"Никто бы о нас не вспомнил". Исповедь рабочего с прииска на Сейбе

Рабочий золотодобывающего прииска в Красноярском крае, выживший при прорыве дамб, рассказал, в каких условиях в Сибири работают золотодобытчики.

Артем поговорил с нами уже после того, как телеканал «Россия 1» снял с эфира выпуск программы Малахова о трагедии на прииске.

• Житель Кургаинского района: "Нам сразу сказали: добытчики постараются, чтобы программа Малахова не вышла"

Справка

Трагедия на Сейбе

19 октября в 20 километрах от поселка Щетинкино у речки Сейба в Курагинском районе Красноярского края волна высотой четыре метра смыла два барака с рабочими. Это произошло в результате прорыва пяти дамб, которые были построены незаконно. По официальной информации, 17 человек погибли, 3 числятся пропавшими без вести. Директор и собственник артели «Сисим» Максим Ковальков арестован.

«Никому до нас дела не было»

– На мой вагончик первый обрушилась волна. Мы к этому времени уже проснулись. Было такое ощущение, что землетрясение. Это бревна бились о барак. Воды уже было много. Я не стал выходить, иначе бы меня раздавило и снесло.

Когда крыша начала ломаться, меня придавило обломками и грязью к стене. В какой-то момент я почувствовал, что стало посвободнее, и начал карабкаться то ли вверх, то ли вниз – не знаю. Дернулся, попытался схватить воздух, отдышаться. Кругом грязь, камни, бревна…

Не знаю, как я сумел выбраться, как уж, елозил в воде. Слышал крики вдали тех, кого дальше течением протащило. Когда оказался на суше, у меня прихватывало от холода руки и ноги. Я вспомнил, что рядом есть будка гидромониторщиков, и пошел туда. Пришел в чем мать родила.

Я был вторым человеком, кто выбрался. В этой будке нас набилось 13 человек, все в одних трусах, в крови... Мы там три часа просидели в холоде. Нас отправили на машинах, которые были на участке, на соседний, закрытый. Я там работал раньше, поэтому все знал, растопили печь, согрелись. Охранники, кто там дежурил, нам бульон сварили.

Машины скорой помощи мы сами вызвали уже на следующий день. У многих сначала был шок, и они не заметили травмы. Нас отвезли в больницу в Курагино на двух старых больничных «уазиках». Я в те дни так ни одной машины МЧС и не увидел. Если бы мы не пошевелились, никто бы о нас не вспомнил и в списки пострадавших мы бы не попали. Никто из начальства к нам не приехал, никому до нас дела не было.

Мне рассказывал паренек из наших рабочих, который в первые часы искал людей, что спасатели приехали, но сначала сидели в машинах, команды, что ли, ждали. Они в спецкостюмах, а мужики в одних штанах три часа ходили, искали наших в ледяной воде. Когда паренек грузил тела, тоже никто не вышел и не помог. Кому такое хочется видеть?

Говорят, погибших на самом деле больше. Может, и так. Паренек рассказывал, что погрузил тогда, в самом начале, 19 трупов. Начальство не знает точно, сколько человек было в общежитиях, те документы, что у них есть, это не то. Люди, когда заезжают и когда уезжают, отмечаются в будке в журнале, а ее водой смыло.

«За такую работу это мало»

– Я сам из Красноярска и работать на прииски пошел не от хорошей жизни. В городе и соседних поселках работы нет, полно гастарбайтеров, которые готовы вкалывать за копейки. У меня жена и четверо детей, младшему в декабре исполнится два года, всех надо кормить-одевать.

Два месяца работаю на Сейбе на добыче, один месяц в Красноярске отдыхаю. На руки мне дают 70–75 тысяч, официальный оклад – 15 тысяч. С денег, которые начисляют за месяц, удерживают 10%, их отдают по закрытии сезона. До сих пор не пойму, почему они так делают.

За такие работу и условия труда это мало. Но остальные получают еще меньше. Гидромониторщики – те, кто стоит на «пушках» и промывает золото, работая на улице под ветром, снегом и дождем – получают по 50 тысяч. Одна смена – 12 часов. Поспал и снова за работу.

«Кормили тухлятиной»

– Рабство в XXI веке никто не отменял. Как негры жили в своих лачугах на плантациях, так и мы живем в вагончиках на приисках. Эти два барака построили пару лет назад в самой низине (от речной воды отгородились дамбами. – Авт.). Если бы их поставили на той же высоте, что и другие постройки – общежития и столовую, то там бы никто не погиб. Почему так сделали – надо у начальства спрашивать. Строили из мелкого бруса, фундамента не было. В каждом бараке было 9 комнат на 4 человека (Следственный комитет озвучивал, что в бараках могли находиться до 80 рабочих. – Авт.).

Вагончики обогревались от котла, было тепло. Туалет на улице. Мылись в бане, горячая вода была всегда. Хуже всего было с питанием в столовой. Еду давали очень острую: те, у кого проблемы с желудком и поджелудочной, мучились. Перчили так сильно, потому что продукты были испорченные. У нас и отравления случались, бывало, что еду обратно в столовую отдавали – мясо было протухшее.

До ближайшего поселка Курагино – 120 километров. Мы туда не ездили: далеко, да и не отпускали нас. Лекарства и вещи первой необходимости привозили из дома. Сигареты нам выдавали, а потом вычитали за них деньги из зарплаты.

«Не нравится – вали»

– Жаловаться начальству не принято. Скажешь, что тебе что-то не нравится, сразу отвечают: «Вали за забор». Кто-то из рабочих пожаловался на повариху начальнику участка, а он с ней был в отношениях. Он взял того человека и уволил без всяких разговоров.

Есть такой показатель – коэффициент полезного действия. Если плохо работаешь или выступаешь, его могут снизить и получишь меньше. Мы ничего исправить все равно не можем. Нас уволят – других наберут.

В холдинге текучка, объявлений по вакансиям много. Много работает молодых парней мастерами, они только отучились, не разбираются, им все подсказывать надо. Много гастарбайтеров из Узбекистана.

Деньги выдавали только в офисе компании на окраине Красноярска наличными. Отработал два месяца и едешь в красноярский офис, а там уже очередь 300–400 человек. Зарплату неделями получали. Мне легче, я писал доверенность на жену. А каково тем, кто из Хакасии приехал? Они на это время за свой счет жилье в Красноярске снимали.

«Дамбы эти все равно прорвало бы»

– Говорят, чиновники ничего не знали про дамбы. Врут! Может, по документам они у них и не числятся, и тут уже ничего не докажешь. Но к нам несколько раз в этом году приезжали комиссии. Не знаю, как правильно это называется, что-то с охраной природы связано. Я вам точно говорю. Потому что после осмотра дамб они бухали с нашим начальством и жарили шашлыки. Я еще заснуть не мог из-за их криков, а если не выспишься, то какой из тебя работник.

Дамбы эти все равно прорвало бы. Мы об этом говорили начальству, но не думали, что так шибко рванет. Я в дамбах не разбираюсь, но даже мне понятно, что там должна быть какая-то жесткая конструкция, чтобы она не рассыпалась, а у нас был один грунт. Он подвижный, часто проседает, насыпь бульдозеристы под присмотром мастеров постоянно подправляли. Но маленького ручейка хватит, чтобы такая дамба разрушилась.

Верю ли я, что изменится что-нибудь? Это всего один участок. У них знаете сколько таких?! Этот закроют, откроют другой и отобьют убытки. Крайним сделают начальника участка, он уже признал вину, главных не тронут.

Я, наверное, со временем буду другую работу искать, поближе к дому, к семье. Ну их, эти вахты! Я считаю, что это предупреждение для меня «сверху» было. Жизнь одна.

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник» №41-2019 под заголовком «Сибирские "негры"».