Сергей Асланян: Государство и так забирает львиную долю. И ему все мало!

Почему дешевая нефть не означает дешевеющего бензина в России, Sobesednik.ru обсудил с автоэкспертом Сергеем Асланяном.

С 1 апреля повышены акцизы на бензин. На некоторых АЗС горючее уже подорожало в среднем на 1 рубль. Эксперты прогнозируют подорожание в будущем порядка на 2 рубля, но есть и другое мнение — бензин к концу года может стоить и все 43 рублей за 1 литр.

— Если посмотреть на цены на бензин, которые есть в нефтедобывающих странах, обнаружим, что в Кувейте 1 литр сегодня стоит 23 цента, в Саудовской Аравии — 25 центов и так далее. Среди добывающих стран на самых высоких ценовых позициях Россия и США — 53 и 60 центов соответственно, а также Норвегия — там бензин чуть ли не самый дорогой в мире — $1,72 (пальма мирового первенства у недобывающего Гонконга — $1,81). Почему так?

— В России в цене 1 литра бензина 7% — это цена нефти (то есть сырья), а 60% — это налоги и пошлины, которые идут государству. Оставшееся — прибыль и затраты нефтепереработчика и продавца. Получается, что с каждого литра государство забирает себе львиную долю цены и ему все мало. При таком раскладе мировая цена на нефть никак не может влиять на внутренние цены. Она и не влияет. Вы когда-нибудь видели, чтобы наш бензин серьезно дешевел?

— Нет, если не считать копеечного сезонного подешевения. А почему в остальном мире цена на нефть влияет на внутреннюю цену? Не только же из-за госдотаций, о которых нам все твердят?

— Нет, конечно. К примеру, в цене американского литра бензина непосредственно стоимость сырья — 75%. Поэтому у них это биржевой товар: как только нефть в мире подешевела, сразу упала цена на АЗС. А мы никогда не отыграем цену в пользу потребителя. Сейчас ввели акцизы, через какое-то время появится иная причина для повышения цены топлива.

— Кажется, еще транспортный налог собирались встроить в цену литра...

— Знаете, почему он пока существует отдельно? Потому что власти не в состоянии проконтролировать отрасль. Как только они туда «положат» транспортный налог, он тут же обнулится, потому что из нефтяников никогда не вытрясешь, сколько они продали горючего на самом деле.

Недавно я был на круглом столе, где присутствовали все заинтересованные игроки и ответственные лица в этой сфере. Я у них спросил — вы можете отследить каждый проданный в стране литр? Они ответили — никак. Именно поэтому ввели акциз — ведь эти деньги платим не мы с вами, а нефтяная компания.

К слову, из увеличения акциза не следует впрямую удорожание литра топлива — это выбор конкретной нефтяной компании. Потому что она может, к примеру, поделиться своим процентом прибыли с клиентом, удержав цену на прежнем уровне и посчитав, что акциз — это долг нефтяника перед государством. Такой вариант возможен. Но они решили: зачем это делать за свой счет? Лучше за наш, потребителей. Поэтому ровно на столько, на сколько им подняли акцизы, поднимется и цена на бензин для нас с вами.

— Но ведь удорожание горючего автоматически означает рост цен на все товары (это же доставка, посевная и пр.), в том числе и на социально значимые. Одной рукой вводим продуктовые карточки, закладывая на это бюджетные расходы, другой — наполняем бюджет, применяя меры, заведомо ведущие к росту цен?

— Они зайдут с другой стороны. Главная задача — наполнение бюджета. Уже подсчитали: за счет акцизов в бюджет поступит порядка 90 млрд рублей за год. А дальше будут административными методами выкручивать руки. Например, крупным ритейлерам (большим сетям) вполне могут приказать удерживать цену на молоко, картошку, хлеб и так далее. Вот что хочешь, то и делай, а цену удержи! Понятно, что доставка картошки и выпечка хлеба подорожают. Но, декларируя госполитику стабильности цен на социально значимые товары, власть вполне может потребовать от продавца на три-пять категорий товаров не поднимать цену ни при каких обстоятельствах, зато разрешить поднять цены на все что угодно из остального списка. Инструментов такого давления много.

Так что, думаю, обеспечивать стабильность цен на социально значимые товары будут в итоге не экономическими методами, а исключительно административными.

— Сегодня от многих представителей нефтяной отрасли слышим, что нам надо иметь среднюю цену на бензин, как у стран-соседей. А это — Европа, где цены зашкаливают за $1,5. Причем мантра о необходимости выровнять цены раздается уже не один год. И ведь дорастем рано или поздно... Или все же есть сдерживающие моменты?

— Мы лукавим, делая вид, что выглядим прилично на фоне Европы со своей низкой внутренней ценой. Мы не равняемся на Европу. Европа тут притянута за уши. Мы не имеем к Европе никакого отношения: у нас экономика совершенно другого типа. Так что любая апелляция в вопросе цены на бензин к странам Европы — чисто литературная формула, мягко говоря.

Давайте лучше посмотрим на Египет, который был очень стабильной страной, где десятилетиями не менялась цена литра топлива. Как только в Египте подняли цену на бензин (впервые за много-много лет), у них тут же случилась оранжево-зелено-сине-фиолетовая весна, и Египет разлетелся в клочья, а президент оказался под арестом и за решеткой.

[:image:]

— Как же не равняемся на Европу, когда вот буквально пару месяцев назад Рустам Танкаев, ведущий эксперт Союза нефтегазопромышленников РФ сказал следующее: «В России сейчас темпы роста цен на топливо и так очень невелики, однако при нормальном развитии рыночной ситуации у нас цены на топливо должны быть равноценны ценам окружения, поэтому все-таки стоит ожидать, что они подтянутся к европейскому уровню приблизительно в пределах ближайших 3–5 лет».

— Это тоже лукавство. У меня в таком случае вопрос: какая у нас реальная инфляция? Официальная — 8%. Года два назад, когда официальная инфляция у нас была 6%, в прямом эфире «Эха Москвы» экономист Михаил Делягин сказал, что реальная составляла не меньше 40%. Так вот, сегодня у нас реальная инфляция по большому списку товаров — порядка 60%, а по отдельным группам товаров — и все 80%.

И как звучат на этом фоне слова одного богатого человека из отрасли, который рассказывает нам, что мы должны, имея столь низкие цены на топливо, подтянуться до общего европейского уровня? Нет, не должны. Именно потому, что мы не интегрированы в Европу. Ну, скажите, какая нам разница, почем бананы в Африке?

— Мне тоже эта логика непонятна. Но она озвучивается уже много лет. А сможем ли мы противостоять росту цен на бензин? Или нам остается только констатировать факты?

— Нет, мы не сможем противостоять. Мы отстранены от принятия решений, мы отстранены от управления страной. Мы можем только как зрители, как статисты наблюдать за тем, какие волевые решения наше государство принимает. У нас с вами нет такого права — влиять на принятие решений.

Так же, как у нас с вами нет, например, возможности убедиться в том, что дорожный налог пошел на строительство дорог: в России не существует механизма, с помощью которого можно было бы посмотреть распределение налогов, поступивших в бюджет и тематически ушедших из него на какие-то целевые траты.

Видимо, поэтому данный налог на самом деле называется не дорожным, а транспортным. Но транспортный налог не имеет никакого отношения к дорогам. Это налог за обладание транспортом.

Государство всегда найдет оправдание удорожанию чего бы то ни было в свою пользу, потому что у нас не совпадают интересы граждан и государства. Мы играем совершенно в разные игры.

— И все-таки, неужели нет никакого способа сделать эту игру менее удобной для государства и более удобной для граждан?

— В нашей стране — нет. Давайте с другой стороны посмотрим на эту ситуацию. Как она выглядит в той же Америке? Там нефтедобытчик живет сам по себе. Он добыл нефть, выставил ее как биржевой товар на бирже, и фирма, занимающаяся переработкой (то есть нефтезавод), купил ее по рыночной цене, переработал, после чего продал в розницу тем, кто будет торговать на колонках. И нету возможности выкручивать руки ценой, потому что нет монополии.

У нас интеграция вертикальная. Несколько фирм-монополистов являются и добытчиками, и переработчиками, и доставщиками, и продавцами.

В 2008 году у нас в результате картельного сговора был проведен передел рынка. И он кончился тем, что все независимые игроки быстро умерли. Потом ФАС доказала, что это был картельный сговор, но у нас картельный сговор не является уголовно наказуемым, поэтому были только административные выводы. Ну там, штраф наложили...

Но именно из-за того, что у нас сильная монополизация отрасли, никак невозможно повлиять на ценообразование. Именно поэтому цена на бензин у нас такая, и она будет всегда расти. И именно в этом как раз несовпадение интересов государства и потребителей. Государство заинтересовано в существовании монополий: ими очень просто управлять — вот эти несколько крупных игроков, они ведь абсолютно поднадзорны, и при этом еще «отстегивают» в копилку бюджета налоги.

[:wsame:][:wsame:]