Тайна роли Высоцкого в фильме «Спасибо, что живой» раскрыта?

Под премьеру фильма «Высоцкий. Спасибо, что живой» был отдан весь киноцентр «Октябрь».

В первом зале показывали кино, прочие пустовали, в фойе была развернута грандиозная декорация. Первый этаж - аэропорт советских времен, по которому сновали функционеры в двубортных пиджаках и узбеки в халатах. Второй - восточный базар с курами, индюками, гусями (все это в клетках, натуральное и с запахом), орехами и фруктами. Купить гуся было нельзя, орех или фрукт - можно. В фанерных кабинках разливали газировку с сиропом: сироп был барбарисовый, апельсиновый и клубничный, в таких, знаете, конусах, как соки семидесятых годов; советская газировка была вкуснее - потому, наверное, что погода была жарче, а сироп грушевый.

Перед входом в кинотеатр - красная ковровая дорожка с подсветкой. Входили все через вырезанный в черном щите силуэт Владимира Высоцкого. Постоянно объявлялось о задержке рейса. Все это великолепие, как пояснил в конце презентации Константин Эрнст, было устроено на деньги «Реновы» и лично Виктора Вексельберга.

Бомонда собралось страшное количество, оно и понятно - главная премьера года, вся тяжелая артиллерия отечественного вещания и прессы трубит о кинособытии громче, чем Михалков о «Цитадели». И в самом деле, куда «Цитадели» до этого размаха. Филипп Киркоров и Кристина Орбакайте, Николай Расторгуев, Леонид Ярмольник (его жена Оксана послужила прототипом Тани Ивлевой), Дмитрий Дибров, Алика Смехова, Александр Стриженов с отцом и женой, Екатерина Мцитуридзе, Михаил Куснирович, Андрей Шторх, Андрей Васильев, Даниил Дондурей, Денис Евстигнеев, Константин Ремчуков, Сергей Маковецкий, Сергей Сельянов, пешком прибежавший с «Большой книги» (пробка была такая, что добраться от Пашкова дома до Арбата можно было минимум за час.

Премьера не при чем - какая-то из ветвей власти со своим кортежем полчаса держала весь участок Нового Арбата от Манежа до Никитского под оглушительное протестное бибиканье).

О фильме «Высоцкий. Спасибо, что живой» мы уже писали, повторяться не станем, добавим лишь, что тайна роли Владимира Высоцкого так и не была раскрыта, но некоторые ракурсы (особенно финальная сцена в аэропорту) выдают Сергея  Безрукова с головой, хотя, возможно, он работал не один. Грим виртуозен, Высоцкий очень похож, а что он в фильме не гений, так гения и не сыграешь. Режиссер Петр Буслов (который был мрачен, поскольку фильм монтировали при прямом участии продюсеров и не совсем так, как хотелось бы ему) вспомнил опыт Тарковского - Рублев почти весь фильм бездействует, большую часть его вообще молчит, и лишь десять финальных минут в цвете появляются его шедевры.

Высоцкий на протяжении фильма произносит дежурные фразы, скандалит, борется с ломкой, попутно объясняя возлюбленной: «Я так живу», - да еще более или менее убедительно спорит с приставленным к нему гебистом; но все это для того, чтобы в последнем кадре сочинить одно из последних стихотворений. Сценарист Никита Высоцкий так и формулировал замысел - «Показать, как из этого всего получается вот это».

Андрей Смоляков в роли перековавшегося, но все же чрезвычайно мерзкого гебиста продемонстрировал наилучшую актерскую форму: приятно смотреть на всех - и на Урганта, и на Панина, и на Максима Леонидова, чей персонаж по фамилии Леонидов больше всего похож на Янкловича, - и особенно обаятелен режиссер Дмитрий Астрахан в роли трагикомического сексота Фридмана, - но Смоляков совершил актерский подвиг.

После премьеры я обнаружил его в обществе мамы и нескольких друзей, скромно курящим на лестнице, и заорал шепотом: «Андрей, так глубоко ИМ давно никто не засаживал!» - на что Смоляков энергично кивнул, не уточняя, кому - ИМ. Все ведь понятно. Фильм «Высоцкий. Спасибо, что живой», у которого хватает и достоинств, и недостатков, при всех своих цитатах из советского кино, и прежде всего из «Экипажа», очень актуален и сделан вовремя.

Фильм «Высоцкий. Спасибо, что живой» - о том, как несколько плохих и бездарных людей, пусть даже против воли, мучают хороших и талантливых. Это смачный плевок в лицо всем, кто утверждает, будто Россия удержалась «на чекистском крюке». Чекизм и гебизм в картине заклеймены так изобретательно, с такой мерой омерзения, что зритель чувствует себя отмщенным - и за тогдашнее, и за сегодняшнее.

Правда, единодушия в оценках не было. Дмитрий Дибров в очереди в гардероб негодовал:

- Мусоргский бухал, но «Бориса Годунова» мы любим не за это! Гаршин бросился в лестничный пролет и страдал манией преследования, но написать «Лягушку-путешественницу» ему это не помешало! Здесь есть больной и невыносимый человек, а поэта - создавшего целое поколение -- не видно вообще.

Леонид Ярмольник был настроен благодушнее:

- По кино здесь претензий нет - это высокий класс. Но уже лет через десять это будет восприниматься как гениальная вторая серия. А где первая? Где объяснение, почему нам был так дорог Владимир Высоцкий? Контекст знаем мы с вами. А школьники уже не понимают, почему вся страна так сходит по нему с ума...

Алика Смехова, знавшая Высоцкого живьем:

- Высоцкий похож, но дело не в этом. Похож весь поздний СССР, вся атмосфера, напряжение, жара, ощущение, что вот-вот все лопнет... Это так хорошо, что даже неожиданно.

Оксана Акиньшина была на премьере красивей всех и держалась с обычной своей непринужденностью:

- Я могу поручиться за одно - в фильме «Высоцкий. Спасибо, что живой» все честно. По условиям - прежде всего по дикой жаре - это был ад. И все, как умели, отвечали на вопрос: как дышать, когда буквально нет воздуха?

Общее мнение - при неизбежных замечаниях, касавшихся прежде всего вторичной и пафосной лирической сцены ближе к финалу, - точней всего выразил великий русский артист, называть которого я, по его просьбе, не стану:

- Неожиданно - не стыдно. Очень не стыдно, хотя ожидалось, сами понимаете...

Я не знаю, планировали ли создатели картины «Высоцкий. Спасибо, что живой» высказаться против захватившей Россию серой силы. Но высказались они против нее громко и внятно. Совпадает почти все, вплоть до маниакальной подготовки к Олимпиаде. Интересно, что им на самом деле сказал Владимир Путин, посмотрев картину неделю назад. Правильней всего, думается, было бы повторить слова Николая I после премьеры «Ревизора»: «Ну и пьеска! Всем досталось, а мне больше всех».

Ужас в том, что Николай после этого правил еще ровно 20 лет.