Фокус с «Фордом»

Конвейер всеволожского завода «Форд» – это 300 авто в сутки. По крайней мере так было, пока рабочие не начали забастовку с требованием повысить зарплату. С 20 ноября бастующие прекратили работу и дежурят перед шлагбаумами, не пуская на завод менеджеров. Наш специальный корреспондент побывал по обе стороны этих баррикад.

«На работу приехали, чистоплюи?»

22 ноября. 7.30 утра. По-зимнему темно. Бастующие рабочие, перегородившие въезд на территорию завода, нахохлились от холода, поверх шапок – синие проф-
союзные кепки. Первая электричка из Петербурга привозит подкрепление – еще 150 забастовщиков и группу коренастых мужичков в черных куртках и пальто. Это питерские докеры во главе с председателем стачкома Александром Черновским. «Братья-рабочие, мы, докеры, гордимся вами! – кричит он. – Мы приехали поддержать вас и поучиться у вас». 
В сторону завода поворачивает глянцевый джип: пожилой сухощавый человек вежливо улыбается из него рабочим и делает приветственный жест ладонью. Бастующие неожиданно расступаются. Слышны редкие возгласы: «Привет-привет, самый нищий человек под Петербургом!» Сразу за джипом ряды смыкаются снова. В ответ на мой недоуменный взгляд рабочие объясняют: «Это наш самый главный директор Тео Штрайт». Имя босса произносят с уважением.

И тут у бастующих появляется шанс доказать, что пускают далеко не всех. Перед автобусом, в котором приехали на работу белые воротнички, тут же встают больше сотни человек. Люди упираются руками прямо в лобовое стекло, на лице водителя – растерянность. Он аккуратно сдает назад под дружное «Ура-а-а-а!» Сидящие внутри автобуса менеджеры не слышат довольного: «Что, приехали на работу, чистоплюи?»

«Мы что, в четыре раза хуже?»

Рабочие требуют повышения зарплаты на треть. Эта забастовка – конфликт не только между профкомом и руководством, но и между конвейером и офисом. Об этом рабочие тоже говорят хором: «Вы хоть знаете, сколько в офисе платят? Кто четыре года проработал, по 90 тысяч получают!», «А у нас новичкам – по 15 тысяч, а через четыре года по 22 тысячи!», «Мы что, в четыре раза хуже? Или нам семьи не нужно кормить?»

– Да нам после смены и в семьи-то не надо! Нас работа удовлетворяет, – смеется сварщик 3-го разряда Денис Кубышкин. Его работа – 120-килограммовый сварочный пистолет, который надо подавать вперед-назад, вращать, иногда приподнимать, и все быстро: конвейер все-таки. – У меня за два года три грыжи позвоночника медициной зафиксировано. И что взамен? Вместе со всеми переработками по субботам я получаю 30 тысяч минус налоги.

– Мой старший за лето двое кед износил, не запретишь же ему, – Николай Патрушев говорит негромко, смотрит робко. – А где денег взять, если я после четырех лет работы получаю 23 тысячи? Это нам на пятерых. Если бы директор прибавил треть, это помогло бы моей семье выжить.

Всеволожский Че Гевара

В темноте над площадью просыпается мегафон. Сначала кашляет, потом произносит бодрым голосом: «Братья! Раз-раз… Братья, давайте соберемся у проходной и обсудим план дальнейших действий». Как только промерзшие рабочие оставляют оборону шлагбаумов, на территорию завода начинают въезжать автобусы и личные машины сотрудников.
Голос в мегафоне – Алексея Этманова, вдохновителя забастовки и народного любимца. «Этманов – это личность!» – говорили мне докеры по дороге из Питера. – Грамотный лидер. Должность? Нет, что вы, он простой сварщик».

– Надо возвращаться на работу, – неожиданно заявляет Этманов забастовщикам. Те разочарованно выдыхают. – Но не всем. Мы вот что сделаем: основная масса напишет заявления об отказе от забастовки и выйдет на завод с утра. Однако, закончив эту забастовку, мы начнем новую. Бастовать будет гораздо меньше народа, но на ключевых позициях – завод не сможет запустить конвейер. Разобьемся на бригады и выберем, кто продолжит забастовку: болты?! Бампера?! Краскопульты?! Навеска?! Сварка?!

Со всех сторон кричат: «Здесь!» Рабочие разбиваются на группы по специальностям. Ходят слухи, что продолжившие забастовку будут получать компенсацию от спонсоров – каких именно, выяснить мне так и не удалось. Те, кто выйдет на работу, получат 2/3 заработной платы даже в случае простоя завода.

Неудивительно, что Этманов старается сохранить часть заработка своего профсоюза. Он действительно сварщик, которому надо кормить жену и дочь. На «Форде» 35-летний Этманов уже пять лет, в профсоюз вступил сразу и скоро стал одним из лидеров. Два года назад его пригласили активисты бразильского профсоюза «Форда» – там Этманов и узнал, чего можно добиться, имея сильный профсоюзный комитет. В Бразилии два фордовских завода: на одном, старом, в профсоюзе 95 процентов рабочих, на другом, новом, всего 40 процентов. На первом среднегодовая зарплата рабочего – 27.630 долларов, на втором – 11.900 долларов. Вернулся Этманов из Южной Америки и с головой ушел в профсоюзную борьбу.

– У нас есть успехи! – Алексей, одетый в несколько горнолыжных штанов и курток сразу, уже больше суток не уезжал с завода. – После часовой предупредительной забастовки мы добились повышения оплаты труда с января 2006 года, а с января этого года – доплаты за вредность, гарантий занятости, индексации зарплат с учетом инфляции. Они говорят, что в рабочем порядке готовят индексацию зарплат к каждому марту? Да без борьбы ни копейки они не прибавят!

«Зарплаты не мы придумали»

«Они», то есть администрация завода в лице менеджера по связям с общественностью Екатерины Кулиненко, в самом деле утверждают, что каждую весну индексируют зарплату рабочих с учетом инфляции и вводят ряд дополнительных льгот.
– Никаких причин бастовать у рабочих сегодня нет, – говорит Екатерина, проводя меня на территорию завода. – Зарплаты выше, чем в среднем по Ленинградской области. Соблюдаются европейские нормы по технике безопасности. К услугам рабочих – поликлиники со стоматологией, в столовой – бесплатный обед, корпоративные вечеринки…

Снаружи похожий на гигантский ангар, внутри завод выглядит уютным. Чистые коридоры. Общая для рабочих и менеджеров столовая, похожая на ресторан в Икеа. На стенах рисунки детей – опять же рабочих и менеджеров. Сам цех сборки – как картинка с выставки достижений автопрома. На конвейере замерли «полуодетые» кузова «Фокусов», на которые покупатели записываются в многомесячную очередь.

– Мы же готовы к переговорам и частичному удовлетворению требований профкома, – объясняет Кулиненко. – Начало переговоров с профсоюзным комитетом было назначено на 26 ноября еще летом! Но пока завод стоит, то есть в условиях конфликта, директор их не начнет.
На мой вопрос, можно ли семье нормально жить на 21 тысячу рублей, Катя смущенно отвечает:
– Не мы же придумали, что менеджеры зарабатывают больше рабочих.
…Выйдя из проходной, дожидаюсь очереди задать Этманову свой вопрос:
– Алексей, чем вы до завода занимались? Говорят, у вас в Питере был свой бизнес.
– Неправда, не было бизнеса, – хмурится он. – Я частным извозом занимался. Зачем вы, журналисты, все про меня спрашиваете? Вот главные – тысяча человек, которые стояли и будут стоять до победного конца. Не будет среди них Этманова – будет другой. Главное, что они команда и добьются права достойно жить.

P.S. Когда номер подписывался в печать, Алексей Этманов сообщил, что получил от руководства завода предложение о встрече – несмотря на то, что забастовка продолжалась.