Наталья Крачковская: Я до сих пор нравлюсь мужчинам!
Эту актрису любят и помнят по прекрасным, хоть иногда и эпизодическим, комедийным ролям – мадам Грицацуева в «Двенадцати стульях», покупательница картин из «Не может быть!», жена Бунши из «Иван Васильевич меняет профессию»… Благодаря своему обаянию Крачковская завоевала сердца зрителей на долгие годы. Сейчас актрисе 71 год, с кино она попрощалась… Как живется Наталье Леонидовне в наше время?
Эту актрису любят и помнят по прекрасным, хоть иногда и эпизодическим, комедийным ролям – мадам Грицацуева в «Двенадцати стульях», покупательница картин из «Не может быть!», жена Бунши из «Иван Васильевич меняет профессию»… Благодаря своему обаянию Крачковская завоевала сердца зрителей на долгие годы. Сейчас актрисе 71 год, с кино она попрощалась… Как живется Наталье Леонидовне в наше время?
Наталья Леонидовна живет в двухкомнатной квартире обычного кирпичного дома, совсем не элитного. Иногда болезнь – актриса страдает повышенным давлением – загоняет ее в постель на несколько дней. Но как только становится легче, в квартире опять начинает кипеть работа – Крачковская делает капитальный ремонт. В округе ее знает каждый дворник, каждый слесарь, соседи – все помогают, заботятся, телефон тоже звонит часто – интересуются здоровьем друзья. Но самое главное, что сильная духом Крачковская подбадривает себя сама. Хотя, если разобраться, обстоятельства не слишком веселые.
– Наталья Леонидовна, периодически в прессе появляется информация, что вы «боретесь со смертью», не можете ходить и так далее…
– Да что вы! Если бы я не могла ходить, то как бы осилила гастроли по Дальнему Востоку? Со спектаклем «Невеста для банкира» мы объехали пять городов, принимали нас очень хорошо. После возвращения из поездки я 8 марта участвовала сразу в двух спектаклях в один день – и попала с давлением в больницу... Но сбежала оттуда через несколько дней и начала в квартире ремонт! Это моя давняя мечта. Правда, с деньгами на ремонт мне помог друг. Сама бы я такое дело не подняла никогда…
– Как вы вообще оцениваете свое материальное положение?
– У меня ничего нет, кроме этой квартиры и еще одной квартиры, доставшейся мне от мамы. Ее я сдаю за двадцать тысяч рублей. При этом коммунальные расходы из этой суммы сжирают четыре тысячи… А пенсия моя составляет всего десять тысяч, как у всех в Москве. На такие деньги я бы, конечно, не прожила, если бы не работала в театре, не гастролировала. Ведь только на одни лекарства сколько уходит! Я уже говорю врачам: «Я не располагаю большими средствами, поэтому выписывайте что-то подешевле». Но это «подешевле» все равно выливается минимум в четыреста рублей.
– Есть мнение, что актер-пенсионер ничем не отличается от обычного пенсионера. Мол, почему же им должен кто-то помогать?
– Отличается! Очень сильно отличается. Разве я могу себе позволить выйти на улицу в рваных чулках или в драных ботинках? Ведь я актриса, меня знают, на меня равняются. Поэтому мне нужны средства на гардероб и нормальный внешний вид. И так всем актерам.
– Вам помогают друзья?
– Конечно, помогают. Без этого тоже было бы тяжело. Я не могу сказать, что я одинока. Слава Богу, есть люди, которые звонят, спрашивают, жива я еще или нет. И вы знаете, мне не нравится, что сейчас из похорон известных артистов делают шоу. Я бы хотела, чтобы меня похоронили как можно тише. И чтобы за гробом шли только те люди, которые меня действительно любили (актриса смахивает слезу).
– Наталья Леонидовна, недавно у вас был конфликт с сыном. Его ввел в заблуждение сюжет по телевидению, что, мол, у вас есть мужчина, которого вы скрывали тридцать лет…
– Это был просто мой друг! А показали так, будто у нас какие-то отношения. И сын поверил, посчитал, что я позорю фамилию. Но потом, слава Богу, опомнился, сказал: «Прости, мама, я был не прав». Сейчас у нас отношения нормальные. Еще у меня есть внук, ему 19 лет уже, учится на техническом факультете. А мог бы быть актером, у него такие внешние данные и талант!.. Однако на бабушку он свои эмоции не тратит. Только и отвечает по телефону: «Ну… нормально… Ну что я тебе буду рассказывать, ты все равно не поймешь». Конечно, квартиру, которую я сдаю, я ему завещаю. Но я говорю ему, что это произойдет только после моей смерти, иначе я не выживу без этих денег. Так что, говорю ему, рано тебе еще жениться – жилья нет. А женилка-то уже у него выросла! (Смеется.)
– Как вы вообще относитесь к свободным нравам молодежи?
– Я этого не понимаю. Раньше была просто немыслима сексуальная связь до свадьбы, мы даже об этом не думали. Сейчас все живут в каких-то «гражданских браках», то есть просто так. Девчонки в десятом классе уже делают аборты. Все стало доступно, романтика отношений обесценилась, я считаю – это неправильно…
– Но если после свадьбы обнаружится, что человек тебе физически не подходит?
– Ой, я вас умоляю! Чего там подходить! Нет, я считаю, что в том, что «до свадьбы нельзя», был смысл, люди держали себя в руках. А то, что сейчас происходит – откровенный блуд!
– А почему вы второй раз не выходили замуж?
– Потому что не встретила настолько хорошего, подходящего человека. А мой первый муж (звукооператор Владимир Крачковский. – Прим. автора) был настолько хорошим, что после него уже не хотелось чего-то хуже… Он был старше меня на двадцать лет, но эта разница в возрасте никогда не мешала. За ним я была как за каменной стеной и в финансовом плане, и в моральном. И всегда было полное доверие в семье. Я могла прогулять всю ночь, и никто мне не говорил ни слова, единственная просьба была: «Если задерживаешься, звони и предупреждай».
– За вами, когда вы стали вдовой, ухаживали?
– Конечно! И сейчас ухаживают! Я до сих пор нравлюсь мужчинам (обаятельно улыбается).
– Наталья Леонидовна, почему же все-таки так получилось, что вы больше не снимаетесь?
– Сначала и я переживала по этому поводу, а теперь довольна, ой, как я довольна, что не снимаюсь в ЭТОМ! Что не плаваю там. Да разве можно после таких хороших ролей, какие у меня были, по которым помнят меня люди, идти в сериалы? Там одни менты, убийства, больше ничего не предлагают. И никаких новых достойных фильмов я не вижу. Их снимают за двадцать дней, крутят в прокате месяц, и потом о фильме забывают напрочь. Поэтому я бы предложила, например, на кинематографических премиях награждать старое советское кино – снова! Потому что то, что награждают, по-моему, сами киноакадемики не смотрели, потому что это невозможно смотреть.
– Какие еще современные проблемы вас заботят?
– Меня заботит, что стало страшно ходить по улицам. Во времена моей молодости мы спокойно гуляли ночью и не боялись, потому что криминала почти не было. Сейчас же я имею основания опасаться за свою жизнь, выходя из подъезда дома. Вы посмотрите, сколько приезжих, этих гастарбайтеров! От них весь криминал. Я не националистка, но надо смотреть правде в глаза. Я очень люблю гостей, но когда гость «приехал к вам навеки поселиться» – это уже слишком… Почему я должна, идя по своей земле, их бояться?
– Ваша молодость, наверное, тоже была нелегкой? Ведь это послевоенное время…
– Я родилась в тридцать восьмом году и войну тоже помню. Мы не эвакуировались из Москвы и остались в ней, когда бомбили. После войны было голодное время. Ели все, что только можно было переварить: лебеду, крапиву… Пирожное было – кусок хлеба, намазанный маслом, посыпанный сахаром. Носить тоже было нечего, никаких нарядов. У меня на все выходы были одно голубое платье и матерчатые туфли… Но вы знаете, мы очень хотели жить! Было огромное желание действовать, творить… И мы были очень счастливыми…
– А сейчас вы считаете себя счастливыми человеком?
– Да! Конечно. Я счастлива, потому что меня по-прежнему помнят зрители, я чувствую их любовь. Потому что у меня есть близкие – сын, внук. Потому что есть мои друзья, которые меня поддерживают. А еще потому, что я в своем возрасте трезво мыслю! Я понимаю, что уже что-то не могу на себя надеть, что-то не могу сыграть. Я себя не обманываю.
– Что вас вообще держит в жизни?
– Я веду себя в старости так, как могли бы вести себя мои бабушки с обеих сторон. Я их хорошо помню, они обе с дворянскими корнями, были исполнены чувства собственного достоинства. Вот об этом достоинстве я и стараюсь всегда помнить.
Крачковская могла стать балериной или историком
Родители актрисы совсем не пророчили Наталье карьеру актрисы. Они хотели, чтобы она стала историком. И поэтому одновременно были поданы документы во ВГИК и в Историко-архивный институт. Пройдя конкурс в театральный вуз, Наталья все же убедила родителей, что здесь ее место. Однако до 1971 года ее карьера складывалась неудачно – она снималась в основном в эпизодических ролях. Успех пришел неожиданно. Крачковская сопровождала на съемках своего мужа, который работал звукооператором на фильме «Двенадцать стульев». Гайдай мучительно искал актрису на роль мадам Грицацуевой и говорил: «Мне нужна такая женщина… как жена Крачковского». На что Крачковский ответил: «Ну, так и снимайте мою жену, она же по образованию актриса!» Прошли пробы, и единогласно было решено, что сниматься будет она. С этой роли и началось успешное вхождение актрисы в советское кино.
Но есть еще одна профессия, о которой мечтала в молодости Наталья Леонидовна – балерина. Сейчас это кажется невероятным, но в молодости актриса была очень худой. Ее полнота началась с обожающих ее бабушек, которые раскормили любимую внучку булками и калорийными блюдами. Так что о балете пришлось забыть.
Наталья Леонидовна живет в двухкомнатной квартире обычного кирпичного дома, совсем не элитного. Иногда болезнь – актриса страдает повышенным давлением – загоняет ее в постель на несколько дней. Но как только становится легче, в квартире опять начинает кипеть работа – Крачковская делает капитальный ремонт. В округе ее знает каждый дворник, каждый слесарь, соседи – все помогают, заботятся, телефон тоже звонит часто – интересуются здоровьем друзья. Но самое главное, что сильная духом Крачковская подбадривает себя сама. Хотя, если разобраться, обстоятельства не слишком веселые.
– Наталья Леонидовна, периодически в прессе появляется информация, что вы «боретесь со смертью», не можете ходить и так далее…
– Да что вы! Если бы я не могла ходить, то как бы осилила гастроли по Дальнему Востоку? Со спектаклем «Невеста для банкира» мы объехали пять городов, принимали нас очень хорошо. После возвращения из поездки я 8 марта участвовала сразу в двух спектаклях в один день – и попала с давлением в больницу... Но сбежала оттуда через несколько дней и начала в квартире ремонт! Это моя давняя мечта. Правда, с деньгами на ремонт мне помог друг. Сама бы я такое дело не подняла никогда…
– Как вы вообще оцениваете свое материальное положение?
– У меня ничего нет, кроме этой квартиры и еще одной квартиры, доставшейся мне от мамы. Ее я сдаю за двадцать тысяч рублей. При этом коммунальные расходы из этой суммы сжирают четыре тысячи… А пенсия моя составляет всего десять тысяч, как у всех в Москве. На такие деньги я бы, конечно, не прожила, если бы не работала в театре, не гастролировала. Ведь только на одни лекарства сколько уходит! Я уже говорю врачам: «Я не располагаю большими средствами, поэтому выписывайте что-то подешевле». Но это «подешевле» все равно выливается минимум в четыреста рублей.
– Есть мнение, что актер-пенсионер ничем не отличается от обычного пенсионера. Мол, почему же им должен кто-то помогать?
– Отличается! Очень сильно отличается. Разве я могу себе позволить выйти на улицу в рваных чулках или в драных ботинках? Ведь я актриса, меня знают, на меня равняются. Поэтому мне нужны средства на гардероб и нормальный внешний вид. И так всем актерам.
– Вам помогают друзья?
– Конечно, помогают. Без этого тоже было бы тяжело. Я не могу сказать, что я одинока. Слава Богу, есть люди, которые звонят, спрашивают, жива я еще или нет. И вы знаете, мне не нравится, что сейчас из похорон известных артистов делают шоу. Я бы хотела, чтобы меня похоронили как можно тише. И чтобы за гробом шли только те люди, которые меня действительно любили (актриса смахивает слезу).
– Наталья Леонидовна, недавно у вас был конфликт с сыном. Его ввел в заблуждение сюжет по телевидению, что, мол, у вас есть мужчина, которого вы скрывали тридцать лет…
– Это был просто мой друг! А показали так, будто у нас какие-то отношения. И сын поверил, посчитал, что я позорю фамилию. Но потом, слава Богу, опомнился, сказал: «Прости, мама, я был не прав». Сейчас у нас отношения нормальные. Еще у меня есть внук, ему 19 лет уже, учится на техническом факультете. А мог бы быть актером, у него такие внешние данные и талант!.. Однако на бабушку он свои эмоции не тратит. Только и отвечает по телефону: «Ну… нормально… Ну что я тебе буду рассказывать, ты все равно не поймешь». Конечно, квартиру, которую я сдаю, я ему завещаю. Но я говорю ему, что это произойдет только после моей смерти, иначе я не выживу без этих денег. Так что, говорю ему, рано тебе еще жениться – жилья нет. А женилка-то уже у него выросла! (Смеется.)
– Как вы вообще относитесь к свободным нравам молодежи?
– Я этого не понимаю. Раньше была просто немыслима сексуальная связь до свадьбы, мы даже об этом не думали. Сейчас все живут в каких-то «гражданских браках», то есть просто так. Девчонки в десятом классе уже делают аборты. Все стало доступно, романтика отношений обесценилась, я считаю – это неправильно…
– Но если после свадьбы обнаружится, что человек тебе физически не подходит?
– Ой, я вас умоляю! Чего там подходить! Нет, я считаю, что в том, что «до свадьбы нельзя», был смысл, люди держали себя в руках. А то, что сейчас происходит – откровенный блуд!
– А почему вы второй раз не выходили замуж?
– Потому что не встретила настолько хорошего, подходящего человека. А мой первый муж (звукооператор Владимир Крачковский. – Прим. автора) был настолько хорошим, что после него уже не хотелось чего-то хуже… Он был старше меня на двадцать лет, но эта разница в возрасте никогда не мешала. За ним я была как за каменной стеной и в финансовом плане, и в моральном. И всегда было полное доверие в семье. Я могла прогулять всю ночь, и никто мне не говорил ни слова, единственная просьба была: «Если задерживаешься, звони и предупреждай».
– За вами, когда вы стали вдовой, ухаживали?
– Конечно! И сейчас ухаживают! Я до сих пор нравлюсь мужчинам (обаятельно улыбается).
– Наталья Леонидовна, почему же все-таки так получилось, что вы больше не снимаетесь?
– Сначала и я переживала по этому поводу, а теперь довольна, ой, как я довольна, что не снимаюсь в ЭТОМ! Что не плаваю там. Да разве можно после таких хороших ролей, какие у меня были, по которым помнят меня люди, идти в сериалы? Там одни менты, убийства, больше ничего не предлагают. И никаких новых достойных фильмов я не вижу. Их снимают за двадцать дней, крутят в прокате месяц, и потом о фильме забывают напрочь. Поэтому я бы предложила, например, на кинематографических премиях награждать старое советское кино – снова! Потому что то, что награждают, по-моему, сами киноакадемики не смотрели, потому что это невозможно смотреть.
– Какие еще современные проблемы вас заботят?
– Меня заботит, что стало страшно ходить по улицам. Во времена моей молодости мы спокойно гуляли ночью и не боялись, потому что криминала почти не было. Сейчас же я имею основания опасаться за свою жизнь, выходя из подъезда дома. Вы посмотрите, сколько приезжих, этих гастарбайтеров! От них весь криминал. Я не националистка, но надо смотреть правде в глаза. Я очень люблю гостей, но когда гость «приехал к вам навеки поселиться» – это уже слишком… Почему я должна, идя по своей земле, их бояться?
– Ваша молодость, наверное, тоже была нелегкой? Ведь это послевоенное время…
– Я родилась в тридцать восьмом году и войну тоже помню. Мы не эвакуировались из Москвы и остались в ней, когда бомбили. После войны было голодное время. Ели все, что только можно было переварить: лебеду, крапиву… Пирожное было – кусок хлеба, намазанный маслом, посыпанный сахаром. Носить тоже было нечего, никаких нарядов. У меня на все выходы были одно голубое платье и матерчатые туфли… Но вы знаете, мы очень хотели жить! Было огромное желание действовать, творить… И мы были очень счастливыми…
– А сейчас вы считаете себя счастливыми человеком?
– Да! Конечно. Я счастлива, потому что меня по-прежнему помнят зрители, я чувствую их любовь. Потому что у меня есть близкие – сын, внук. Потому что есть мои друзья, которые меня поддерживают. А еще потому, что я в своем возрасте трезво мыслю! Я понимаю, что уже что-то не могу на себя надеть, что-то не могу сыграть. Я себя не обманываю.
– Что вас вообще держит в жизни?
– Я веду себя в старости так, как могли бы вести себя мои бабушки с обеих сторон. Я их хорошо помню, они обе с дворянскими корнями, были исполнены чувства собственного достоинства. Вот об этом достоинстве я и стараюсь всегда помнить.
Крачковская могла стать балериной или историком
Родители актрисы совсем не пророчили Наталье карьеру актрисы. Они хотели, чтобы она стала историком. И поэтому одновременно были поданы документы во ВГИК и в Историко-архивный институт. Пройдя конкурс в театральный вуз, Наталья все же убедила родителей, что здесь ее место. Однако до 1971 года ее карьера складывалась неудачно – она снималась в основном в эпизодических ролях. Успех пришел неожиданно. Крачковская сопровождала на съемках своего мужа, который работал звукооператором на фильме «Двенадцать стульев». Гайдай мучительно искал актрису на роль мадам Грицацуевой и говорил: «Мне нужна такая женщина… как жена Крачковского». На что Крачковский ответил: «Ну, так и снимайте мою жену, она же по образованию актриса!» Прошли пробы, и единогласно было решено, что сниматься будет она. С этой роли и началось успешное вхождение актрисы в советское кино.
Но есть еще одна профессия, о которой мечтала в молодости Наталья Леонидовна – балерина. Сейчас это кажется невероятным, но в молодости актриса была очень худой. Ее полнота началась с обожающих ее бабушек, которые раскормили любимую внучку булками и калорийными блюдами. Так что о балете пришлось забыть.
