Валерий Ганненко: Памятники, пережившие память

Стоит ли возводить новые памятники, если на их послание просто не обращают внимания?

В деревне Тихоново Владимирской области на сто человек есть два памятника. Один — памятник архитектуры — построенный в шестидесятых годах девятнадцатого века и разрушенный в шестидесятых годах двадцатого храм Воскресения Христова. Другой — памятник воинам-землякам, павшим в Великой Отечественной войне. Условный солдат-земляк стоит, посеребрённый, лицом к главному местному магазину, на ступенях которого после закрытия (а закрывается он рано) начинается распитие алкогольных напитков местной молодежью под музыку из магнитол отечественных автомобилей.

Первый памятник в катастрофическом состоянии: батюшка приезжает в храм лишь по большим праздникам, внутри разруха, фрески совсем осыпались, колокольня разобрана на кирпичи. Шли разговоры о восстановлении, но местные жители энтузиазма не проявили, и дело заглохло. При этом те же местные жители рассказывают друг другу и заезжим историкам, как в советские годы ходили в храм, несмотря на запреты, как все причастные к разрушению храма погибли страшной смертью, как односельчане этот храм любят и так далее.

Второму памятнику повезло чуть больше: серебряная краска держится неплохо, недавно подновляли, а бурьян, выросший внутри ограды памятника, никого не смущает. Вспоминают о воинах-земляках дай бог раз в год — на 9 мая, когда к подножию приносят несколько цветов, а прошлогодние выкидывают. Понятно, что происходит подобное не в одной только Владимирской области — у местных администраций много где не хватает денег на поддержание хотя бы минимального порядка на установленных когда-то монументах. Взять тот же памятник воинам-автомобилистам в Челябинской области. Сам воин пока цел, а все вокруг рассыпалось в пыль и поросло сорняками.

Но даже если материал памятника не позволяет тому разваливаться, а местные власти как-никак ухаживают за монументом, вовсе не обязательно, что граждане будут знать и помнить изначальный замысел скульптора и связывать событие и соответствующий ему памятник. Есть, к примеру, город Сыктывкар, где на улице Коммунистической установлен мемориал «Вечная Слава», в котором местные жители нередко видят женщин, жарящих крокодила. Суд как-то раз пытался навести порядок и выписать штраф журналистам, упомянувшим «народное» название — но в итоге штраф отменил.

Или вот другой пример — харьковский монумент в честь провозглашения Советской власти на Украине больше известен как «Четверо несут холодильник из ломбарда», так как памятник этот расположен неподалёку от пресловутого ломбарда.

Или вот журналист Олег Кашин пишет у себя в телеграме про памятник Хо Ши Мину в Москве: «Я одно время (май 2004 — февраль 2005) жил возле этого памятника, но все равно сейчас смотрю — что он там делает вообще, зачем он? Шаолинь какой-то!»

Впрочем, иногда памятники обретают новую жизнь — так было с памятником казахскому просветителю Абаю Кунанбаеву в Москве, о котором вспомнили благодаря протестам 2012 года. И сколько еще такого вот художественного разбросано, в котором без интернета не разобраться.

Конечно, грешат не одни только жители России или СНГ. Была недавно резонансная истории с мемориалом жертвам Холокоста в Берлине — СМИ тогда писали о немецком писателе Шахаке Шапире, возмущенном поведением туристов и берлинцев, делающих радостные селфи на фоне монумента. Писатель, чтобы проучить молодежь, сделал сайт, где выкладывал коллажи из селфи и фотографий убитых. Но нравоучительная позиция, которая в принципе вызывает отторжение, здесь также неуместна. На мой взгляд, претензии стоит предъявлять не туристам и жителям Берлина.

Дело в том, что любой архитектор, будь он хоть трижды деконструктивист (как Питер Айзенман, архитектор мемориала жертвам холокоста), проектируя памятник в черте города, автоматически соглашается с тем, что его творение растворится в этом самом городе — станет удобным ориентиром для встречи, обрастёт скабрезными надписями, будет местом детских игр и так далее. Если пройти мимо монумента один раз, можно остановиться и поразмышлять обо всяком. Но согласитесь, что гражданин не может так же ярко переживать эти ощущения, каждый день проходя мимо одного и того же памятника, например, на работу. Точно так же тысячекратное клонирование идеи обесценивает ее: чего стоят все тысячи памятников Ленину по сравнению с одним Мавзолеем?

Можно открывать памятники хоть каждый день — «Аллеи правителей», Калашниковы, герои всех сортов, — но какой в этом смысл, если все это делается ради инфоповодов и живёт лишь день в году, в день какой-нибудь годовщины? Стоит ли открывать сотни новых памятников Советскому Солдату, если установленные ранее осыпаются и разваливаются? Стоит ли открывать огромные монументы типа грядущего горельефа «Стена скорби», посвященного жертвам политических репрессий, если этот горельеф скоро срастется с городским пространством и перестанет устрашать? 

Стоит ли возводить новые памятники, если они не несут информации гражданину-адресату, если адресат просто не обращает внимания на знак?