Шалевич вырос без отцовских ботинок
Мы настроились на идиллическую радужную семейную картинку. Но, как нам ни хотелось, ее не выходило. Художественный руководитель Театра Рубена Симонова Вячеслав Шалевич был расстроен.
Мы настроились на идиллическую радужную семейную картинку. Но, как нам ни хотелось, ее не выходило. Художественный руководитель Театра Рубена Симонова Вячеслав Шалевич был расстроен.
– Чему радоваться?! Невероятно адский труд я взвалил на себя – быть директором театра. Мы попали в очень сложную историю. Нас содержит правительство Москвы. Раньше мы ставили два спектакля в год, а сейчас сделали спектакль «Мы» – роман Замятина, кстати, мы первые инсценировали. Теперь о новых постановках мечтать запретили. Сказали: денег нет.
К разговору присоединяется жена Шалевича Татьяна. Она, кстати, почти вдвое моложе супруга и сейчас работает в театре его заместителем по оргвопросам:
– Кризис! Нам рекомендуют тридцать человек сократить. Как не переживать?!
Она подписывает какой-то важный документ и уходит.
– Вячеслав Анатольевич, похоже, театр стал вашим семейным делом?
– Семейственность в театре не возбраняется, я уже не первый. Да, Татьяна три года работает со мной.
– Она же врач по профессии?
– Когда-то она организовывала свое врачебное дело, и у нее хорошо получалось с оргделами. Вот и сейчас действует в этом направлении. Я десять лет руковожу театром. За это время много пережил. Бывает очень трудно отдавать важное дело в чужие руки.
Вообще, я пожалел, что когда-то в это дело ввязался. Я – не жесткий руководитель. По натуре человек миролюбивый, и многие этим пользуются.
– Насколько известно, ваш отец был генералом НКВД, попал под репрессии и был выслан в Бийск. Вам довелось его увидеть?
– Да, случайно. Мама о нем ничего не рассказывала, думая, что отец погиб в финскую войну. Я даже ордер на ботинки получал, поскольку рос без отца. Я уже стал довольно известным артистом и приехал в Бийск. И мне в гостинице говорят, что меня ищет отец. Я догоняю этого человека и спрашиваю: «Вы кто?» – «Я – Шалевич Анатолий Иванович». – «Вы что, мой отец?» Он говорит: «И я так подумал». Он сбегал в гастроном. Мы посидели. Он, оказывается, любил другую женщину и женился на моей маме в отместку ей. Когда это обнаружилось, мама обиделась, села в поезд и уехала. Отец был в команде Ежова, у него было два ордена Красного Знамени. «Почему ты нам не писал?» – спросил я его. «Я вообще сам сажал, думал, что и вас посадили». Он дал мне фотографию. Я маме показал, она на нее посмотрела и сказала: «Вот сейчас была бы золотая свадьба».
– Говорят, вы в детстве были отмечены перстом Сталина?
– Он показал на меня пальцем на демонстрации Дня Победы. Мы с мамой шли в первых рядах. На трибуне стоял Сталин. Я к нему пошел и оказался один на плацу. Меня мама схватила и унесла. Вообще, я Сталина трижды видел. Второй раз, когда он вышел из машины на Арбате. А третий – в Театре Вахтангова. Я сидел на откидном месте, и охрана вдруг начала нас с них сгонять. Проходя мимо ложи, я заметил в ней Сталина.
– Да, не знала охрана, кого выгоняла. Вы ведь и сейчас играете в Театре Вахтангова. Скажите, а что за скандал вышел с режиссером Туминасом?
– Меня этот конфликт никак не коснулся. Я его считаю высосанным из пальца. Кто-то сказал, что старшее поколение куда-то ходило, жаловалось. Мы не обнаружили из старшего поколения вахтанговцев никого, кто куда-то ходил. Молодежь написала в Министерство культуры письмо в защиту Туминаса. Понятно, почему – Римас принял больше десятка молодых артистов, они играют в его спектаклях. Насколько Туминас вахтанговец, сейчас сложно сказать.
– Вам есть с кем сравнивать, вы ведь играли у самых разных режиссеров...
– С приходом Ульянова в театре было много экспериментов. У нас работали Виктюк, Мирзоев, Фоменко. Самый фундаментальный – Фоменко. Себя я считаю режиссером-дилетантом, хотя и заканчивал Высшие режиссерские курсы при ГИТИСе. Правда, когда я ставил спектакль «Тринадцатый председатель» и, на удивление всему театру, на роль председателя колхоза назначил Ланового, он блестяще справился. В нем была такая генная ранимость от тяжелого детства, оккупации, и он это продемонстрировал.
– В Театре Симонова вы играете «Три возраста Казановы». А вас с этим героем в жизни никто не сравнивал?
– Острят иногда на эту тему.
– Конечно, сколько женщин были в вас влюблены! У вас официальных браков сколько?
– Три. Первый брак просуществовал пятнадцать дней. Я дружил с девочкой из параллельного класса. Женился на ней, хотя был влюблен в другую, но она предпочла красавца. В загс пришли, я подумал: что это я делаю? И мы расстались. С другой женой мы прожили 31 год. Она была художником-модельером, а до этого увлекалась фигурным катанием. Она меня увидела в фильме «Хоккеисты» и подумала: «Мне бы такого». И тут мы случайно знакомимся с ней на Арбате. Когда она умерла, я сильно переживал. А с Таней мы живем уже десять лет.
– Кажется, вы познакомились с ней у друга на дне рождения?
– Да. Я тогда в шутку сказал: «Ой, какая красивая! Я на вас женюсь». Потом испугался – у нее уже было двое детей. Думаю: только этого мне не хватало. А потом увидел ее с дочкой – два таких очаровательных лица – и решился. Вскоре у нас своя Анечка родилась. Таня заботливая, нежная мама.
– То есть шумная семья получается?
– Когда все вместе дома собираемся. Мальчик в медицинский институт собирается поступать. Он очень целеустремленный. Однажды попросил нас купить гитару и теперь уже играет в оркестре. Хорошо рисует. А недавно захожу к нему в комнату – вижу, Кафку читает. Девочка учится в 9-м классе.
– А маленькая Анечка послушная?
– Не-ет. У нее характер такой: если не захочет, не сдвинешь ее ни в какую. Занимается музыкой, заканчивает первый класс. Но школу невзлюбила. Я ее устраивал в детсады, она тоже ни в какую не хотела. Я ее на плечах туда таскал. Однажды ее принес в детский сад, она говорит: «Ты только тут побудь». А сейчас к нам няня ходит. Потому что мы оба с женой в театре пропадаем.
– Чему радоваться?! Невероятно адский труд я взвалил на себя – быть директором театра. Мы попали в очень сложную историю. Нас содержит правительство Москвы. Раньше мы ставили два спектакля в год, а сейчас сделали спектакль «Мы» – роман Замятина, кстати, мы первые инсценировали. Теперь о новых постановках мечтать запретили. Сказали: денег нет.
К разговору присоединяется жена Шалевича Татьяна. Она, кстати, почти вдвое моложе супруга и сейчас работает в театре его заместителем по оргвопросам:
– Кризис! Нам рекомендуют тридцать человек сократить. Как не переживать?!
Она подписывает какой-то важный документ и уходит.
– Вячеслав Анатольевич, похоже, театр стал вашим семейным делом?
– Семейственность в театре не возбраняется, я уже не первый. Да, Татьяна три года работает со мной.
– Она же врач по профессии?
– Когда-то она организовывала свое врачебное дело, и у нее хорошо получалось с оргделами. Вот и сейчас действует в этом направлении. Я десять лет руковожу театром. За это время много пережил. Бывает очень трудно отдавать важное дело в чужие руки.
Вообще, я пожалел, что когда-то в это дело ввязался. Я – не жесткий руководитель. По натуре человек миролюбивый, и многие этим пользуются.
– Насколько известно, ваш отец был генералом НКВД, попал под репрессии и был выслан в Бийск. Вам довелось его увидеть?
– Да, случайно. Мама о нем ничего не рассказывала, думая, что отец погиб в финскую войну. Я даже ордер на ботинки получал, поскольку рос без отца. Я уже стал довольно известным артистом и приехал в Бийск. И мне в гостинице говорят, что меня ищет отец. Я догоняю этого человека и спрашиваю: «Вы кто?» – «Я – Шалевич Анатолий Иванович». – «Вы что, мой отец?» Он говорит: «И я так подумал». Он сбегал в гастроном. Мы посидели. Он, оказывается, любил другую женщину и женился на моей маме в отместку ей. Когда это обнаружилось, мама обиделась, села в поезд и уехала. Отец был в команде Ежова, у него было два ордена Красного Знамени. «Почему ты нам не писал?» – спросил я его. «Я вообще сам сажал, думал, что и вас посадили». Он дал мне фотографию. Я маме показал, она на нее посмотрела и сказала: «Вот сейчас была бы золотая свадьба».
– Говорят, вы в детстве были отмечены перстом Сталина?
– Он показал на меня пальцем на демонстрации Дня Победы. Мы с мамой шли в первых рядах. На трибуне стоял Сталин. Я к нему пошел и оказался один на плацу. Меня мама схватила и унесла. Вообще, я Сталина трижды видел. Второй раз, когда он вышел из машины на Арбате. А третий – в Театре Вахтангова. Я сидел на откидном месте, и охрана вдруг начала нас с них сгонять. Проходя мимо ложи, я заметил в ней Сталина.
– Да, не знала охрана, кого выгоняла. Вы ведь и сейчас играете в Театре Вахтангова. Скажите, а что за скандал вышел с режиссером Туминасом?
– Меня этот конфликт никак не коснулся. Я его считаю высосанным из пальца. Кто-то сказал, что старшее поколение куда-то ходило, жаловалось. Мы не обнаружили из старшего поколения вахтанговцев никого, кто куда-то ходил. Молодежь написала в Министерство культуры письмо в защиту Туминаса. Понятно, почему – Римас принял больше десятка молодых артистов, они играют в его спектаклях. Насколько Туминас вахтанговец, сейчас сложно сказать.
– Вам есть с кем сравнивать, вы ведь играли у самых разных режиссеров...
– С приходом Ульянова в театре было много экспериментов. У нас работали Виктюк, Мирзоев, Фоменко. Самый фундаментальный – Фоменко. Себя я считаю режиссером-дилетантом, хотя и заканчивал Высшие режиссерские курсы при ГИТИСе. Правда, когда я ставил спектакль «Тринадцатый председатель» и, на удивление всему театру, на роль председателя колхоза назначил Ланового, он блестяще справился. В нем была такая генная ранимость от тяжелого детства, оккупации, и он это продемонстрировал.
– В Театре Симонова вы играете «Три возраста Казановы». А вас с этим героем в жизни никто не сравнивал?
– Острят иногда на эту тему.
– Конечно, сколько женщин были в вас влюблены! У вас официальных браков сколько?
– Три. Первый брак просуществовал пятнадцать дней. Я дружил с девочкой из параллельного класса. Женился на ней, хотя был влюблен в другую, но она предпочла красавца. В загс пришли, я подумал: что это я делаю? И мы расстались. С другой женой мы прожили 31 год. Она была художником-модельером, а до этого увлекалась фигурным катанием. Она меня увидела в фильме «Хоккеисты» и подумала: «Мне бы такого». И тут мы случайно знакомимся с ней на Арбате. Когда она умерла, я сильно переживал. А с Таней мы живем уже десять лет.
– Кажется, вы познакомились с ней у друга на дне рождения?
– Да. Я тогда в шутку сказал: «Ой, какая красивая! Я на вас женюсь». Потом испугался – у нее уже было двое детей. Думаю: только этого мне не хватало. А потом увидел ее с дочкой – два таких очаровательных лица – и решился. Вскоре у нас своя Анечка родилась. Таня заботливая, нежная мама.
– То есть шумная семья получается?
– Когда все вместе дома собираемся. Мальчик в медицинский институт собирается поступать. Он очень целеустремленный. Однажды попросил нас купить гитару и теперь уже играет в оркестре. Хорошо рисует. А недавно захожу к нему в комнату – вижу, Кафку читает. Девочка учится в 9-м классе.
– А маленькая Анечка послушная?
– Не-ет. У нее характер такой: если не захочет, не сдвинешь ее ни в какую. Занимается музыкой, заканчивает первый класс. Но школу невзлюбила. Я ее устраивал в детсады, она тоже ни в какую не хотела. Я ее на плечах туда таскал. Однажды ее принес в детский сад, она говорит: «Ты только тут побудь». А сейчас к нам няня ходит. Потому что мы оба с женой в театре пропадаем.
