен.

– Помню, что в ярости схватился за автомат, он всегда был со мной, и стал стрелять, – не может забыть бывший пленный. – Все, что я помню потом, это удар сзади и что кто-то начал отбирать у меня оружие. Я держал автомат, а мне по рукам лупили прикладом, пальцы здорово отбили. Руки за спиной и ноги связали. Потом набросили мешок на голову и посадили в вертолет.

За южноафриканской решеткой Пестрецов провел долгих 15 месяцев, то в одной части ЮАР, то в другой. С 80 кг похудел до 48. Видел, как трупы расстрелянных сжигали в кислоте…

– Были страшные тюрьмы, например в Претории я побывал в подземной. На психику давили: спишь ночью, вдруг сирена включается или музыка нудная, давящая на нервы, не дающая заснуть. Чуть на стенку не бросался от такого. Главное, чего они хотели – чтобы я согласился добровольно там остаться.

Пестрецов, как и все русские, служил в Африке тайно, и никакие конвенции о правах военнопленных на него не распространялись. Прапорщику повезло, что про него на родине все-таки не забыли. Экс-посол СССР в Анголе Вадим Логинов даже просил захватить кого-нибудь из важных вражеских офицеров, чтобы обменять его на прапорщика. И Пестрецова в конце концов обменяли. Ангольский спецназ ликвидировал группу южноафриканских диверсантов, и власти ЮАР согласились обменять живого русского на четверых застреленных коммандос.

От Сечина до Бута

Были на необъявленной войне и свои необъявленные герои. К примеру, нынешний вице-премьер Игорь Сечин, служивший там в миссии переводчиков.

– Это был закрытый военный городок в столице Анголы Луанде, – рассказал «Собеседнику» Алексей Поборцев, бывший сосед Сечина по небольшому тропическому бунгало. – Штатная должность Сечина звучала как «переводчик военного советника», но непосредственно при военном советнике он не состоял – это была прерогатива старшего переводчика – референта. Однако Сечин все равно находился рядом с командованием. А порой выполнял и небоевые задачи. Когда военспецы, например, ездили купаться на океан, переводчики стояли в оцеплении на пляже.

По рассказу Поборцева, именно Сечин сломал здешнюю кадровую систему, по которой блатные отсиживались в тихой Луанде, а дети рабочих шли под пули. Когда его друг и начальник референт Билюкин повздорил с командованием и был сослан на фронт, Сечин тоже отправился добровольцем в самое пекло. С тех пор в Анголе стало хорошим тоном служить на передовой.

А некоторые экс-ветераны Анголы так к стране привязались, что решили потом связать с ней дальнейшую жизнь. К примеру, экс-шеф Фонда дальней стратегической радиосвязи в Анголе Александр Кибкало и бывший переводчик Виктор Бут основали фирму ВИАЛ, которая занималась сбрасыванием в горячих точках грузов на парашюте. Впоследствии Бут сделал на этом целое состояние. Но это уже другая история.

Сейчас Бут – в американской тюрьме, а Сечин – в российском правительстве. По-разному устроились и другие ветераны ангольской кампании: Сергей Доренко стал известным журналистом, Виктор Иванченко получил пост гендиректора ООО «МИГ», а Георгий Гетманец возглавил северо-западный филиал «Мегафона»…

«Ангольский Сталинград»

– В Анголу тогда все рвались, все хотели исполнять интернациональный долг, – вспоминает Георгий Гетманец. – Это было и почетно, и престижно. Отбор был очень жестким. Для того чтобы попасть в Анголу, нужно было пройти 7 кругов ада.

Остальные круги ада поджидали волонтеров уже в самой Африке. Среди них природа – то джунгли, то саванна, то болота с малярийными комарами, то мангровые мухи, от укусов которых тело покрывалось фурункулами. Ну, и сама война с раздувшимися от жары трупами, которые не успели убрать после расстрела унитовцами колонны беженцев.

Апофеозом сражений стала оборона города Куито-Куанавале, который наши прозвали «ангольским Сталинградом». Эта битва считается крупнейшей в Африке после боев периода Второй мировой. По нашим позициям работали артиллерия, авиация, минометы, химоружие и разрывные снаряды…

Отрывок из дневника военного переводчика Игоря Ждаркина: «У меня такое ощущение, что полжизни прошло. Все дни сливаются в один. Если вдруг тихо, то начинаешь «сходить с ума» – почему не стреляют? Что там еще задумали? Начинается обстрел – ждешь, когда он закончится».

– То, что наша ангольская эпопея вскоре закончится, мы стали понимать еще в 1989-м, – подводит итог бывший главный военный советник в Анголе Валерий Беляев, – когда официальная Москва на весь мир заявила, что советские военные советники не участвуют в боевых действиях за рубежом. А ведь в то время десятки наших офицеров воевали на юге Анголы, в районе Менонге, Куито-Куанавале.

20 лет назад военспецы стали возвращаться на родину. Они фактически победили, но здесь их ждали только родные. Ни почестей не было, ни славы, ни жилья. Даже той войны в российской истории тоже вроде как нет. До сих пор.