Коллега Людмилы Гурченко рассказал о том, как ее дважды предали власти
Отказавшись от дочери и внуков ради актерской карьеры, Людмила Гурченко сыграла в 90 фильмах и добилась своего – стала настоящей примой. Она была женщиной крайне противоречивой, с очень непростым характером и никому не прощала обиды
Отказавшись от дочери и внуков ради актерской карьеры, Людмила Гурченко сыграла в 90 фильмах и добилась своего – стала настоящей примой. Она была женщиной крайне противоречивой, с очень непростым характером и никому не прощала обиды.
Даже родному Харькову – городу ее любимых родителей, дебютных выступлений и первого успеха. Сцепив зубы и пряча слезы, она твердила, как заклинание: «Если тебе плюют в спину, значит, ты идешь вперед!»
На завтрак она предпочитала овсянку. Говорила, что всю жизнь хочет есть и спать, потому что не выспалась и недоела в детстве, когда была война.
В Харькове маленькая Люся вместе с мамой пережили два тяжких года немецкой оккупации. Когда однажды в вагоне пригородного поезда девочка своими песнями заработала целых шестьсот рублей, она поняла, что обязательно станет артисткой. Именно в Харькове она впервые вышла на сцену и испытала первый восторг от зрительских аплодисментов. Уже тогда малышка с большими бантами чувствовала себя актрисой, которая «всю себя отдает людям».
После войны родители Люси Елена Симонова и Марк Гурченко работали во дворце пионеров. Отец был аккомпаниатором, играл на аккордеоне, а мама – массовиком-затейником. Во дворце Люсю, часто забегавшую к родителям на работу, все хорошо знали и называли козой. Шустрая девчушка в течение дня успевала пробежать по всем секциям: в одной попоет, в другой потанцует, в третьей покормит кроликов.
«Можно сказать, что я родилась в музыкальной семье, – вспоминала Гурченко. – А точнее, я родилась в музыкальное время. До войны каждый день песни звучали по радио и на улицах. С утра, когда папа разучивал новый репертуар, вечером, когда приходили гости, у соседей на пластинках. Песни я схватывала на лету. Чисто пела, еще не научившись говорить».
Артистичной девочке непросто было освоить школьную программу. Порой из-за посещения танцевальных кружков и музыкального училища им. Бетховена времени на школьные задания просто не оставалось. Учителя харьковской гимназии №6 неуважительное отношение к своим урокам не прощали, потому дневник Люси пестрил плохими оценками. Одна лишь «англичанка» Ольга Даниленко никогда не корила Люсю за невыученные уроки.
– Учителя вечно возмущались, что Гурченко опять не выучила уроки, – говорит Ольга Александровна. – А я ее понимала. У нас с ней было что-то общее, ведь я тоже собиралась в актрисы. Люся приобретала знания на уроках, а дома ничего не учила.
Даниленко говорит, что до сих пор хранит дома школьную тетрадку своей знаменитой ученицы и очень гордится, что ее уроки, как оказалось, не прошли зря. Как-то, приехав в Харьков уже знаменитой, Гурченко призналась, что на съемках «Девушки с гитарой», где она сыграла продавщицу, ей удалось правильно сказать фразу на английском только благодаря урокам Ольги Александровны.
В Харькове, на улице Клочковской, Гурченко прожила, по ее словам, «огромную семнадцатилетнюю жизнь». «Когда я переехала в Москву, у меня часто были головные боли, я была рассеянна и непунктуальна, – писала актриса в книге воспоминаний. – Мной овладевали съеженность, настороженность от отсутствия любви, тепла и привязанности. Я оторвалась от родного дома. От папы, от мамы, от школы, от Харькова. Я испытывала настоящую потребность во внимании и симпатии. Не хватало любви».
К тому же в Москве девушка изрядно натерпелась из-за своего своеобразного акцента. В шутку ей говорили, что таким, как она, из-за дефектов речи нужно давать группу инвалидности. Впрочем, все оказалось не так страшно. Гурченко писала: «Со временем я вполне сносно стала говорить по-московски – «булошная», «коришневый». Но разве это речь? Так, как говорил мой папа, не говорил никто». Надо сказать, своего отца Люся просто боготворила...
А в 50-е годы Людмила Марковна первый раз очень серьезно обиделась на любимый Харьков, объявила ему бойкот и потом хранила эту обиду долгих сорок лет. Тогда, после триумфального шествия «Карнавальной ночи», на молодую и неопытную артистку помимо славы вдруг обрушились обвинения в левых заработках от концертов. В центральной газете на эту тему напечатали злобный фельетон, а харьковские журналисты подвякнули, окрестив землячку «выскочкой с Клочковской».
«У меня еще не было панциря для защиты. Я была просто убита, – вспоминала позже актриса. – А потом уж пошли настоящие неприятности. Министр культуры сказал: «Фамилии такой не будет, сотрем в порошок!» И стерли... Вот тут-то от родного города я получила сполна. Десятки писем: «Как вы смели?! Вы опозорили наш город!»
Константин Шердиц, который в 1996 году возглавлял Харьковское управление культуры, приложил немало усилий, дабы примирить Людмилу Марковну с родным городом.
– В Харькове как раз возникла идея создать международный клуб земляков, – рассказывает чиновник. – Мы организовали встречу, на которую приехали Аркадий Инин, Вадим Мулерман, Елена Яковлева, Алексей Петренко.
Прекрасный получился вечер, только вот Людмилы Марковны очень не хватало. И тогда, чтобы вернуть Гурченко Харькову, мы с бывшим мэром Михаилом Пилипчуком разработали целую операцию под кодовым названием «Люся».
Когда первый раз Шердиц решился позвонить Гурченко, у него от волнения дрожали руки. А когда он услышал в трубке ее голос, чуть вообще не лишился дара речи. «Уважаемая Людмила Марковна, – неуверенно начал он разговор, – вас беспокоит родной город Харьков, где вас никогда не забывали! Разрешите от имени города и мэрии…» Но Гурченко вдруг резко оборвала: «Бросьте этот пафос! Когда мне было тяжело, я была не нужна городу, а теперь вспомнили».
Гурченко действительно пришлось несладко, ведь около пятнадцати лет ее вообще не снимали в кино. На ее месте человек со слабой волей мог бы сдаться или даже спиться, но она сумела выстоять и все это время занималась делом: выступала, писала книги, пела.
После первого, не очень успешного разговора Константин Шердиц стал регулярно названивать Людмиле Марковне, пытаясь убедить в том, что харьковчане действительно не чают в ней души. Как потом выяснилось, эта любовь на самом деле была очень важна для актрисы. Людмила Марковна призналась: «Однажды я серьезно заболела. Лежу и думаю: неужели так и умру, не побывав в Харькове?»
Позднее, по словам Шердица, он понял, чего актриса так боялась: Гурченко была очень ранимой и тревожилась, как встретят ее харьковчане. Она терпеть не могла панибратства и всегда боялась, что кто-то из зала может ей нахамить, выкрикнув что-то типа: «Эй, ты, выскочка!»
Но когда в августе 1996 года, через сорок лет разлуки, Гурченко сменила наконец гнев на милость и вышла на сцену Харьковского театра им. Шевченко, весь зал аплодировал стоя минут десять. А она просто стояла и плакала. Это возвращение стало для Гурченко настоящим потрясением.
Потом было много творческих вечеров и встреч. И хотя в Харькове не осталось уже никого из близких и друзей Людмилы Марковны, она все равно каждый год наведывалась в места своего детства. Харьковчане же вновь стали гордо называть ее «наша Люся». В 1999 году, в один из любимых праздников актрисы – в день освобождения Харькова, Гурченко присвоили звание почетного гражданина Харькова. А в 2002 году, в очередной день рождения города, Гурченко впервые исполнила гимн Харькова и даже записала клип. Но апофеозом возвращения Люси конечно же стал 2004 год, когда харьковчане признали ее самой выдающейся землячкой за всю историю города.
– Приезжая, она останавливалась только в гостинице «Харьков», в одном и том же 316-м номере, – делится воспоминаниями Константин Шердиц. – Мы всегда встречали Людмилу Марковну горячим хлебом. Она отщипывала кусочек, прикладывала душистый каравай к щеке, нюхала и восторгалась: «Никакой «Диор» не сравнится с этим ароматом!»
Столь теплый прием позволил в дальнейшем укрепить дружеские отношения – Шердиц с мэром Пилипчуком стали частенько бывать в гостях у Гурченко в Москве. Они привозили ей сувениры с родины, пили чай и болтали о жизни.
– Гурченко никогда не жаловалась, – утверждает Шердиц, – и о мужьях своих много не рассказывала. Говорила только, что Сережа, ее последний муж, очень хороший человек, трепетно любит ее и ограждает от всех неприятностей. Темы ее взаимоотношений с дочкой мы никогда не касались и о внуке, который погиб от наркотиков, тоже не говорили. Это были закрытые темы. В то же время о Харькове она всегда отзывалась с теплотой, восторгом и некоторой тоской. Чувствовалось, что все эти годы ей очень не хватало живого общения с земляками и она ждала примирения.
Впрочем, нежданно-негаданно в 2006 году Людмила Гурченко опять обиделась на Харьков. Причиной нового конфликта невольно стал безобидный харьковский скульптор Сейфаддин Гурбанов, который по личной инициативе увековечил славную землячку в образе Лены Крыловой, героини «Карнавальной ночи», и даже присмотрел у оперного театра достойное место для своего монумента. Об этом он сразу же уведомил актрису, отправил ей фото своего творения и пригласил на открытие. Гурченко в общем была не против такого подарка, и сам памятник ей понравился – живенький. Единственное, что она попросила, – для полноты образа «добавить немного печали».
Эту функцию местные чиновники тут же с готовностью возложили на себя. Они попросту запретили ставить в Харькове прижизненный памятник актрисе, поскольку она не является Героем Соцтруда. Тем более что монументу не место в центре города, возле оперного театра, где она никогда не выступала.
Ничего не поделаешь, скульптор Гурбанов зачехлил свой шедевр, а перед Гурченко робко извинился. Но та все равно разобиделась и в открытом письме попросила отцов города впредь не ставить ей памятников. Сказала: «Прощай, любимый город!» – и снова ни ногой на малую родину.
Выждав время, скульптор Гурбанов попытался уладить конфликт. Он изготовил 35-сантиметровую бронзовую копию скандального памятника и под вспышки фотокамер торжественно повез ее в Москву, дабы сделать Людмиле Марковне сюрприз. По словам скульптора, его работа артистке понравилась, и ему даже показалось, что та немного оттаяла.
Со своей стороны уже новые отцы города также принялись звонить Гурченко, убеждать, уговаривать ее и просить прощения. Но Людмила Марковна простила родной город только спустя четыре года. Последний раз актриса приехала на родину 30 октября 2010 года. Позвонила за день и сообщила, что будет в Харькове со съемочной группой, которая делает о ней документальный фильм. Весь день Людмила Марковна гордо вышагивала на высоченных каблуках по харьковской брусчатке, а ближе к вечеру получила предложение прокатиться в метро, куда она ни разу в жизни не спускалась. Гурченко согласилась и потом все время вспоминала об этой поездке как о незабываемом чуде. Ровно через пять месяцев ее не стало.
После смерти легендарной харьковчанки не только скульптор Гурбанов, но и все ее земляки свято верили, что теперь-то уж для крамольного памятника наверняка в городе найдется достойное пристанище. Чиновники клялись, что уже начали поиски такого места, где «памятник Гурченко будет играть ключевую роль». К тому же они еще обещали назвать в честь великой землячки одну из улиц города.
С тех пор минуло уже два с половиной года, но ни памятника, ни улицы Людмилы Гурченко в Харькове по-прежнему нет.
Мария Кошевая
Читайте также:
