Оля из фильма «Любовь и голуби»: Меньшов стал на меня кричать, и я разревелась!
В знаменитом фильме Владимира Меньшова «Любовь и голуби» она появляется в первых кадрах. Бежит, размазывая слезы по лицу, чтобы сказать непутевому отцу, что мама сейчас устроит ему взбучку. Роль девочки Оли была главной и единственной в судьбе Лады Сизоненко. Она так и не стала актрисой, а выбрала карьеру модели. "Только звезды" встретились с 38-летней Ладой Сизоненко, чтобы узнать, как она сейчас живет.
В знаменитом фильме Владимира Меньшова «Любовь и голуби» она появляется в первых кадрах. Бежит, размазывая слезы по лицу, чтобы сказать непутевому отцу, что мама сейчас устроит ему взбучку. Роль девочки Оли была главной и единственной в судьбе Лады Сизоненко. Она так и не стала актрисой, а выбрала карьеру модели. "Только звезды" встретились с 38-летней Ладой Сизоненко, чтобы узнать, как она сейчас живет.
От таких женщин, как Лада, мужчины не могут отвести глаз. Легкая, улыбающаяся, рыжеволосая, стройная, как тростиночка. Она показывает нам одну из немногих сохранившихся фотографий со съемок. На переднем плане Нина Дорошина в платке, из-под которого выглядывают бигуди. Сзади – Лада в красной курточке, в которой она пробегала весь фильм, рейтузах, юбке и босоножках.
– Когда на меня впервые надели эти штаны, я была в ужасе. Мне даже стыдно было выходить из гостиницы. Но потом привыкла к ним. К тому же остальные актеры были одеты так же. И если меня практически не гримировали, то Александру Михайлову зубы специально красили черной краской. А Сергею Юрскому руки мазали тем же средством.
– Трудно себе представить, что героя Юрского дядю Митю вообще хотели вырезать из фильма…
– Это был бы полный бред! И все из-за того, что в кадре он много выпивал, а именно в год выхода фильма началась антиалкогольная кампания. Вообще, у фильма трудная судьба. Он много лет пролежал на полке, а когда запустили в производство, то вырезали много сцен. Сначала Меньшов хотел снимать вторую часть, но потом отказался от этой идеи.
– Картину снимали в Карелии. Как вас, 12-летнюю, родители отпустили в такую даль?
– Мой папа был клоуном в цирке, а мама работала инспектором манежа. Они очень хотели, чтобы я была актрисой, и часто возили меня на прослушивания. Когда мне было 2 года, я должна была играть маленькую роль в фильме «Дача». Просто надо было стоять на балконе и кидать деньги. Но у меня это никак не получалось. Потом меня утвердили на роль в картине «Мой ласковый и нежный зверь», но родители побоялись отпускать меня куда-то далеко с опекуном.
– Вы сами выходили в цирке на арену?
– Нет, никогда. Если бы у папы был свой акробатический номер, он бы взял и меня. Но он работал клоуном. Когда же нужны были дети для новогоднего представления на манеже, я была в числе первых. Мне это очень нравилось!
– Как вы узнали о пробах на роль Оли?
– Я увидела объявление в газете, что на «Мосфильме» будет проводиться отбор девочек в возрасте от 10 до 12 лет. Сказала об этом бабушке, она взяла меня в охапку, и мы поехали. На пробы я пришла в чем была: футболка, юбочка, один гольфик у меня спустился, коса постоянно расплеталась. Я даже не подумала, что надо приходить красиво одетой. Когда мы с бабушкой вошли – увидели толпу девочек. Все они были такими нарядными, с бантами – ну просто куклы. Сначала надо было просто выйти, назвать свое имя и возраст. После этого Меньшов сказал мне: «Вот вы, Лада, останьтесь, а остальные девочки свободны». Я была так счастлива! Через две недели меня снова позвали в студию. Я рассказала, кем работают родители, прочитала стихотворение. И Меньшов спросил у меня: «Спеть сможешь?» Я тогда подумала: «Почему никого не просили, а меня просят?» Но не растерялась и сразу затянула: «Я у дедушки живу, я у бабушки живу, папа с мамой в гости ходят к нам». В те годы это была популярная песня. Потом были фото- и видеопробы. На них я читала текст вместе с Любовью Полищук, которая должна была играть мою маму.
– Трудно представить Любовь Григорьевну в роли деревенской женщины…
– Вот и мне тоже! Хотя она мечтала об этой роли. Но, на мой взгляд, ее бы никогда не утвердили. Она была красивой женщиной с аристократическими манерами.
– Кто вам сказал, что роль Оли – ваша?
– Подбор актрис на эту роль начался в мае, а закончился в августе. К тому времени я уже устала ходить на пробы, стала увлекаться лошадьми, мечтала о собственной программе. И вдруг раздался звонок, бабушка вбегает ко мне и кричит: «Ладка, тебя утвердили!» А я давай хныкать: «Не хочу я ничего, у меня лошади». Но бабушка меня уговорила, и мы с ней поехали в Карелию на съемки.
– Насколько я знаю, картину снимали в городе Медвежьегорске. Наверное, на актеров смотрели, как на инопланетян?
– Для города приезд съемочной группы стал огромным событием. За всеми артистами местные жители ходили как привязанные. Особенно за Людмилой Гурченко. Однажды она пошла с гримером погулять по городу, и за ними тянулась толпа обожателей Людмилы Марковны. Потом она пришла в гостиницу и рассказала, как они с гримером удирали через помойки от фанатов.
– Вы в фильме довольно много ревёте: в первом кадре, когда бежите на голубятню, и еще когда просите отца привезти вам веточку пальмы…
– Когда я находилась на заднем плане, гример мне мазала глаза глицерином, и я тихонько хныкала. А тут Меньшов вызывает и говорит: «Тебе надо будет плакать по-настоящему!» Это был самый первый кадр фильма, когда я бегу на голубятню и кричу: «Папочка! Папочка!» Но я же не знала, что когда бегу – улыбаюсь. И вот мы начинаем снимать, я лечу со всех ног, и вдруг Меньшов кричит: «Стоп! Почему ты смеешься?» Я так обиделась на него! Пошла реветь куда-то в закуток. Ко мне подошла Юля Меньшова, которая приехала с нами на съемки, успокоила, и я решила, что, так и быть, не уеду в Москву (смеется). Мне дали полчаса времени. Я пошла в огород, натерла себе глаза луком. Никакого эффекта! Тогда я взяла мазь «Звездочка» – слез снова нет. Потом Меньшов говорит: «Иди сюда, смотри, ты должна бежать и кричать: «Папочка!» И показывает мне все сам, а вокруг операторы собрались, посмотреть на меня вышли все актеры. Мама дорогая! И тут я так разревелась! Снимали этот эпизод мы долго, а когда сказали «Стоп!», мне все захлопали. Меньшов подошел и крепко обнял, а гример конфеткой угостила.
– С вашим экранным папой Александром Михайловым быстро поладили?
– Не могу сказать, что мы подружились. Но я до сих пор поздравляю его с днем рождения и Новым годом. К сожалению, уже много лет не видела Игоря Ляха, сыгравшего Леньку, и Нину Дорошину.
– Кормили вас хорошо?
– По-моему, мы там все голодные сидели (смеется). А если серьезно, то нас во-зили в ресторан. Продуктов достать было практически невозможно. Когда снимали сцены в доме, декорации строились на «Мосфильме», и там был всегда перерыв на обед.
– Интересно, кто автор знаменитой фразы «Людк, а Людк», которая давно стала народной…
– Ее в сценарии не было. Как и сцены с оторванным помпоном. Ее придумали сами актеры. Не хочу делать из себя героиню, но мне кажется, что и я подсказала эту идею с беретом Раисы Захаровны. Я же тогда была подростком, дралась каждый день, у меня все воспоминания были свежи.
– С трудом верится, что вы – такая худенькая, хрупкая девочка – дрались?
– Не скажу, что меня боялись, но я могла за себя постоять. Обычно когда мальчики хотят обратить на себя внимание, они что делают – ударяют тебя линейкой или учебником. А я не понимала этих прозрачных намеков и сразу давала им сдачи (смеется).
– Вы помните, сколько вам заплатили за роль?
– Мне выплатили хороший гонорар. Еще я часто ездила на «Мосфильм» получать премию. Она зависела от того, сколько людей в месяц купят билет на картину. Помню, когда фильм посмотрели 20 миллионов зрителей, у меня была премия 210 рублей.
– У вас в фильме две такие тоненькие косы, кто вам их заплетал?
– Тут вы не правы! Косы у меня были толстенные. Обычно я носила одну, а в фильме мне их заплетала гример. Однажды даже Гурченко подошла и спросила: «Надо же, какие у тебя косы! Тебе голове не тяжело?»
– Александр Михайлов рассказывал, что на премьере вынужден был держать вас и вашу экранную сестру за руки, потому что вы просто тряслись от страха…
– Сейчас про страх я уже не помню. Зато когда полностью увидела фильм, была в восторге. Подумала: «Какое же смешное кино получилось!»
Лада показывает нам одну за другой фотографии с модных показов.
– Вот я в платье от Юдашкина, – говорит она. – Оно фантастически красивое. Юбка и перчатки из замши, корсет из гипюра. Повезло той женщине, которая купила этот наряд!
– Вы так уверенно смотритесь на подиуме!
– Я мечтала стать моделью! Мне казалось, что они все такие женственные, утонченные. Мне было 17, когда я пошла в Дом моды Вячеслава Зайцева. Но он сказал, что я еще слишком молода. Раньше ведь только в 20 лет брали в модели. После этого я познакомилась с первым мужем – Владимиром, родила сына Вячеслава. Когда ребенку было три года, я пошла обивать пороги модельных агентств. Муж не хотел, чтобы я работала моделью. Говорил мне: «Да ты что? Зачем тебе это?» Когда мы с Володей познакомились, мне было 18 лет, ему – 23 года. Мы только начали работать во дворце пионеров и школьников на Ленинских горах. Я тогда вообще не думала о будущем. Конечно, мне хотелось играть на сцене или в кино, но позже я поняла, что эта жизнь не по мне.
– Долго вы проработали в модельном бизнесе?
– По-моему, целую вечность (смеется). Первый показ у меня был в 1991 году, трудовая книжка лежала в театре моды ГУМа. В ней стояла запись: демонстратор одежды. Последний раз выходила на подиум в 2000 году. К тому времени уже устала и поняла, что у меня нет былого куража, когда выходишь на подиум.
– Лада, ваш кинодебют был очень успешным, почему же вы не пошли в актрисы?
– Честно говоря, меня напугали другие режиссеры. После выхода «Любовь и голуби» я превратилась в хорошенькую девушку. Меня приглашали на главную роль в фильме «Авария – дочь мента». Дали почитать сценарий, а там было столько постельных сцен! Я сказала, что меня с учебы не отпускают, в общем, кое-как выкрутилась. В тот период режиссеры стали смотреть на меня как на симпатичную молодую девушку и проявлять некоторую вольность. Об этом я никому рассказать не могла – ни родителям, ни бабушке. Тем более что в 90-е годы кино стало разваливаться, а модельный бизнес, наоборот, процветать.
– Как вы сами пережили горбачевскую эпоху?
– Я как раз родила сына в те годы и стояла за марлей в очередях, чтобы подгузники шить. Ничего ведь детского не было. Тогда начали разваливаться киностудии, все пришло в упадок. К тому же у меня рост 180 см, где для меня партнера найдут? Я ведь была бы самой высокой на площадке.
– А правду говорят, что после показов некоторые наряды отдают моделям?
– Нет, ничего не отдавали. Колготки могли подарить, да и то это было большим счастьем (смеется).
– За моделями обычно волочатся олигархи да миллиардеры. У вас был богатый поклонник?
– Я же замужем была. Попытки какие-то делались, но я быстро давала от ворот поворот. Но, конечно, хотелось романтических приключений. Хоть я и завершила карьеру модели, но продолжаю работать в сфере моды. Являюсь заместителем директора модельного агентства, пару лет назад во второй раз вышла замуж, у меня подрастает сынок Саша. Вот такая у меня чудесная жизнь!
Марина Бойченко.
