Валерий Зорькин: дальнозоркий или близорукий?

Говорить о Валерии Дмитриевиче Зорькине «был бунтарем, а стал лоялистом» уже банально. В этом году он разменял девятый десяток и в сентябре – еще до истечения предыдущего срока – был единогласно переизбран председателем Конституционного суда. В создании которого сам когда-то и принял участие. Начавшись ярко, принципиально и даже самобытно, карьера Зорькина, видимо, окончится серо и буднично. Впрочем, примерно так же, как и у других членов нынешнего «политбюро».

Коммунист среди демократов, демократ среди коммунистов

«Родился в Приморье, в семье военного. Позже семья переехала в Москву» – так начинаются почти все варианты его биографии в открытых источниках. В 1964-м закончил юрфак МГУ, три года спустя защитил кандидатскую. Преподавать остался в своей alma mater. В 1977 году ушел работать в Институт государства и права, а еще через два года – в Академию МВД СССР, постепенно превратившись из человека науки в человека, приближающегося к политике. Но как раз в качестве ученого-правоведа он оказался востребован в эпоху перемен.

Новый путь Зорькина начался в 1990 году, когда он баллотировался в народные депутаты РСФСР по Калининскому округу Москвы, занял третье место и вскоре вошел в состав Конституционной комиссии. Тогда же о нем впервые услышал лидер петербургского «Яблока» Борис Вишневский (тогда депутат Московского райсовета).

– Он был одним из ведущих экспертов в этой комиссии, – вспоминает Вишневский. – Я следил за дискуссиями, которые там проходили, о том, какой должна быть будущая российская Конституция. Ее хотели сделать принципиально другой, отличающейся от советской, и ключевые споры были вокруг того, какой должна быть форма республики.

Сам Зорькин отстаивал тогда идею именно о сильной президентской власти, необходимой России в турбулентные времена.

Где-то в то же время с ним познакомился Олег Румянцев, тогда депутат-демократ, тоже работавший в Конституционной комиссии и руководитель экспертной группы, выступавший за парламентскую республику.

– Мне очень нравилась его книга, кажется, «История политико-правовых учений» она называлась, – рассказывает «Собеседнику» Олег Германович. – Меня поразила способность автора взглянуть с высоты на исторические процессы и развитие мысли в части роли государства. Когда сформировался пул экспертов, я попросил познакомить меня с Валерием Дмитриевичем, и мы фактически сразу вовлекли его в работу.

29 октября 1991 года Зорькин возглавил по предложению депутатской группы «Коммунисты за демократию» почти только что созданный Конституционный суд.

Надо сказать, что в то время Зорькин был и оставался убежденным коммунистом. В партию он вступил в 1970-м и пребывал в ней и тогда, когда иные рвали свои партбилеты в прямом эфире, и тогда, когда КПСС на законодательном уровне запретили. Впрочем, как недавно вспоминал во время утреннего эфира на ютуб-канале «Живой гвоздь» адвокат Вадим Прохоров, Зорькин «даже либералами воспринимался тогда как думающий и в какой-то мере продвинутый юрист-правовед».

Красный октябрь Валерия Зорькина

Страну залихорадило: СССР пал, в России ельцинское правительство отпустило цены – и получило 2600-процентную инфляцию. Люди стали задавать резонные вопросы – их стали объявлять «противниками реформ». Процесс написания Конституции затягивался. На этом фоне нарастал конфликт между президентом и Верховным Советом.

Весной 1993 года Борис Ельцин создал Конституционное совещание. Оно стало писать куда более пропрезидентский проект Основного Закона, а попытки совместить вариант с парламентским проваливались. Зорькин в то время как мог старался примирить ветви власти, противоречия между которыми рисковали перетечь в горячий конфликт. «Не можете договориться, как вам вместе работать, – договаривайтесь, как вместе уйти в отставку!» – говорил он с трибуны.

В сентябре выходит печально известный указ №1400 «О поэтапной конституционной реформе». В соответствии с ним Верховный Совет предполагалось разогнать. Но парламент просит КС признать этот указ неконституционным и пробует провести импичмент Ельцина – и КС поддерживает его в этом! Как вспоминает Вишневский, Конституционный суд «мог работать тогда в активном, а не только в реактивном режиме». И он работал: не просто встал на сторону законной власти, а пытался предотвратить кризис. Не вышло. Председатель Верховного Совета Руслан Хасбулатов в письме Зорькину, с одной стороны, возмущается, что тот «ставит на одну доску агрессора и жертву», но с другой – одобряет, что КС не занял безоговорочно сторону президента.

А когда по Белому дому начали палить, суд выпустил заявление: «Свершилось непоправимое. Улицы Москвы обагрились кровью...» И в нем же слабо напомнил о главной цели – строительстве новой России.

Говорят, что КС хотели распустить уже в конце первой декады октября-1993, и только самостоятельная отставка Зорькина с поста председателя КС спасла орган. На какое-то время приостановлено было и просто членство Валерия Дмитриевича в составе суда, но в январе 1994-го он был в этом статусе восстановлен, хоть и, очевидно, уже в опальном положении.

Из нежелательных в незаменимые

Десять лет спустя, уже при Путине, Зорькина неожиданно вновь избирают председателем КС – и за этим следует целая цепь его же переназначений, будто заранее запрограммированных. И это несмотря на то, что он, будучи уже просто судьей КС, в своем особом мнении осудил положительный вердикт коллег по вопросу конституционности... первой чеченской войны.

Леонид Никитинский, кандидат юридических наук, журналист, считает именно эту войну «надломом» КС:

– Он стал тогда постепенно склоняться в сторону юридического позитивизма, то есть ориентироваться не на смысл, а на букву закона. Началась его постепенная деградация.

При Путине суд из контролера превратился в одобрителя. «Дело ЮКОСа», отмена губернаторских выборов, думские законы эпохи «взбесившегося принтера», переписывание Конституции, репрессивные акты весны-2022... Ни одно такое решение президента (и Путина, и Медведева), ни один закон или указ не были оспорены ведомством Валерия Зорькина.

И Вишневский, и Румянцев считают, что в 90-е годы Зорькин был искренен и честен.

– Он сделал все, что смог, и был абсолютно прав. Но за это и пострадал, – говорит Борис Лазаревич. – А присягнул бы на верность Ельцину – точно бы остался председателем КС и был бы обласкан.

– Ельцин не захотел быть защитником конституционного строя, а председатель КС смог сыграть такую роль, – вторит Олег Румянцев. – Это исключительно важный прецедент. Когда президент «пустился в пляс», был человек, который выполнял роль камертона и совести нации.

Что с Зорькиным сейчас – для них загадка, которую они, впрочем, и не хотят разгадывать. Никитинский полагает, что он просто «подстроился, как и все остальные».

Валерий Дмитриевич ныне больше появляется в новостях как публицист или спикер. Возьмет да крепостное право похвалит или о скрепах поговорит. Последовательно не любит перестройку, заочно даже полемизировал с Горбачевым. Предсказывает крах правовой системы, ссылаясь на апостола Павла. Выскажется то за, то однозначно против смертной казни. Про «карту XVII века» даже говорить неловко. Но, похоже, именно таким его сейчас ценят, и его это вполне устраивает.

Василий Селиверстов.