Сколько зарабатывает Григорий Лепс?

Григорий Лепс – один из тех, кто сегодня делает погоду на музыкальной сцене. При этом популярность пришла к нему только в 33 года, когда страна была очарована песней «Натали». Потом – снова провал, еще на семь лет, когда появилась «Рюмка водки на столе». О непростом пути к славе мы и поговорили с Григорием Лепсом.

– Вы долго работали в сочинских ресторанах. Это вынужденная история или вам удавалось находить в этом какую-то отдушину?

– Это была обычная практика: все работали либо там, либо в филармонии. Не было ни ночных клубов, ни других увеселительных заведений, кроме ресторанов. Реализоваться музыканту в ресторане было выгоднее, чем в филармонии.

– Кто рублик принесет, кто трёшечку?

– (Обиженно.) Десять рублей стоил заказ! В день, бывало, и до ста рублей зарабатывал. Бывало и намного больше.

– Как же вам удавалось потратить такие деньги?

– А выход был только один: так же их пропиваешь, прогуливаешь. В тех же ресторанах. Не было всех этих магазинов – ни «Дольче-Габбаны», ни «Гуччи» – ничего не было. Были, правда, Болгария, Германия – оттуда шли потоки спекулянтов, которые продавали кроссовки, джинсы…

– Какое же событие подтолкнуло вас к переезду в Москву?

– Известные музыканты приезжали, слушали меня и говорили, что мне нужно ехать в Москву и двигаться дальше. В один прекрасный момент я в это поверил и поехал. Все удивило в Москве: масштабы, люди, расстояния… Поначалу тяжело было, потом привык, а теперь меня отсюда и не выгонишь (смеется).

– А кто именно вас сподвиг на столичную жизнь?

– Олег Газманов, Александр Кальянов, Михаил Шуфутинский. Александр Яковлевич Розенбаум тоже приезжал. Все приезжали тогда в Сочи – это было интересно.

– Кстати, недавно вы с Розенбаумом устроили совместную программу. На концерте не все прошло гладко. Не хватило репетиций?

– На «живых» концертах вообще все не бывает гладко. Но пара репетиций не помешала бы. Изначально идея была моя – сделать совместную пластинку. Александр Яковлевич Розенбаум поддержал. Работать с ним было очень интересно! Работа была не из легких — порядка трех лет мы к этому шли, но мы знали, что делаем! И результат, как мне кажется, получился.

– Вернемся в 90-е – время такое оригинальное. Были наверняка истории с бандитами и в сочинских ресторанах, и в Москве…

– У любого музыканта того времени были всякие такие истории, потому что без этих людей, о которых вы сказали, ничего в стране не происходило. Они имели непосредственное отношение к тому или иному бизнесу. И к шоу бизнесу в том числе. Сейчас их осталось крайне мало – либо они отошли от дел, либо уничтожены физически. Я знал их еще по Сочи, они все к нам приезжали, отдыхали, я пел для них. Они ко мне относились достаточно хорошо, я к ним соответственно так же. До сих пор, если я вижу этих людей – а я их вижу, хотя и редко, – мы с ними общаемся. Они уже давным-давно занимаются другими делами.

– Бизнес?

– Бизнес. И сейчас им самим смешно вспоминать тот период.

– А откуда у нашего народа такая любовь к ресторанной музыке? Причем к ресторанной не только в ресторанах, но и на концертах, и дома… Вся эта тяга к шансону…

– Время было такое. 70 лет особого образа жизни: ничего же не было… Был Рихтер и был ресторан. И еще десять человек на эстраде. Остальное – патриотические песни. Откуда взять другую музыку? Должно пройти определенное количество лет, чтобы все изменилось…

– Вас уже не первый год называют одним из самых высокооплачиваемых музыкантов России. Вы попадаете в списки Forbes, которые, впрочем, некоторые подвергают сомнениям. Но про вас-то это правда?

– Не знаю. Может быть. Я не считаю, сколько зарабатываю денег. И не стремлюсь.

– А кто же знает?

– Не знаю. Кто-то, наверное, знает. Честно говоря, меня это мало интересует.

– У вас такой довольно брутальный образ на сцене. А какой вы в семье?

– Да я везде одинаковый. Я же не играю какие-то определенные роли. Какой я есть – такой же и на сцену выхожу. Домашние меня совершенно нормально воспринимают: у нас самая обыкновенная веселая, счастливая российская семья. Много детей и красавица-жена.