Хождение к счастью по мукам
Таких мам, как Юля Гусарова – воспитывающих тройню, – в миллионном Красноярске меньше двух десятков. При этом она единственная в своем роде. Ее тройняшки тяжело больны, и все десять лет их жизни матери-одиночке предлагают отдать дочерей в интернат.
Таких мам, как Юля Гусарова – воспитывающих тройню, – в миллионном Красноярске меньше двух десятков. При этом она единственная в своем роде. Ее тройняшки тяжело больны, и все десять лет их жизни матери-одиночке предлагают отдать дочерей в интернат.
«Мои дети будут ходить!»
Юле всего тридцать два, в этом возрасте сейчас многие только задумываются о детях. Она особо это не планировала: влюбилась, вышла замуж, забеременела – была обыкновенной будущей мамочкой с большим животом и набором обычных «беременных» проблем. Она знала, что будет двойня, а на шестом месяце выяснилось, что Юля носит трех девчонок.
То, что с детьми не все благополучно, стало понятно ближе к году: одна девочка, Аленка, уже пошла, а ее сестры даже на ножки не встали. Юля показала их врачу и узнала: у обеих ДЦП. Что это такое, врач объяснил просто: «Ваши дети никогда не будут ходить».
Никогда не будут ходить. Юля не услышала в этом приговора только потому, что совершенно ничего не знала про детский церебральный паралич. Иногда не знать – это спасение. Юле отчаиваться было никак нельзя, потому что поддержать ее тогда уже было некому. Юлиного мужа убили, когда детям было всего по три месяца.
Владимир Гусаров работал на Красноярском алюминиевом заводе. Одной зарплаты на пятерых хронически не хватало, поэтому бомбил на своей «шестерке». Владимир был очень хорошим мужем, таких сейчас не делают. Однажды ночью трое отморозков – из тех, кого делают, к сожалению, с избытком – убили его только потому, что захотели покататься на чужой тачке.
В общем, это даже к лучшему, что Юля тогда не поняла, какой диагноз поставил ее девочкам врач. Она уставилась на него своими серыми глазищами и сказала очень отчетливо: «Мои дети будут ходить!»
Советовали не мучиться, сдать «куда следует»
Не мучиться и сдать детей «куда следует» Юле в первый раз посоветовали сразу после убийства Володи. Юля тогда не поняла и до сих пор не понимает, как это – отдать своего ребенка. Даже если он, как считает доктор, не будет ходить. Даже если больны все трое – оказалось, что у Алены проблемы с психикой. Даже если иногда нет сил, а сердобольные умные тети с медицинским образованием убеждают, что таким детям в спецучреждениях лучше.
Перед Юлей открылся мир, которого большинство здоровых людей не видят – мир инвалидов. Так устроена человеческая психика: больные – люди-невидимки. Которым, однако же, приходится жить по нашим законам. Каково это – здоровая мать троих больных детей может рассказывать много.
Добро пожаловать в мир инвалидов: например, чтобы тройняшки Гусаровы могли получать пособие в три с половиной тысячи рублей каждая, им ежегодно приходится подтверждать инвалидность. В разное время: Оле с Аней в апреле, Алене в ноябре.
– Записаться к врачу мы не можем, потому что по закону с инвалидами должны идти без очереди. А кто без очереди пропустит, если нас трое и это час-полтора приема? Никто. До драк дело доходит, до мата. Были представители нашего общества тройняшек на встрече с гаишниками, спрашивали, как быть с автомобильными креслами. Ну не входят три кресла в машину! Ответ был такой: покупайте микроавтобус или такую машину, где сзади не предусмотрены ремни безопасности – «копейку», допустим. У меня вообще никакой машины не было, я спрашивала про такси. Мы ведь не имеем права садиться туда таким составом: я впереди, девчонки сзади плюс еще один сопровождающий. Что делать? Оказалось, я должна звонить в таксофирму и объяснять: «Здравствуйте, у меня трое детей 10 лет, мужа убили, дети на инвалидности – у них ДЦП, то есть паралич. Мне надо в больницу, а дети тяжелые, поэтому с нами еще третий взрослый. Вы нам дадите машину?» В таксофирме скажут: нет. Значит, я должна набрать следующий номер и начать снова: здравствуйте, у меня трое детей… «Почему, – спрашиваю, – я должна рассказывать свою жизнь всему городу? И потом, такси согласится меня везти, но ведь гаишники могут остановить и взять штраф. Что делать?» Ответ меня потряс: «Вы должны объяснить гаишнику свою ситуацию». Дурдом!
«Кто такого ребенка поймет лучше матери?»
Юля, рассказывая все это, хохочет. А ее начальница, когда приходит время для очередного вояжа Гусаровых по больницам, испуганно машет на нее руками: «Юля, иди! Ничего не объясняй!» С начальницей Юле повезло, ей вообще на людей везет. Подруга, например, глядя на ее транспортные мытарства, взяла на себя ссуду, чтобы она могла купить старенькую машину. Юля давно поняла, что надеяться может только на себя и на добрых людей – друзей, гаишников, таксистов…
Выйти на работу она смогла только год назад, а до этого семья жила на пособия по инвалидности. Сейчас Юля моет полы на фабрике и в магазинчике по соседству. Выкручивается как может – в полном смысле этого слова. Счастье, что решен вопрос с квартирой. В тот момент, когда родились тройняшки, на завод, где работал муж Юли, приехала японская делегация. Руководство похвасталось: вот, мол, тройня у нас, мы им трехкомнатную квартиру подарим. И действительно подарили – теперь одну комнату этой квартиры Юля сдает, а в двух других живет вся ее семья: она сама, перенесшая инсульт мама, сестра, тройняшки, пес и два кота.
Животных Юля взяла специально для девчонок – такое общение им очень полезно. А другого, по сути, и нет: они практически не выходят гулять во двор, потому что там на них показывают пальцем и дразнят, бывало, и задирали. «А че они такие?» – самый частый вопрос.
– Девчонки очень обижаются, поэтому мы стараемся уходить гулять подальше, где никого нет, или уезжать куда-нибудь, – объясняет Юля. – Девочки растут и понимают, что больны, но мы никогда не конкретизировали, кто нормальный, а кто нет. Они очень боятся инвалидной коляски, когда видят колясочника, тоже меня спрашивают: «Мама, а почему он такой?» Я объясняю: у него такая болезнь, у вас – другая, у всех есть какие-нибудь болезни.
Юля говорит, что перепробовала все способы лечения ДЦП, которые только существуют в России. Она обошла всех врачей и чиновников в Красноярске, какие только могли быть полезны, в Интернете прочитала про ДЦП все материалы, написанные на русском языке. Операции по методу Ульзибата, обязательный массаж и ЛФК на дому – все платно, иногда в рассрочку или в долг, но если надо, значит, надо.
Юлины девочки ходят. Пусть по стеночке или держась друг за дружку, но – своими ногами. А еще читают, пишут, учат наизусть стихи и делают все, что положено второклассницам. Мы сидим с Юлей в спальне, а на кухне уже третий час идут уроки. Когда учительница уходит, на столе остаются раскрытые тетрадки: предложения про первый снег – «четыре с плюсом», про солнце в небе – «пятерка». Оля и Аня могли бы учиться в обычном классе, просто Юля решила, что на дому им будет лучше. Они ходят на все мероприятия и в школу, и в общество детей-инвалидов. Один такой утренник Юля без слез вспоминать не может.
– Был Новый год, детки нарядились кто Снегурочкой, кто божьей коровкой, кто зайчиком. Блестки, туфельки, щечки накрашенные... Там было столько любви к детям – к даунам, к больным ДЦП, ко всяким. Ну кто таких детей поймет и полюбит, кроме матери? И что с ними будет в интернате? Знаю семью: у ребенка ДЦП, два года пытались лечить, сдали в интернат, родили второго. И теперь со здоровой девочкой ездят к больной раз в год поздравлять с днем рождения. Что будет со старшей, понятно, с младшей тоже – она вырастет с сознанием, что если ты больной, то не нужен.
Юля никого не осуждает. У нее перед глазами – десятки семей, где растят тяжелых инвалидов, некоторые истории и слушать-то страшно. Есть и такая, в которой сама Юля однажды, не выдержав, спросила измученную мать: может, отдать?
Дорогие читатели! Если вы хотите помочь семье Юлии Гусаровой, свяжитесь с автором по телефону (495) 685-46-61.
