Вьетнам "из Москвы" или что держит вьетнамцев в России?

Знания простого обывателя о вьетнамцах в Москве скудны: вьетнамцы торгуют на рынках, трудятся на подпольных фабриках, живут в общежитиях. Но это лишь вершина айсберга. О простых рабочих, встающих в 4 утра, бизнесменах с богатым советским прошлым и тихих вьетнамских студентах, обожающих русскую осень, – в репортаже «Собеседника».

С заводов на рынки

Повальная эмиграция вьетнамцев в СССР началась в 80-х годах прошлого века – сразу после подписания в 1981 году межправительственного соглашения между СССР и Социалистической Республикой Вьетнам о направлении вьетнамцев на обучение и работу на советские предприятия. Приехали порядка 100 тысяч. После распада СССР большинство из них оказались предоставлены самим себе. Только треть предприятий смогли вернуть вьетнамцев на родину – у остальных на депортацию не хватило денег.

Вьетнамцы попали в западню: либо оставаться нелегально, либо возвращаться домой за свой счет. Но билеты очень дорогие. Поэтому многие просто по-тихому «растворились» в Москве.

…Нгуен Куок Хунг оказался в числе тех, кто смог уехать домой сам. С 87-го по 91-й он работал на подшипниковом заводе в районе метро «Дубровка». Вернувшись во Вьетнам, искал работу год. Не нашел и снова поехал в Москву. Теперь уже на рынок. В 90-е на «вьетнамских рынках» одевался каждый второй россиянин.

Торгуют чужим товаром

Торговцы, они же бывшие советские рабочие, сегодня самая многочисленная каста вьетнамцев в Москве. За 20 лет жизни в России Хунг успел поработать на всех рынках Москвы.

– На «Кожуховской», Аминьевском шоссе, в «Салюте-2» и «Салюте-3», на Черкизовском, – перечисляет он. – Теперь перебрался в ТК «Москва» в Люблино. Торгую летней одеждой. Хотя после закрытия Черкизовского работать стало тяжелее.

Во-первых, ужесточились проверки. Во-вторых, закрылись чисто вьетнамские рынки в общежитиях. В-третьих, аренда в Люблино в 2–3 раза выше, чем на Черкизоне. По словам Хунга, 80% вьетнамских торговых точек в Люблино работают в убыток и уже на грани банкротства. В ТК «Садовод» – та же история.

Недавно Хунг нанял русского продавца, а сам теперь занимается организацией поставок. Вьетнамские хозяева «точки» русских берут на работу охотно – меньше проблем при оформлении. Еще жалуют украинцев и молдаван – им проще сделать регистрацию, чем вьетнамцам. Кстати, исконно вьетнамских товаров на рынках сегодня не больше 10–20%. Вьетнамцам проще завозить китайский, турецкий, греческий и таиландский ширпотреб. А дешевизна товара при продаже объясняется скромностью вьетнамского аппетита: прибавочная стоимость у них самая низкая.

На общение торговцы идут неохотно. Их принцип: «Меньше знают – крепче спим». Выясняя, что я пришла на рынок не за штанами или платьем, они мгновенно теряли ко мне интерес и «забывали» русский язык.

Жизнь общиной

Для всех вьетнамцев важна община. Но диаспора довольно замкнута. Русско-вьетнамского центра как такового в Москве нет. Есть только Ассоциация вьетнамских бизнесменов и Общество вьетнамских граждан.

– Одна из наших задач – юридическая помощь вьетнамским гражданам в России, их легализация, – объясняет член совета общества Лыу Конг Нием, который сам скоро получит вид на жительство в России.

По данным общества, в России сейчас около 80 тыс. вьетнамцев. Четверть – в Москве. Живут в общежитиях, на съемных квартирах, у друзей. В начале века в столице было около 20 вьетнамских общежитий. Сколько сейчас – точно неизвестно. Вьетнамцы уверяют: общаг осталось мало, большинство разогнали. Хотя скорее всего многие просто ушли в подполье.

…Хоан из ТК «Москва» кочует по рынкам уже 8 лет. Первые два года жил в общежитии, потом переехал на съемную квартиру. По его словам, вьетнамцы живут в бывших рабочих общагах, которые по документам закрыты на реконструкцию и капремонт. Раньше вход был свободный – там ведь были и рынки. Но сегодня попасть туда человеку с улицы практически невозможно.

Каждое общежитие – отдельный мирок. Со своими магазинами, медпунктом, парикмахерской, Интернетом… Отдыхают рядовые вьетнамцы там же. В корпусах есть нечто вроде ночного клуба.

Из продавцов – в рестораторы

Впрочем, некоторым мелким торговцам удается вырваться с рынка. Ха Чунг Туен в России 12 лет, первые два года торговал в Москве. Потом уехал в Питер, открыл с друзьями вьетнамский ресторан. Через три года перебрался в Уфу – открыл маленькое кафе. Затем вернулся в Москву, два года держал кафе на Савеловском вокзале, но закончился договор с арендаторами. Ресторан «Ха Лонг», свой четвертый бизнес, он открыл лишь два месяца назад. В отличие от японской кухни, традиционную еду Вьетнама в Москве найти непросто.

– Раньше вьетнамские кафе открывались чаще на рынках, больше «для своих», – отмечает Ха Чунг Туен. – Но в последние годы россияне чаще ездят во Вьетнам. Возвращаясь, ищут, где бы снова попробовать нашу еду. Поэтому вьетнамские рестораны набирают популярность.

Два года назад во Вьетнаме побывали 30 тыс. российских туристов. А в прошлом году – уже в 4 раза больше. Пожалуй, центр вьетнамских кафе в Москве по количеству на единицу площади – как раз Савеловский вокзал. Здесь работают сразу три вьетнамские кафешки. Персонал практически не говорит по-русски. За низкие цены эти места облюбовали русские студенты и менеджеры близлежащих офисов.

Новичков нет

Малым бизнесом в Москве занимаются вьетнамцы, жившие и учившиеся еще в СССР. «Новеньких» практически нет. Иногда обжившиеся бизнесмены приглашают через свои и другие фирмы родственников и друзей. Самые известные вьетнамские проекты в Москве – лапша и пюре быстрого приготовления «Лион Кинг», «Александр и Софья» и «Роллтон».

…У Нгуен Као Дыка в Москве своя турфирма. В российской столице он с 80-х, здесь получал высшее образование, защищал кандидатскую диссертацию. Вьетнамские бизнесмены часто ездят на родину, но возвращаются туда окончательно лишь в пожилом возрасте.

– Здесь прошла вся моя молодость, – улыбается он. – К России привык.
Впрочем, Нгуен Као Дык признается: дела с турфирмой идут не очень. Слишком большая конкуренция. Поэтому второй его бизнес – поставка легальных рабочих в Россию на швейные фабрики, стройки. Средняя зарплата в самом Вьетнаме – всего 60$…

Но и здесь не все просто. Заявку на количество вьетнамских рабочих фирма должна подавать за год. В малом бизнесе просчитать на год вперед все невозможно, поэтому сроки часто срываются. Кроме того, в России ежегодно определяется квота на иностранную рабочую силу. Чтобы ее получить, работодателю надо каждый год заново писать заявление.

– Сегодня у меня, например, 100 легальных вьетнамских работников, – рассказывает Нгуен Као Дык. – Но никто не гарантирует, что в следующем году их у меня будет столько же. Допустим, по квоте разрешат только 40. Значит, 60 станут нелегалами.

Нелегальные вьетнамцы работают в основном на подпольных фабриках по пошиву одежды. Периодически полиция вычисляет такие фабрики и устраивает облавы. Так, например, в марте в Пушкинском районе Подмосковья закрыли 4 подпольных цеха, где 300 вьетнамцев-нелегалов шили куртки под маркой Adidas. Жили там же, спали на деревянных нарах. На таких фабриках это обычные условия жизни.

«Купи мне обратный билет!»

Квалифицированной рабочей силы во Вьетнаме мало. Вьетнамцы, как и в советские годы, едут учиться в Россию. Так, в одном только Российском университете дружбы народов (РУДН) сейчас 97 вьетнамских студентов. Все живут в студобщежитии. Кстати, расселяют там по интернациональному признаку: людям, говорящим на одном языке, в одной комнате жить не разрешают:  пусть перенимают чужую культуру.

– Студенты из Вьетнама обучаются в РУДН с 1994 года, – рассказывает глава управления РУДН по работе со студентами Александр Ермаков. – Сейчас у нас 70 студентов и 27 аспирантов.

Больше всего вьетнамцев на экономическом факультете – 12 человек. Еще популярны филологический, медицинский и инженерный факультеты. Меньше всего вьетнамских студентов на факультете физико-математических и естественных наук.

…Кауть Тхи Бинь Тхо приехала в Москву 3 года назад поступать в аспирантуру филологического факультета РУДН. В родном Ханое девушка училась на преподавателя вьетнамского языка для иностранцев. Но учителя сказали ей: «Хочешь получить хорошее образование – поезжай в Россию. Лучшие филологи там».

– Сначала в Москве было страшно, – улыбается Бинь. – Не могла связать двух слов по-русски. А еще люди вокруг казались огромными. Во Вьетнаме ведь все маленького роста… Первый месяц звонила папе и плакала. Просила купить обратный билет. Но он сказал: «Поставила цель – добивайся». И выключил телефон, чтобы не названивала.

Сейчас Бинь говорит по-русски уже хорошо. Но читать до сих пор тяжело. Во вьетнамском языке один слог – одно слово. Русский язык многосложный. Поэтому вьетнамские студенты при чтении русских текстов быстро устают и часто делают паузы.

В выборе профессии Бинь пошла по стопам родителей: они оба учителя. Помимо учебы, она преподает родной язык вьетнамским детям, родившимся в России. Самой Бинь на вид лет 25 – невысокая, кареглазая. На самом деле ей 42. В Ханое у нее остался муж-инженер и 16-летний сын.

– Муж очень переживал, когда я уезжала, – признается Бинь, – но понимал, что преподаватель – профессия моей жизни. И что мне нужно учиться.

Бинь очень нравится русская осень. Но оставаться в Москве навсегда она не желает. Во-первых, ей не нравятся столичные цены («Очень дорого!»). Во-вторых, она мечтает поскорее вернуться к семье. «Здесь хорошо, но чем быстрее моя учеба закончится, тем лучше», – улыбается она.

«Ничего не понимал, только смеялся»

…25-летнего Мая К Да в родной Ханой не тянет. «Потому что он не женат, – замечает Бинь. – Все мои свободные друзья-вьетнамцы домой не рвутся: в Москве ведь очень красивые девушки». Май смеется и кивает.

В Москве он 1,5 года. Учится на первом курсе магистратуры философского факультета. Папа-музыкант хотел, чтобы сын пошел по его стопам, но Май предпочел науку. С выбором помог и дедушка, разглядев во внуке начинающего философа. Музыкой парень занимается в свободное время: поет, играет на гитаре и скрипке. Кроме того, он – президент вьетнамского землячества РУДН. Постоянно концерты, конкурсы самодеятельности, фестивали…

Как и Бинь, Мая в Россию отправили его преподаватели. Уверяли, что только здесь нужно изучать философию. «Сначала по-русски ни слова не понимал, только смеялся», – вспоминает Май. Выучить язык помогли на подготовительном факультете.

В российской столице Мая устраивает абсолютно все. Особенно ему нравится погода: «Хоть и холодно, зато сухо». Во Вьетнаме же всегда влажно, а сейчас там уже 43 градуса. После магистратуры Май планирует поступать в аспирантуру и преподавать философию.

Останется ли в Москве на всю жизнь – пока не решил.

– Бог знает… – замечает он с каким-то истинно русским фатализмом. – Судьба сама выведет.

Цифры

По данным ОУФМС Москвы, в 2010 г. в столице проживали порядка 30 тыс. легальных вьетнамцев. В 2011-м их число сократилось до 5–6 тыс. Из них работали 1,5 тыс. Остальные – это студенты, туристы и иностранцы, приехавшие к родственникам. По неофициальным данным, эти цифры выше в 2–3 раза.

Вне закона

Полмесяца назад московская полиция ликвидировала вьетнамский притон на северо-востоке столицы, в районе Марьина Роща. Притон 31-летняя вьетнамка организовала прямо в подпольном кафе.

Торговали наркотиком метадон, вьетнамки работали проститутками.
По словам полицейских, подобных борделей в Москве немало. Сколько точно – неизвестно. Несколько лет назад, по официальным данным, их было 20, но на деле в разы больше. Как правило, все клиенты в притонах постоянные. Поэтому и накрыть их довольно сложно. Услугами вьетнамских проституток чаще пользуются их же соотечественники, москвичи – редко.

Кстати

Подавляющее большинство вьетнамцев в Москве – выходцы из северной половины Вьетнама. Первые наборы рабочих осуществлялись именно оттуда. А они уже приглашали своих родственников и земляков. Кроме того, на севере Вьетнама есть разница между зимой и летом. В Ханое температура в январе может опускаться до плюс 5 градусов, а в горах и до нуля. На юге страны зимой холоднее плюс 18 градусов не бывает. Поэтому северянам в России легче акклиматизироваться.

Фото на развороте Александра Алешкина, ИТАР-ТАСС