Джеймс Кэмерон: Рисковать я не могу – у меня пятеро детей
В Москву прямиком с премьеры «Титаника» в Лондоне прибыл создатель эпохальной картины «Титаник» Джеймс Кэмерон. Спустя 15 лет режиссер решил вернуть фильм образца 1997 года на экраны, только теперь в 3D
В Москву прямиком с премьеры «Титаника» в Лондоне прибыл создатель эпохальной картины «Титаник» Джеймс Кэмерон. Спустя 15 лет режиссер решил вернуть фильм образца 1997 года на экраны, только теперь в 3D. Выход «Титаника» подгадали к 100-летию гибели судна 14 апреля.
– Мне нравится, что я на протяжении долгого времени был погружен в реальную историю «Титаника», – рассказал киномаэстро Джеймс Кэмерон журналистам. – Снимая фильм в 1995 году, я 12 раз участвовал в глубоководных экспедициях на батискафах «Мир-1» и «Мир-2» к затонувшему «Титанику». Так что фильм, снятый тогда на обычную цифровую камеру, изобилует истинными деталями трагедии. В 2004 году мы задумали перевести «Титаник» в 3D. Ну а теперь посчитайте, сколько лет ушло на то, чтобы воплотить в жизнь свою задумку.
– Что бы вы изменили в «Титанике», снимай вы его сейчас?
– Снимал бы его в 3D. У меня есть компания, которая разрабатывает новые камеры для съемки 3D. Их я использую не только для собственных нужд. Например, Мартин Скорсезе работал с нашими камерами на фильме «Хранитель времени». Снимать новый фильм с использованием трехмерных стереосистем проще и быстрее, чем переделывание в 3D. На конвертацию «Титаника» ушло 60 недель, 18 миллионов долларов и ежедневный труд 300 человек. Причем сделать это со стопроцентным качеством нереально. Но думаю, 90-процентного качества мы все-таки достигли.
– Может ли «Титаник» 3D переплюнуть по сборам «Аватара»?
– Не уверен, что удастся. Уж больно высоко поднята планка «Аватаром». «Титаник» – это эпическая лента, изначально созданная для большого экрана. Поэтому для меня конвертация в 3D – это возможность вернуть его в кинотеатры. Ну а сборы… если мы вернем 18 миллионов – прекрасно, если заработаем больше – еще лучше.
– Что потянуло вас в Марианскую впадину, на дно которой вы спускались на днях, и какого экстрима можно от вас ожидать в будущем?
– Дело в том, что любой экстрим, будь то прыжок с парашютом, езда на болиде «Формулы-1» – это впрыск адреналина, поиск острых ощущений и большой риск. Для меня эти риски неприемлемы. Потому что у меня пятеро детей. Да и семью надо поднимать. Я не рискую ради риска. Погружение же в Марианскую впадину – тоже риск, но весьма просчитанный и обоснованный. Для меня это прежде всего научные исследования, очень важная часть моей жизни. Дело в том, что мы не стремимся понять природу океана. Мы губим его, выбирая всё, что океан может дать нам, сбрасываем в него отходы производства. Нам нужно понять и задуматься, что жизнь в океане не является продуктом потребления.
