Борис Акунин: Если б Медведев хоть раз ножкой притопнул

Пару лет назад в интервью «Собеседнику» Борис Акунин сказал, что дело ЮКОСа – лакмусовая бумажка для определения степени демократизации российского общества и власти. Сегодня в связи с новым витком этого дела мы попросили писателя вернуться к этой теме. И хотя он совсем не политолог, публикация именно его переписки с экс-олигархом заставила общество более внимательно следить за процессом по делу ЮКОСа…

– Григорий Шалвович (напоминаем, что Борис Акунин – псевдоним писателя. – Ред.), может ли как-то повлиять недавнее решение Страсбургского суда по делу Ходорковского на общую ситуацию с обилием «заказных» дел с экономическим подтекстом в России?

– Безусловно. Теперь, когда есть судебный прецедент, все аналогичные дела будут решаться быстро, почти автоматом, и на наше «правосудие» (извините, не могу без кавычек) обрушится волна чувствительных штрафов. Ведь в положении Ходорковского и даже гораздо худшем у нас находятся тысячи предпринимателей, с которыми прокуратура и суды сейчас вытворяют всё что заблагорассудится. Эту удобную для рейдерства практику теперь придется менять. И спасибо за это нужно сказать Ходорковскому.

– На недавней пресс-конференции президент сказал, что Ходорковский на свободе «абсолютно ничем не опасен». При этом чуть раньше премьер говорил совсем другое. На ваш взгляд, это  еще одна «неувязка» в тандеме или спланированное распределение ролей?

– Мне кажется, что силовики и суды твердо уяснили себе: на Медведева и его «сигналы» можно внимания не обращать. Видимо, президент вполне удовлетворен сугубо представительской ролью «всесоюзного старосты». Разве кому-нибудь пришло бы в голову серьезно относиться к «сигналам» Михал Иваныча (Калинина, председателя президиума Верховного совета СССР. – Ред.) при живом Иосифе Виссарионыче? Да если б Медведев на Путина хоть раз ножкой притопнул, к президенту вмиг переменилось бы отношение. Те же судьи с силовиками переориентировались бы первыми. Но человек явно смирился с тем, что войдет в историю как самый жалостный из российских правителей. Даже Черненко (генеральный секретарь ЦК КПСС в 1984–1985 гг. – Ред.), по-моему, был менее декоративен.

– Но гипотезу про «сигнал» косвенно подтверждает и то, что слишком быстро раздалось обещание рассмотреть прошение МБХ об УДО «в кратчайшие сроки», и неожиданное высказывание главы Высшего арбитражного суда (ВАС) в том духе, что надо бы проверить практику судьи Данилкина и выносимые им решения… Все это выглядит как потепление. Особенно учитывая, что глава ВАС – однокурсник президента… Вы не думаете, что это предвыборный шаг Медведева: получить дополнительные голоса, выступив в роли «освободителя» Ходорковского – очень выигрышный ход.

– Рассмотрено в кратчайшие сроки? Вашими бы устами… Я думаю, что все малозначительные информационные поводы, которые вы перечислили – дымовая завеса, чтоб несколько сбавить градус негодования в связи с позорным приговором, и не более того. В деле Ходорковского власть соображениями целесообразности не руководствуется. Тут что-то личное, глубоко параноидальное. Ведь, казалось бы, чего проще: Путин выступает инициатором амнистии для всех осужденных по экономическим статьям, тех, кто отсидел половину срока. Ах, с облегчением восклицает весь мир, этот человек переменился! Как мы рады! Мы больше не боимся его президентства! Сразу улучшаются и международные отношения, и рейтинг России, отток капиталов прекращается, бизнесмены дружно распаковывают чемоданы, а главное – улучшается инвестиционный климат. Но не сделает этого Путин. Потому что тут паранойя.

– Прошение об УДО у многих идентично признанию вины. С другой стороны, закон не требует ее признания от осужденного, да и Ходорковский сделал в прошении специальную оговорку: вины не признает. Тем не менее многие расценивают это прошение как доказательство того, что он сломлен, устал бороться…

– Всем бы быть такими сломленными, как Ходорковский. Почитайте, что он говорит. Посмотрите, как он себя ведет. Заявление об УДО – не прошение о помиловании. Это право, которым обладает всякий осужденный по данным статьям, если он отбыл больше половины срока, не имеет взысканий и не представляет опасности для общества. Но Ходорковского, увы, не выпустят. Снова какой-нибудь лимон в тумбочку подсунут. Потому что, если Михаил Борисович выйдет на свободу, это будет означать, что мы живем совсем в другом государстве. Как было с возвращением Сахарова, помните? Но государство-то всё то же, и правят им всё те же и всё так же.