Кто спас Микки Рурка?

Сегодня он везде, даже исполняет роль безмолвного, но взбешенного Лёхи в рекламе шоколадных батончиков, с остервенением колотя мотоциклетным шлемом по не заводящемуся байку. Микки Рурк скоро разменяет шестой десяток, но он и не думал успокаиваться: актер по-прежнему надирается в барах, после чего начинает развлекаться очень по-русски – лезет подраться. Впрочем, как признался Рурк, последняя такая выходка серьезно подкосила его здоровье.

– Поздравляю – теперь отпечатки твоих рук и ступней есть на Голливудском бульваре.

– Спасибо. Я пытаюсь оставаться отдаленным, но не могу устоять перед маленьким глотком славы. Никогда не думал, что это может настолько меня тронуть. С другой стороны, у меня впечатление, что на Голливудский бульвар теперь кладут звезды кого ни попадя.

– Меж тем ты счастлив?

– Не знаю. Мне нужно еще время, чтобы осознать это. Больше всего я счастлив от того, что могу снова сниматься в заметных фильмах – после того как двенадцать лет ждал телефонного звонка со студии, сидя дома.

– В какой момент ты почувствовал, что отношение к тебе снова изменилось к лучшему?

– Когда полетел на Каннский фестиваль представлять фильм «Город грехов» в 2005 году. Как сейчас помню: ехал в колымаге и сказал себе, что мне подарен новый шанс. Не было никаких сомнений, что я сделаю все, чтобы не упустить его снова. Я сумел в своей жизни разрушить все за один раз и не хочу этого повторить. В начале девяностых я взял паузу. Я насквозь проспиртовался и был сыт по горло кино. Ненавидел себя. Мне было настолько стыдно, что я мечтал лишь об одном – скрыться в Майами, перестав трахать самого себя и собственные мозги. Я хотел взять паузу на год, но все настолько затянулось, что вскоре уже проклинал день, когда мне в голову пришла такая грёбаная мысль. Мне, конечно, предлагали роли, и я даже снимался, но это было такое говно… Сейчас, познав эту ситуацию, знаю: нет ничего хуже, чем чувствовать себя и быть бывшим.

– Теперь ты другой человек?

– К счастью. Не забываю, что я – тот самый, кто послал все к такой-то матери. Я ничего не уважал, не пытался привести голову в порядок, и мне было абсолютно насрать, какие будут последствия. Когда первый раз пошел к психоаналитику, боялся, что он заставит меня думать, как девка. Но в конце концов этот тип изменил мою жизнь. Без него никогда не смог бы возродиться заново.

– Ты хорошо чувствовал себя во время съемок фильма «Война богов: Бессмертные»?

– Плохо. Дни начинались ужасно. Костюмер – не то Ико, не то Сако… вот ведь, мать твою, совсем забыл его имя… Короче, он делал одежду жутко тяжелой. Мне требовалось не меньше часа только для того, чтобы напялить на себя трусы. А после этого меня отправляли еще и на макияж. Но я совсем не жалуюсь, не подумай.

– Роберт Родригес сказал, что твой персонаж появится в продолжении «Города грехов». Согласишься на эту роль?

– Посмотрим. Но у меня клаустрофобия – не могу торчать по три часа в кабинке, пока на меня накладывают латекс и выливают клей, как было прежде.

– Говорят, ты недавно повредил плечо?

– Я был мудаком – видимо, иногда он по-прежнему берет во мне верх. Нажрался в лондонском пабе, и в четыре утра мне приспичило размять мышцы. Полез в какую-то кучу, едва не получил люлей, но обошлось – начал бороться с регбистами на руках. Что с меня взять – я был в хлам. И проиграл. Но мы с ними все равно разошлись друганами.

– Теперь плечо все время болит?

– На самом деле это не плечо – я надорвал себе бицепс. Хирург подлатал меня, но теперь любой мудила сможет начистить мне рыло – я полностью потерял сухожилие, – рассказал Микки Рурк Entrevue. – Не остается ничего, как ждать, когда найдут какое-нибудь решение – например отрежут у остывающего трупа и пришьют на мою руку.

– Думаешь, будут серьезные последствия?

– Не знаю. Это зависит от качества сухожилия, которое мне вошьют… А твои сухожилия – в какой они форме? Может, станешь добровольцем?