Судьбу Украины решило четырехчасовое опоздание Путина?
В отличие от мюнхенской, ялтинская речь Путина в историю не войдет. Гораздо важнее было не то, что президент заявил в Ялте. Гораздо важнее, что он опоздал. Буквально
В отличие от мюнхенской, ялтинская речь Путина в историю не войдет. Нет, он, конечно, говорил долго, порой даже убедительно, но, если вдуматься, гораздо важнее было не то, что президент в Ялте заявил, и даже не то, что он сделал это именно в Ялте. Гораздо важнее, что он опоздал. Буквально. На 3,5 часа задержал выступление. Конечно, для Путина это не нонсенс, но ведь не в такой ситуации.
И тут на память приходит другое его выступление, так и не состоявшееся. За неделю до Ялты прошла информация, что готовится экстренное заявление президента. Полдня страна ждала чуть ли не объявления войны, но так и не дождалась, а в Кремле факт подготовки к выступлению опровергли.
Что произошло за те несколько часов? Мы не знаем (и, видимо, не узнаем). Но Барак Обама вдруг решил возобновить бомбардировки Ирака, и мировые цены на нефть ринулись вверх, спасая рубль от девальвации. О чем по-тихому договорились Путин и Обама?
И что произошло за те часы, что ждали Путина в Ялте? Кто, с кем, о чем договорился, тоже неизвестно. Но наш МИД неожиданно выступил с поддержкой законного (читай – проамериканского) правительства Ирака. И ожидаемой жесткой отповеди поездке Путина в Крым из-за океана так и не случилось.
Так что судьба Украины сегодня решается не в Киеве, а в Москве и в Вашингтоне. По сути, сейчас происходит то, что было в 1968 году, когда Кремль через карманную французскую компартию слил революцию в Париже, а Белый дом закрыл глаза на ввод советских танков в Прагу.
В очередной раз мир распилили на сферы влияния: Ирак их, Крым наш, сбитый самолет (вне зависимости от того, кто это сделал) замнем, а Донбасс... Донбасс – отвлекающий маневр, после совершения которого Стрелков просто перешел «на другую работу».
По сути все это – своего рода секретное приложение к «пакту Путина – Обамы». Просто в ялтинской речи об этом не скажешь. О таких вещах у политиков принято молчать.
