Директор Толкуновой: Вину перед сыном она несла как крест всю жизнь

Николай Басин, бывший директором Валентины Толкуновой, поделился с Sobesednik.ru воспоминаниями о певице.

Песни Валентины Толкуновой – слишком мягкие, нежные, трогательные, наивные – в эпоху рок-н-ролльщиков и бизнесменов вроде бы перестали быть нужными.

Впрочем, люди продолжали их петь, поют и сейчас. А она навсегда осталась частью советской эстрады, тоже, возможно, нарочито наивной и циничной, пусть даже только за кулисами.

В 2010-м артистки не стало. 12 июля 2016-го ей исполнилось бы 70 лет. «Собеседник» встретился с директором Толкуновой Николаем Басиным, с которым она долгое время работала и дружила.

Она не входила в тусовку

– О Вале я впервые услышал дома у известного аранжировщика Арнольда Норченко, – рассказал Николай. – Я – в прошлом солист балета – начинал работать как концертный администратор: организовывал выезды артистов. В тот день у Норченко собрался тесный круг музыкантов, и кто-то сказал, что Юра Саульский (а он руководил «ВИО-66» при «Росконцерте» – джаз-ансамбль гремел на весь Союз) взял новую солистку – Валю Толкунову – и она очень талантливая, хоть и не профессиональная певица. Позже они с Саульским не только вместе работали, но еще и некоторое время были женаты.

Она из обычной семьи. Ее отец был железнодорожником, мама работала экономистом в депо. Сама Валя к тому времени окончила институт культуры – дирижерско-хоровое отделение. Певицей быть не собиралась, но Саульский заметил в ней природные данные. Вокал не сказать чтобы гениальный – но голос самобытный. В нем душа. Сейчас, когда на эстраде понты да дешевые блестки, самолюбование, глупость, песни Вали Толкуновой на вес золота.

Она была требовательна к себе – репетировала-шлифовала каждую ноту. Не шла, а плыла, несла себя. Манеры, стать... Валюша понимала себе цену. Коллеги-артисты считали ее закрытой и даже высокомерной: никаких «ха-ха» да «хи-хи» за кулисами. Не входила в тусовку. Не употребляла крепких напитков ни до, ни после выступления: у нее от них болела голова. И романов с артистами не крутила. Артистка сама по себе! Такая отстраненность не всем нравится.

Однажды на гастролях очень известный исполнитель оказывал Вале знаки внимания. Она довольно резко отшила. Певец обиделся и фыркнул в ее адрес: «Да ну тебя, корова!».

– Я, может быть, и корова, – громко и с достоинством произнесла она, – но только не твоего стада!

Обидчик покраснел и поспешил затеряться в толпе.

«На борту Толкунова!»

Я стал директором Валентины после того, как она развелась с Саульским и они перестали вместе работать (впрочем, Валя всегда с большой теплотой отзывалась о бывшем муже и называла его своим учителем).

Чтобы вы представляли масштабы популярности Толкуновой в СССР. Как-то мы полетели с гастролями на Дальний Восток. Отработали на Южных Курилах (неописуемая, надо сказать, красота). Вдруг объявляют по радио: идет цунами. Связываюсь по радиосвязи с капитаном корабля, который должен везти нас в аэропорт Сахалина. Капитан сообщает, что по погодным условиям рейс отменяют. Произношу два слова: «Тут Толкунова...» Слышу в ответ громкое: «Я вас понял. Сделаем все возможное!»

[:image:]

Через минуту капитан со­общил:

– Корабль не может зайти в порт. Но за вами уже выслали катер. Поторопитесь!

Катер взял нас на борт, а прямо за нами по пятам шло цунами. Причалили в порту Сахалина. Капитан уже связался с островом: «У меня на борту Толкунова!» Нас встретили и помчали в аэропорт. Погрузились в Як-40, самолет взлетел, а по радио мы услышали:

«Аэропорт Сахалина закрыт из-за цунами». В Хабаровске та же история: наш самолет стал последним успевшим взлететь, сразу после нас аэропорт закрыли.

Пугачева была не близка

Не все коллеги, честно сказать, Валю любили. Некоторые подходили ко мне на сборных концертах и ядовито интересовались: «И что ты думаешь, долго продлится ее популярность?» Я отвечал, как думал: «Пока народ поет ее песни за столом, песни будут жить!»

Годы идут, а Валины песни «Стою на полустаночке», «Сорок пять», «Я деревенская», «Поговори со мною, мама» и другие до сих пор сопровождают русские застолья. А значит, и Валя с нами.

Сама она любила Анну Герман. Они были знакомы и общались, когда та приезжала из Польши. А вот Алла Пугачева ей не очень нравилась. Голос-то неплохой, а вот поведение, манеры, поступки Примадонны Вале не были близки. Уж разрешите без уточнений.

Я часто бывал у Вали дома. Она встречала в домашнем халатике, в фартучке. Угощала меня своим фирменным борщом и котлетами. Домработницы у нее не было – справлялась сама. Был знаком со всеми членами ее семьи: мамой, братом, вторым мужем – дипломатом Юрием Папоровым – и их сыном Колей.

Колю помню ребенком. Шустрый мальчуган, умные озорные глаза. Валя очень переживала, что мало уделяла ему внимания, месяцами пропадая на гастролях. Свою вину перед сыном она понимала и всю жизнь несла как крест. Не хочу рассказывать, как позже сложилась жизнь Коли – какое я имею право судить?

Случилась у Вали и поздняя любовь. Его звали Владимир. По профессии физик. Умный, надежный мужик. Но у него были жена и дочь. Я был с ним знаком, он признавался, что и семью оставить не может, и Валю любит – такая мужская дилемма.

Валя, думаю, из женской гордости не заводила разговор о том, чтобы он сделал выбор. Наверное, переживала, но никогда не показывала вида. В 86-м Владимир летал в Чернобыль – после аварии на атомной электростанции, была служебная командировка, он же физик и делал какие-то замеры. Валя переживала: «Там же радиация!» Через несколько лет он умер. От рака. Проклятая болезнь!

Испугалась работать в театре

Ранее, еще в 1975-м, я выпустил музыкальный спектакль «Русские женщины». В главной роли была Валюша. В партнерах у нее – сам Смоктуновский. На сдаче спектакля в концертном зале «Россия», помню, сидело почти все руководство «Москонцерта», и на банкете в честь премьеры было много теплых слов.

А я мечтал создать полноценный музыкальный театр. Пробивал возможность, чтобы ансамблю Валентины Толкуновой (так он назывался официально) разрешили называться Театром Толкуновой. Это более солидно и масштабно. Но когда я наконец пробил, Валя вдруг испугалась. Услышал от нее:

– Коль, я не смогу! Извини.

Она привыкла к образу певицы, публика ее такой любит. А театр – это риск и ответственность. Разные партии, разные роли. А вдруг спектакль не пойдет? Провал у певицы такого масштаба – это же смерти подобно.

Тогда я создал театр «Балет «Москва», делами Вали заниматься стало некогда. У нее появился новый директор, но мы по-прежнему созванивались, делились новостями. Правда, о болезни своей Валя мне ни словом не обмолвилась. Она скрывала диагноз даже от самых близких. Ходила в храм, молилась – она была верующей и в 70-е. Обращалась и к знахарям. Увы, спасти ее никто не смог.

А сейчас, даже по прошествии шести лет после ее ухода, никто не может заменить ее на сцене, ее чистого родникового голоса, в котором душа и свет. Второй Толкуновой нет и, думаю, уже не будет.

[:wsame:][:wsame:]