Дмитрий Быков: Как нам не устроить трясину, или Почему я не пошел к Путину

А я не близкий

Назначать такую встречу на день рождения (делая вид, что «совпало случайно») – значит придавать ей поздравительный характер, а формат «писатели поздравляют национального лидера» совсем не для меня. На день рождения зовут близких, а я не близкий. Наконец, есть некая азбука контрпрограммирования: писательское сообщество у нас и так не особенно монолитно, а тут строго одновременно с премьерско-писательской встречей происходит митинг памяти Анны Политковской. Потому что 7 октября – это не только день рождения Владимира Путина. И когда одни мастера искусств идут в это время на траурный митинг, а другие на встречу с премьером, раскол приобретает слишком наглядный и демонстративный характер. А от этого никому не лучше.

Я не предпринимал никаких демаршей и афронтов. Я в самом деле не хочу путать поздравления с конструктивным разговором. И на куда более осмысленный вопрос: что же все-таки, по-моему, стоило бы сказать на этой встрече? – я считаю нужным ответить. Сейчас-то уже не 7 октября. Личных вопросов к премьеру России у меня нет. Писательских проблем – тоже. Желания оскорблять и язвить – тем более. Взгляд на роль личности в истории у меня довольно скептический. Один человек, какой властью он ни облечен, погоды не сделает. Но перспективы любого общества зависят от атмосферы в нем, и перемены в этой атмосфере вполне осуществимы. У меня нет рецептов, «как нам обустроить Россию». У меня есть опасения и предположения, не претендующие ни на какую абсолютность.

Врут спустя рукава

В стране сейчас тухло, и это продолжается не первый год. Ощущение это стало всеобщим, поскольку главным условием успешности любой пропаганды является хотя бы показное уважение к ее потенциальным потребителям. У нас эта пропаганда такого сорта, что исполнители не тратят сил даже на полноценное лицемерие: врут спустя рукава, с подмигиванием и усмешками для своих. Российский народ готов верить качественной лжи, но очень быстро распознает типично спецслужбистское презрение к этому самому народу. Формула Андропова «Дадим колбасы – не захотят никакой свободы» была наиболее полным выражением этой роковой недооценки. Народ сейчас далеко не тот, что пять лет назад, и виноват тут вовсе не кризис. Отношение к власти – несмотря на кажущуюся неколебимость рейтингов – эволюционирует быстро, становясь все более ироническим. Недавний символ новой надежды уже кажется неизбежным злом, а потом под вопросом оказывается и сама неизбежность его. А поскольку ни одна революция снизу в России еще не доводила до добра и не оказывалась бархатной, лучше до нее не доводить.

Есть выход из кризиса

Выйти из кризиса – не общего, а нашего собственного – можно только при одном условии: если люди почувствуют страну своей. Если она перестанет от них отчуждаться. Для начала стоит прекратить непрестанные – чуть поутихшие в первый медведевский год, но усилившиеся теперь, по ходу кризиса – поиски внутренних врагов и науськивание на них. Национальная идея сегодня может быть сформулирована очень просто: у нас лишних нет. Нам нужны все. В России слишком долго делили население на чистых и нечистых: давайте построим общество без богатых, без дворян, без интеллектуалов, без либералов, без коммунистов… Давайте построим общество со всеми. А чтобы выработать единые базисные ценности и достичь согласия хотя бы по ключевым вопросам, давайте вернем общественную дискуссию. Не будем прислушиваться к тем, кто ругает девяностые и загадочную «движуху». Давайте заново учиться говорить, формулировать, спорить – и в процессе этого спора налаживать отношения. Нужно вернуть на телевидение исчезнувших оттуда профессионалов, сколь бы сильно они ни обидели когда-то Первое Лицо. Нужно вспомнить о прямом эфире, о новостях, не сводящихся к победным рапортам, о том, что времена топорной пропаганды закончились еще при советской власти. Ситуация, когда все стоят вдоль стен и кашлянуть боятся, никак не способствует чувству Родины. Родина – это страна, о которой можно говорить открыто. Страна, где этого нельзя, воспринимается как чужая. А в чужой нельзя творчески работать, да и защищать ее как следует трудно – можно только воровать, что и делается.

Прошли по грани мятежа

Стоит прекратить топорно врать, искать врагов и повторять мантры о враждебном окружении – как прекратится давно опостылевший морок и жизнь станет значительно увлекательней. Некоторым, глядишь, даже захочется работать.

В пресловутые девяностые страна прошла по грани мятежа и едва не сорвалась в междоусобицу – не в последнюю очередь потому, что открыты были клапаны нашего котла. А как только начнут вслух задавать серьезные вопросы и давать ответы, как только будет сказана правда о некоторых обстоятельствах нашей недавней истории (1999, 2004, 2006 и т.д.) – можно подумать и о втором непременном условии, а именно о правосудии.

План возможной судебной реформы прост. Например, во-первых, безусловная отмена Верховным судом любых приговоров, вынесенных с процессуальными нарушениями. Во-вторых, составление и последующее ведение открытой и полной базы данных тех представителей судейской и правоохранительной систем, чья некомпетентность (или приверженность произволу) была объективно установлена законными решениями Европейского суда по правам человека. При «басманном» правосудии, когда никто не защищен от произвола и государство ничего не должно гражданину, надеяться на ответную любовь граждан и взрыв трудового энтузиазма весьма наивно. Кстати, качество отечественного правосудия уже привело к тому, что олигарх Ходорковский вырос в народного героя. Правда, он при этом очень хорошо себя вел.

Какие подвиги во имя мачехи?

Разумеется, все эти меры не избавят Россию от экономических трудностей. Но они сделают эти трудности переносимыми, ибо все тяготы и лишения, приносимые кризисом, в сущности тьфу по сравнению с тем, что выпадало России на протяжении последних трехсот лет. Вместе с Родиной можно вынести многое – проблема в том, что люди, стоящие сегодня во главе страны, отнимают у нас это чувство Родины, всячески подчеркивая, что здесь их страна, а мы живем здесь из милости. И если не хотим, чтобы нас назначили врагами, должны соответствовать и благодарить. Я не очень себе представляю, чем можно жертвовать и какие подвиги совершать во имя мачехи; другое дело – мать.

Всё это вещи очевидные, но проговаривание очевидностей сегодня выглядит гражданским поступком.

Остается, конечно, вопрос – может ли все это сегодня быть услышано? Судя по тому, что говорят и показывают, российская власть – Владимир Путин в особенности – давно слышит только то, что хочет услышать, а на остальное обижается. Вопрос – чего он хочет? Лицемерие и личные просьбы ему, я думаю, надоели. Имущественные распри – тем более. Призывы к правде и свободе – вдвойне. Но с просьбой чуть меньше презирать подданных к нему, кажется, еще не обращались. Так что шанс сохраняется. Тем более что альтернатива все отчетливей, и хуже от этой альтернативы будет всем, кроме маленьких фюреров, ждущих своего часа.

Кстати

На встречу с Путиным, сообщалось, отказались прийти также Людмила Улицкая и Захар Прилепин. Но журналист из окружения премьера Андрей Колесников пишет, что Прилепина и не приглашали. Если это так, то тогда на встрече с ВВ должно было быть писателей числом 12...