Константин Симонов: "Рынок нефти не восстановится, курс рубля вернется к 80-и"
Sobesednik.ru поговорил о судьбе нефтяного рынка с главой Фонда национальной энергетической безопасности
Новая сделка ОПЕК+ состоялась. Странам-участницам хоть и с трудом, но удалось прийти к соглашению. Так кто и какие карты разыгрывал на этих переговорах? Sobesednik.ru поговорил о закулисных сторонах нефтяного рынка с руководителем Фонда национальной энергетической безопасности Константином Симоновым.
Две загадки переговоров
– Для всех стран сокращение составит 22% от добычи, и только для Саудовской Аравии и России установлен уровень: 22% от 11 млн баррелей в сутки. Почему?
– Вы, наверное, встречали публикации, где пишут, что Россия больше всех сократит добычу. На самом деле все зависит, от чего считать. Обе страны должны выйти на одинаковый объем – 8,5 млн баррелей. Саудиты искусственно разогнали добычу с 9,8 млн в начале марта до 12 млн баррелей в конце месяца, специально под эту сделку (есть версия: ради этого они даже продавали нефть из резерва, убрав объемы из внутреннего рынка, а добычу не наращивали).
У России же как было 10,3 млн в сутки, так и осталось. Поэтому уровень в 11 млн для нас все-таки немного выгодней: 22% ведь будут отсчитываться именно от этой цифры. Но если саудиты действительно разогнали объемы искусственно, тогда условия намного выгоднее для них.
– Отдельной темой была Мексика. Почему ее согласие было столь важным? Ведь в масштабах мирового рынка она едва ли заметна (1,8 млн баррелей)...
– Тут особой интриги нет. Просто, если все сокращаются на 22%, а один нарушает условия, кто-то за него должен заплатить. Этим «кем-то» стал Трамп. Он обещал закрыть мексиканскую квоту, но в документах это никак не оформлено.
С другой стороны, хотя снижение на 400 тысяч баррелей для Мексики и достаточно большой объем, тут есть нюанс. Мексиканцы хеджированы лучше всех, сказывается близость к США, они страхуют все риски ценовых падений. И сейчас они оказались даже в выигрыше. Поэтому новая сделка ОПЕК+ для них не столь уж и важна. Отсюда жесткая позиция Мексики: 100 тысяч, и все.
Если бы Сечин не настоял...
– Пришлось бы сейчас сокращаться так сильно, если бы в начале марта Россия не вышла из сделки ОПЕК+? Или коронавирус все равно бы дожал ситуацию?
– Это один из интересных вопросов.
С одной стороны, получается, что саудиты действительно спровоцировали Россию на выход из сделки. Причем, сделали это достаточно жестко: перед нами ведь поставили ультиматум – сокращаться на 1,5 млн. А должно было быть сокращение примерно 400 тыс. Россия предложила Саудовской Аравии подумать, но та фактически отказалась.
Кстати, это тоже вопрос – согласись мы на 1,5 млн, не выкинули бы они еще какой-то фокус. Потому что возникало ощущение, что они уже спланировали акцию по обвалу рынков и, не исключаю, что условие в 1,5 млн было выдвинуто именно для того, чтобы мы отказались. То есть, это была их целенаправленная стратегия. Саудиты решили поиграть в крутых ребят, которые обвалили рынок.
При этом, конечно, никто и не предполагал такого мощного и одномоментного обвала со стороны спроса из-за сильного влияния коронавируса: 25% рынка просто куда-то исчезли. Чудовищная цифра. И это еще не предел.
– А разве глава «Роснефти» Игорь Сечин не писал письмо президенту? Разве это не его идея – выйти из ОПЕК+ и обвалить рынок?
– Писал. И это второй важный момент, который сыграл не меньшую роль в случившемся. Внутри России уже где-то к концу февраля сформировалась коалиция, которая активно твердила: надо из сделки выходить, мы готовы к ценовой войне…
Главной там была «Роснефть», и Сечин, как известно, писал письма, что сделка ОПЕК+ – неправильная, ненужная... По его логике, мы искусственно ограничиваем свою добычу, при этом США в сделке не участвуют, и за время этой сделки (с ноября 2016-го) Америка нарастила свою добычу на 4 млн. баррелей в сутки. А мы свою добычу ограничиваем, загоняя себя тем самым в стратегическую ловушку.
Его предложение было таким: надо из сделки выйти, добычу нарастить. Результатом будет падение цен, это верно. Но, поскольку у нас себестоимость Западно-Сибирской нефти в 5-6 раз ниже, чем себестоимость сланцевой нефти в Техасе (мы оцениваем свои операционные затраты в 3-8$, а США – в 40-45$), то в случае, если цена уйдет ниже 20$, американские сланцы рухнут. И мы спокойно займем эту нишу.
И вот, фактически отказавшись от компромисса с саудитами, мы и жили в этой логике Игоря Сечина. И нас ведь убеждали, что резервов хватит, что мы будем стоять...
Мы, кстати, и получили именно то, о чем мечтали: цена на американские сланцы ушла ниже 20$, и они закричали: «ай-ай-ай»...
Казалось бы, вот тут-то и держи: сам же предрекал, что вот-вот сейчас в США все и рухнет... Но, хоть в Америке все кричали и Трампу жаловались, что-то мы особого падения там не видим.
И что вышло в итоге? Прошел месяц, и мы вдруг обнаружили, что не выдерживаем такую гонку, что саудиты нас выдавливают с европейского рынка... И через месяц мы уже готовы были принимать гораздо более жесткие правила игры, чем были нам предложены в начале марта.
Заметьте: это при том, что США в сделке вообще пока никак не участвуют. Хотя много говорили о том, что новая сделка будет не ОПЕК+, а ОПЕК++, то есть в ней примут участие и США, и Канада, и Норвегия, и Бразилия, и Мексика... Но вот недавно прошла G20, и никаких официальных обязательств мы со стороны этих стран не видим. США вошли фактически джентльменскими обещаниями. И то – единственное, что пока обещает Трамп, это снизить добычу на 250 тысяч баррелей. И то — за Мексику. А где снижения на 2 млн, на 4 млн?
Мы хотели убрать американские сланцы с рынка, а в результате сами сокращаемся почти на 2 млн тонн в сутки (все страны ОПЕК+ – на 10 млн). А США стоят рядом, смотрят на это и говорят: «Ребята, мы с вами. Мы будем сокращать естественным путем. Но подписывать ничего не можем. Знаете, у нас антимонопольные законы...».
Конечно, при таком раскладе возникает вопрос – насколько мудры были те мудрецы, которые в конце февраля предлагали выходить из сделки ОПЕК+ и, обрушив цены, наблюдать за смертью американских сланцев?
Сокращение без консервации?
– Новая сделка привела к ожидаемым результатам?
– На фоне соглашения ОПЕК+ цена нефти слегка поднялась. Но, думаю, говорить о том, что ситуация полностью восстановится, нельзя. Ведь в одночасье с рынка ушло 25 млн баррелей, а сделка уберет лишь 10 млн (да и то – только с 1 мая). То есть «дырка» в 15 млн осталась. Едва ли удастся отыграть больше 10$ в цене.
– Как, на ваш взгляд, это скажется на курсе рубля?
– На рубле это уже немного сказалось. Но, думаю, что ожидать дальнейшего укрепления рубля все-таки не стоит. Состояние российской экономики не самое лучшее, дальнейшего роста нефтяных цен ждать пока не приходится. Судя по всему, это был спекулятивный отскок. Мне кажется, что рубль снова постепенно будет дрейфовать к 80 рублям. Курса, оптимистичнее 70 рублей за 1$, я не представляю.
– Нашим нефтяникам надо сокращаться на почти 2 млн баррелей в сутки. Чем им это грозит?
– Не последний вопрос для России: как мы будем сокращать добычу. Внятного ответа нет. На днях, к примеру, глава Минэнерго Александр Новак сделал интересное заявление – он рассчитывает, что российские компании не будут консервировать скважины. Я не могу понять, как мы тогда собираемся сокращать добычу?
А консервация для нас будет весьма тяжелым процессом. Ведь в чем специфика России по отношению, например, к Саудовской Аравии? У нас такая геология в Западной Сибири, что требует больше усилий по добыче, поэтому у нас десятки тысяч скважин. И нам придется эти скважины закрывать. У саудитов же гораздо меньше скважин, и они более доходные: грубо говоря, пробурил и качай нефть в больших количествах.
Кроме того, представляете, что такое резать сейчас по живому, когда мы запустили новые проекты, сделали огромные инвестиции... Ведь сокращение почти на 2 млн баррелей в сутки в годовом измерении получится сокращение на 100 млн. тонн. То есть у нас должна уйти пятая часть добычи… Это огромная цифра.
Но самая главная проблема заключается даже в другом: если осенью спрос в мире все же начнет восстанавливаться и выйдет на прежний уровень в 100 млн. баррелей в сутки, очень важным станет такой момент – кто быстрее нарастит добычу и займет рынок? Американцы и саудиты смогут сделать это быстро, а у нас есть риск не справиться. И тогда еще вопрос, кто окажется в плюсе на европейском рынке.
С другой стороны, жить при цене в 10$ за баррель оказалось опасно. И, как я понимаю, наши политические власти посчитали, что все-таки лучше пойти на жертву и сократить добычу, нежели жить при цене в 10$.
Есть, конечно, и запасной план – потянуть время и добычу не сокращать. Но не знаю, насколько мы к этому готовы.
– У нас не хватит хранилищ для такого маневра?
– Объем хранилищ у нас где-то на 2-3 недели страновой добычи. Какое-то время можно только добывать нефть и заливать ее в хранилища. Но тут тоже есть нюанс. Ведь сделка-то ограничила добычу: то есть мы взяли обязательства в мае и июне сокращать именно добычу. Мы не взяли обязательства сокращать экспорт… Экспорт может оставаться каким угодно.
«Голландский» аукцион
– Последнее время часто называют цену в 10$ за баррель. Но по котировкам и марка Brent, и Urals стоят дороже. Почему так?
– Это тонкости ценообразования. Нефтяной рынок – очень сложный, может быть, один из самых сложных товарных рынков в мире, и там много нюансов.
Многие знают сорт Brent, но на самом деле Brent – это сорт, которого не существует: его сегодня почти не добывают (раньше добывали в Северном море). Brent – это эталонный сорт, некий символ, сорт-фантом. Но от него отстраиваются остальные цены.
Так, Urals обычно торгуется с небольшим дисконтом к Brent. Потому что, когда добывали Brent, он был более качественным – Urals более тяжелая нефть.
Обычно разница между ценой была доллара 2 (впрочем, был период, когда Urals стоил дороже Brent), но стоимость Urals всегда была в коридоре цены Brent.
Сейчас возникла колоссальная разница между биржевой ценой и ценой физических поставок, чего не было никогда. Это случилось, потому что саудиты обрушили на Европу предложение фантастически дешевой нефти.
И когда наши производители недавно приходили к европейским покупателям, которым нужно было заключать сделки на летние поставки, европейцы им говорили: «Смотрите, биржевая цена на Urals – 20$, но саудиты предлагают нам дисконт к биржевым ценам – 4, 5, 6$»... Соответственно, нам приходилось участвовать в этом «голландском» аукционе – кто дешевле продаст? Именно поэтому цена по физическим поставкам Urals в последнее время действительно опустилась до 10,5$.
– Вы все время говорите о европейском рынке. Китай еще не начал восстанавливать спрос?
– Китай – крупнейший страновой покупатель российской нефти. Потребление там начинает приходить в себя. Но у нас на китайском рынке все и так было неплохо. Кстати, в разгар коронавируса Китай начал активно формировать запасы: для него такие низкие цены – это же просто подарок судьбы. По 10-15$ Китай начал брать нефть Urals, которую не брал никогда (обычно туда мы поставляем более качественную нефть сорта С из Восточной Сибири) и заливать в хранилища.
На китайском рынке пострадали больше саудиты. Не исключаю, что именно это их и спровоцировало на психоз в марте.
