"Нимфоманка" Ларса фон Триера: Цинизм, гротеск и жестокая пародия

В прокат выходит первая часть «Нимфоманки» Ларса фон Триера. Многие ждали картину с опасением, помня его же «Антихриста», другие – даже с некоторым нетерпением. 

Первые кадры будто возвращают нас к рассвету кинематографа, когда человек брал в руки камеру и видел весь мир как художественный объект. Дождь, стекающий с крыши, ударяющий в жестяную крышку мусорного бака, под дождем блестит связка ржавых гаек. Но чрезмерная визуальная эстетика тут же заканчивается, и режиссер переходит к делу.

Мы привыкли, что внимание фон Триера привлекает трудный герой, мечущийся, не подходящий этому миру. Но здесь, кажется, взгляд режиссера больше сосредоточен не на героине, пересказывающей свою сексуальную биографию, а на ее слушателе, пожилом еврее Селигмане («Селигман – значит счастливый»), человеке добродушном и, кажется, абсолютно не подверженном порочным страстям, похожем на Санта-Клауса в штатском. Он находит избитую героиню на улице, приводит домой, отпаивает чаем с кошерным молоком и сочувственно выслушивает ее истории. Он же придает каждому из рассказов формат, находя параллели то с рыбалкой, то с математикой, то с музыкой, то с литературой. Стиль каждой главы соответствует тематике, заданной Селигманом: полифония Баха, мрачные фобии Эдгара По... 

Когда снимают кино о сексе, чаще всего это либо простая эротика, в лучшем случае эстетическая, либо замороченная психологическая драма с обширной философией про любовь, неустроенность и девиации. Но здесь, поскольку вместо размышлений о природе любви видеоряд разъясняют разговоры, не имеющие к ней отношения, получилось даже и не про секс. А про что – будет, наверное, ясно из следующей части.

Триер остается циником даже в самом добром расположении духа. Одна из самых упоительных сцен – эпизод, где к героине вслед за любовником приходит покинутая жена (Ума Турман) с тремя детьми. Ее монолог – жесточайшая пародия на слезодавильные приемы мелодрамы, где все доведено до такой крайности, что плакать хочется уже от смеха. «А вот подушечка, это подарок для папочки, мальчик вышил на ней машинку. Ведь нам, дети, придется привыкать к общественному транспорту. А вот ложе блуда. Запомните этот момент, дети, он пригодится вам у психиатра». И вишенка на торте – прощальная реплика Турман: «Пожалуй, нам пора, пока это все не превратилось в гротеск».

Фон Триер обычно только тогда и включает камеру, когда все вокруг становится гротеском. И все же пока «Нимфоманка» выглядит наиболее человеческой из его работ.