Павел Галич: Смерть деда не была несчастным случаем

Он внук того самого Галича. Работает в Театре имени Ермоловой и потихоньку осваивает кино. Пока самой известной остается роль в сериале «Солдаты». Павел еще легко соглашается на интервью и искренне отвечает на вопросы. И кто знает, как долго это протянется – режиссеры заметили молодого актера и уже зовут на главные роли.

До 4-го курса не знали, чей я внук

– По-твоему, не пора уже прекратить съемки «Солдат»? Мне кажется, эта история давно закончилась.
– Я считаю, что вовремя ушел из сериала. Это были восьмые «Солдаты». Но, быть может, их и не надо прекращать снимать. Зритель, смотря сериал, влюбляется в одних героев. А они – бах! – и уходят. И надо заново кого-то начинать любить. Думаю, до пятнадцатого сезона «Солдаты» вполне могут дотянуть.
– Чем занимаешься после «дембеля»?
– Работаю над проектом, после которого, надеюсь, меня сможет узнать вся страна. Это драматически-комедийный детектив. Я играю себя совсем молодого и себя же, но ближе к тридцатнику. Но не буду углубляться. Боюсь сглазить.
– У человека, родившегося в семье Галичей – Гинзбургов (брат Галича Валерий Гинзбург – оператор-постановщик фильмов «Солдат Иван Бровкин», «Комиссар». – С. П.), была возможность выбрать занятие, не связанное с кино?
– Я и не собирался становиться актером. В свои 16 не задумывался о том, чем буду заниматься. А потом подруга потащила меня поступать в театральный. В результате я прошел, а она – нет. Я поступал под другой фамилией и долго не признавался в том, что внук Галича. Не хотел, чтобы на меня показывали пальцем: «Ну, теперь понятно, как он прошел в театральный». Хотя, могу заверить, никакого блата не было. К четвертому только курсу мама попросила дипломную работу сделать на фамилию Галич.
– Зачем?
– Мама хочет сохранить фамилию своего отца. К тому же я продолжаю семейное дело. Я актер не в первом и даже не во втором поколении.
– Твоя прабабушка, мама Александра Аркадьевича, запретила сыну ехать за своей первой женой из Москвы в Иркутск. Тем более на руках у него была маленькая дочь. Можно предположить, что она была волевой женщиной. Твоя мама тоже достаточно твердый человек. В семье Галичей женщины – главные?
– Мама скорее художественный вдохновитель. Она помогает мне в работе. Читает сценарии фильмов, где мне предлагают роли. Мама – режиссер, ставила хорошие спектакли (Алена Архангельская-Галич – заслуженная артистка России. – С. П.). Позвала меня в «Доходное место». Я был рад с ней работать.
– Меня тронула история взаимоотношений твоей мамы и Ники Турбиной, талантливой поэтессы. Алена Александровна пыталась спасти ее от алкоголизма, добилась, чтобы Нику похоронили на Ваганьковском кладбище…
– Я очень хорошо знал Нику. Она была маминой студенткой на актерском факультете. Мне тогда было лет 13. Ника приходила к нам домой. Помню, в день рождения она подарила мне доллары в конвертике. Потом ремень. А мама любила очень Нику. И то, что она делала, я считаю по-человечески большим поступком. На кремации Ники были только мы с мамой, ее отчим и еще 2–3 человека. Мать Ники не приехала, мужик ее тоже не пришел. Я был на кремации второй раз. Первый раз видел, как кремировали бабушку. Это жутко. Есть человек. И вот ты стоишь, что-то там раздвигается, гроб уезжает. И через какое-то время тебе выносят пепел. И все. Нет человека.

Думаю поставить «Матросскую Тишину»

– Алена Александровна была недовольна тем, что Машков не экранизировал пьесу Галича «Матросская Тишина», как изначально обсуждалось, а снял фильм по ее мотивам – «Папа». Спор закончен?
– Стараюсь в этот конфликт не вмешиваться. Думаю, что когда-нибудь, может, сам поставлю «Тишину» и сыграю в ней. Я и к Машкову ходил на пробы. На мой взгляд, они получились хорошие. Конечно, еврейского в моем лице мало, но можно было спастись гримом. В результате Давида сыграл Бероев. Кстати, после проб у нас с Егором испортились отношения. Странно, ведь мы не ругались. А я, как любой актер, имею право попробоваться на роль.
– Сам-то фильм понравился?
– В «Папе» перехлест совсем на другую тему. В «Тишине» есть очень важная сцена, где Шварц говорит: «Я видел стену плача. Она находится не в Израиле, а тут, в Тульчине. Здесь я родился, вырос – у этой стены». Это одна из главных мыслей всей «Матросской Тишины». Я вот сейчас говорю, а у меня мурашки по телу… А в фильме этого нет. Есть только история отношений сына и отца.

Любвеобильность передалась мне от деда

– Александр Галич известен своими амурными похождениями. В этом смысле можно сказать, что ты – внук своего деда?
– По секрету могу сказать, что да. Главное, чтобы моя девушка об этом не узнала. Конечно, я люблю и глазки построить, и пофлиртовать легко и непринужденно. Но в нечто большее это не перерастает.
– Вообще тебе часто говорят, что ты на деда похож?
– Бабушка, жена деда Саши, когда была жива, говорила, что я телосложением очень на него похож. По словам мамы, когда я курю, так же держу сигарету. А лицом… Посмотри на меня, я же «рус Иван».
– Твоя мама уверена, что никакого несчастного случая, приведшего к смерти Александра Галича, не было. Ты придерживаешься этой же точки зрения?
– Абсолютно. Ты часто подключаешь телеантенну к радиогнезду? К тому же я иногда ковыряюсь прямо во включенном компьютере. И ничего, жив-здоров. А тут дед просто вставил не туда телеантенну, а руки, когда его нашли, были обожжены. Сколько там того напряжения? Это для меня удивительно.
– Был на его могиле в Сен-Женевьев-де-Буа в Париже?
– Да. Когда по телевизору смотришь на кладбище, где похоронены Бунин, Тарковский, Гиппиус, дед, – оно кажется большим. А приезжаешь – и такое ощущение, что ты ходишь по кладбищу в обычной русской деревеньке. Маленькие могилки, узенькие дорожки…
– Вопрос с арендой земли на кладбище решен?
– Да, но все равно денег не хватает. Есть фонд «Отчий дом», организованный мамой для поддержания кладбища. Периодически появляются спонсоры, которым небезразлична судьба русской интеллигенции той волны за рубежом. Но вопрос о переносе или закрытии кладбища остается открытым. Земля была арендована Николаем II на сто лет. А сто лет давно прошло.