На любимом месте у четырех дубов: вечный покой Василия Пескова

12 августа – 6 лет со дня ухода Василия Пескова. Знаменитый писатель, анималист, многолетний ведущий передачи «В мире животных», фотомастер, журналист, открывший стране «таежный тупик» с Агафьей Лыковой.

Песков был талантлив во всем. Даже его упокоение, продуманное им самим, было необычным.

Серые цапли

Василий Михайлович прожил 83 года, не расставаясь с работой до последнего часа. Продолжал ездить в командировки, хотя уже заметно было, насколько поубавилось сил... Поездка в Воронежский заповедник состоялась в мае 2013-го, незадолго до смерти. Пескову надо было увидеть здешнюю популяцию серых цапель, хотел о них написать – ведь «Окно в природу» с неизбежностью восхода солнца должно было появляться в газете каждую неделю.

13 июня в «Окне» как раз и появились серые цапли. Но какой ценой давались эти последние заметки... В поисках места гнездования редких птиц Песков пробирался с внуком Дмитрием и проводником по болотистому лесу. Сделали фото: Песков опирается на слегу, а с другой стороны Дима крепко поддерживает под руку. Видно, как Деду (в редакции Пескова часто за глаза называли Дедом, можно сказать, по-семейному) было тяжело топать в болотниках по кочкам и бурелому.

Тут не только возраст. Четырьмя годами ранее случилось у Василия Михайловича несчастье. Инсульт настиг прямо на улице, скорая доставила его в больницу как «неопознанного». Документов при себе нет, речь полностью потеряна, неподвижность... В редакции привыкли к долгим отлучкам неугомонного путешественника, и тревога поднялась бы, конечно, не сразу. К счастью, тогда кто-то из персонала Пескова быстро узнал.

Василий Михайлович тяжело переживал свою болезнь. Речь после инсульта не восстанавливалась. А как журналисту без языка? Это все равно что лишиться профессии, любимого дела. Он долго и упорно разрабатывал артикуляцию, учась заново произносить слова. Обязательная тарелка овсянки на завтрак, 20-минутная зарядка, прогулки на свежем воздухе и занятия, занятия речью. Дед победил, снова встал в строй!

Четыре года Песков отвоевал у судьбы. Увы, второй ее удар оказался смертельным. Василий Михайлович умер 12 августа 2013 года в своей московской однокомнатной квартире в районе метро «Динамо», откуда было всего-то 15 минут пешим ходом до старой редакции «Комсомолки» на улице Правды. Этот путь он проделывал многие десятилетия.

Внук Дима, встревоженный тем, что дед не отвечает на звонки, обнаружил Василия Михайловича на кухне. На столе недопитый чай, горит конфорка на газовой плите. Наверное, предполагалась обязательная утренняя овсянка... Все. Так завершилось самое важное и долгое путешествие Пескова под названием Жизнь.

Камень за околицей

20 сентября прах Василия Михайловича развеяли в поле у рощицы между поселком Воля и родным селом Пескова Орлово в Воронежской области. Так просил сделать он сам.

Памятный камень Василий Михайлович привез сюда заранее из Мордовии. Готовился. Если положить ладонь, камень теплый – не успевает остыть за ночь, хотя ночи бывают прохладные. Передняя сторона валуна гладко стесана, и на ней выбиты слова: «Главная ценность в жизни – сама жизнь. В. Песков».

И больше ничего, что обычно принято писать на могильных плитах, – ни даты рождения, ни даты смерти. Вот снимок: Песков на этом самом месте, которое для себя присмотрел, у этого самого камня, который сам установил. Сфотографировался, можно сказать, у своей будущей могилы. Зачем это было ему нужно задолго до рокового часа? Отчего вообще выбрана такая не самая, скажем так, распространенная форма упокоения?..

В жизни человека, если сравнить ее с ездой в поезде дальнего следования, есть две самые важные станции – станция отправления и станция прибытия. Но если обстоятельства своего рождения мы по понятным причинам обговорить и заказать не можем, то продумать и подготовить свой уход – вполне. И часто это может добавить к пониманию личности нечто важное.

Что побудило Пескова выбрать кремацию, а прах свой завещать чистому полю и вольному ветру? По самой популярной версии, на это решение патриарха журналистики навела история Константина Симонова. Есть фото: Песков у камня, установленного под белорусским городом Могилевом, на поле, где в 1979 году развеяли прах писателя-фронтовика.

Из очерка В. Пескова «Камни памяти» (1980 г.):

«На шестом километре дороги, если ехать из Могилева в Бобруйск, шоссе слегка расширяется, в разрезе придорожной полосы елей и кленов проезжий видит площадку – и на ней дикий камень. Памятник?.. Остановившись, видишь у камня цветы и хорошо знакомое факсимиле еще недавно жившего человека, а теперь резцом посеченное – Константин Симонов. С тыльной стороны камня – литая доска: «…Всю жизнь он помнил это поле боя 1941 года и завещал развеять здесь свой прах». Эти слова заставляют снять шапку и помолчать, глядя на поле, прилегающее к дороге.

Если проезжий не очень спешит, он от кого-нибудь узнает: полоса кустарника и деревьев, линейкой идущая в поле, скрывает остатки рва, который когда-то спешно вырыли – остановить танки. Но немецкие танки тут в 41-м остановил не этот теперь оплывший земляной ров, а люди, тут и полегшие. Симонов видел, как это было. Помнил об этом всю свою жизнь...

В память тех, кто остался навечно у этого поля, уже много лет стоит обелиск. И чуть в стороне, в разрезе зеленых посадок, с военного вездехода сняли и поставили камень. Это память о человеке, чья жизнь была связана крепко с судьбою тех, которые воевали, – с живыми и мертвыми...»

Ему предназначалось место на Новодевичьем

«Помню, как на 300-летие моей родной Осинки в 2006-м Василий Михайлович залюбовался диким камнем-валуном с памятной надписью в честь деревни. Постоял, погладил его рукой: «Вот мне бы такой...» – рассказывал писатель Николай Старченко, близкий друг и спутник Пескова по путешествиям. – Я хорошо понимал, о чем он. К тому времени Песков уже поделился своим последним желанием. Не скрою, что, смущенный необычным обрядом, я попытался отговорить старшего друга: «Живите долго-долго, а срок настанет, так по всем вашим заслугам – Новодевичье кладбище, куда всегда смогут прийти поклониться тысячи ваших искренних почитателей».

А потом как-то мчимся по Рославльскому шоссе, и Василий Михайлович стал вспоминать, что много лет тому назад ехал тут с вдовой Константина Симонова. Положить цветы к камню на поле у Могилева из романа «Живые и мертвые», где по завещанию писателя был развеян его прах. Вернувшись в Москву, я тут же перечитал очерк Пескова, и мне стало понятнее, откуда пошел первый толчок. В 1980 году, когда был написан этот очерк, самому Василию Михайловичу было всего пятьдесят...»

Заметьте, в воспоминаниях возникает Новодевичье кладбище, которое было «положено» мастеру (писатель Старченко конечно же ничуть не преувеличивает, оценивая заслуги Пескова и его роль в отечественной журналистике и литературе, так оно и есть. – Авт.). Но Песков к этим посмертным почестям, похоже, был совершенно равнодушен.

Как Симонов оставил функционеров с носом

И тут есть несомненная параллель с Симоновым, которому место на Новодевичьем тоже было «предопределено». Представьте: 1979-й, апогей партийного всевластия, все делается по разнарядке, даже упокоиться, если ты крупный советский писатель, общественный деятель, нельзя без выполнения определенного ритуала.

Симонова ожидали пышные похороны на Новодевичьем. Но он туда вовсе не стремился (во всех смыслах) и в итоге оставил функционеров с носом. «Развеять прах – это было завещание отца, – говорил в интервью 2004 года сын писателя Алексей Симонов. – Он в последние месяцы часто вспоминал Буйничское поле, и нас его решение не удивило. Официальный некролог появился 30 августа, через два дня после кончины: согласовывались подписи, а август – пора отпусков, многих приходилось разыскивать. В конце некролога значилось: «О дне похорон на Новодевичьем кладбище будет сообщено особо». Но близких Симонова никто ни о чем не спрашивал, потому и мы не считали нужным перед кем-то отчитываться. У нас была своя задача – исполнить волю отца. 2 сентября мы получили урну с прахом, сели в две машины и направились в Белоруссию...»

Первым из советских СМИ сообщение о произошедшем на Буйничском поле получило белорусское радио. Белорусские радионачальники телеграмму изучали с опасливой настороженностью: что-то не то... Кто придумал? Кто разрешил?

В Москве партийные и литературные чиновники тоже были в шоке. Власти не понимали поступка Симонова: как это так – предпочесть Новодевичьему какое-то Буйничское поле?! Потом, поразмыслив, решили: правильнее будет сделать вид, что так и должно быть. Это, мол, частное дело семьи. Но факт развеивания праха долгое время замалчивался. И те, кто приходил на Новодевичье (ведь оно было указано в официальном некрологе) поклониться великому писателю, были в недоумении: где же могила?

Мог ли симоновский камень навести Пескова на мысль об упокоении подобным образом? В той ли командировке 1980 года у 50-летнего, уже заслуженного мастера словесности рождается такой план?

Утверждать нельзя. Но можно предположить, что мысли о развеивании праха могли появиться у него еще раньше и быть связаны с другим знаменитым человеком.

Пример Сетона-Томпсона 

Вот что рассказала старшая из трех родных сестер Пескова Мария Михайловна газете «Воронежский курьер»:

«Как-то папа подарил маленькому Василию книгу про животных канадско-американского писателя Сетона-Томпсона. И впоследствии она много лет была его самой любимой книгой… Много лет спустя, в 1972 году, Песков, будучи в Америке, поехал разыскивать домик Томпсона. Побывал в гостях у приемной дочери писателя, и она рассказала: урна с прахом Томпсона долго стояла в доме, и только в день 100-летия ее отца, поднявшись на самолете, прах развеяли на опушке леса, чтобы он соединился с деревьями. Песков описал свою поездку в книге «Земля за океаном»… А позже мы хоронили своего папу. И после его смерти Василий завел со мной откровенный разговор: «Мой прах тоже развеять на любимом месте – у четырех дубов».

Когда сестра заметила, что Пескову рано думать о смерти, он ответил: «Не сделаете так – обижусь»...

Могла ли эта история произвести впечатление на Пескова? Несомненно. К Сетону-Томпсону он относился с исключительным пиететом, и не исключено, что выбор основной темы журналистского и писательского творчества Василия Михайловича – природа, животный и растительный мир – был подсказан книгами именно этого писателя-анималиста. А его способ упокоения подсказал сценарий финала с песковским камнем за околицей. Значит, эти мысли могли посетить Пескова еще в 42-летнем возрасте?.. Не будем удивляться, о смерти думают и в более молодом возрасте. Мысли о ней не обязательно подводят к определенному решению о том, как обставить собственные похороны. Они скорее философский предмет для размышлений, который примеряют на себя: ну вот когда-нибудь это же будет, все смертны. А как именно это будет со мной?

Для Василия Пескова место, выбранное им недалеко от родного села, несомненно, было любимым. А что касается развеивания праха, то крещеный Песков был сугубым материалистом и вряд ли верил в жизнь после смерти. Наблюдая природу, прекрасно понимал, что все живое рано или поздно обращается в прах. Человек в том числе.

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник+» №07-2019 под заголовком «Василий Песков: Не развеете мой прах у четырех дубов – обижусь».