Заменить хотел отца – до смерти забил мальца
Ребенок вывел изувера из себя тем, что не попросил пощады
Неделю избивал пятилетнего пасынка Константин Гуков из Санкт-Петербурга. По данным судмедэкспертизы, на теле погибшего обнаружено 250 телесных повреждений. «Я убежден, что осужденный сам подвергался насилию в семье и перенес это на чужого ребенка. Получившие нормальное воспитание на такое не способны», – заявил «ЖГ» прокурор Пресненского района Москвы Юрий Басов.
Пела в церковном хоре и родила
Романтичная москвичка Алена Николаева (имя и фамилия изменены) в вечных поисках кидалась из крайности в крайность: дважды поступала в разные институты и оба раза бросала их на втором курсе. В конце концов Алена начала посещать православный храм – по воскресеньям и церковным праздникам пела в церковном хоре. Именно там она и познакомилась со своим будущим мужем Алексеем.
В 2002 году у супругов родился сын. Его назвали в честь патриарха всея Руси святого мученика Ермогена Казанского. «Алена всегда была очень заботливой и преданной матерью, постоянно занималась с мальчиком. Посвящала ему все свободное время. Ермоген рос очень ласковым и послушным», – заявил на суде отец Алены – Анатолий Иванцов.
В 2006 году Алексей тяжело заболел, был парализован и его перевезли в обитель, где обеспечили достойный уход. Алена с сыном остались жить в его квартире в Мукомольном проезде.
А вскоре 26-летняя Алена, с трудом переносившая внезапно свалившееся одиночество, познакомилась по Интернету с новым мужчиной. Тридцатилетний Константин Гуков – «суровый, но справедливый», напоминающий рок-звезду 80-х длинноволосый блондин являл полную противоположность глубоко религиозному Алексею. «Примитивный, как табуретка», – характеризовали его сотрудники прокуратуры.
Пару месяцев влюбленные переписывались, а после головокружительных свиданий в столице и в городе белых ночей решили объединиться в уютной квартире на Мукомольном проезде. В очередную поездку в Санкт-Петербург они взяли трехлетнего Ермогена. Оттуда мальчик вернулся с заметной ссадиной над левым глазом. «Ермоген был егоза, а Алена – импульсивная, увлекающаяся натура!» – рассказывала ее мать.
Сожитель был матери ближе сына
6 ноября 2007 года врачи скорой выехали по срочному «детскому» вызову в четырнадцатиэтажный дом в Мукомольном проезде. Дверь долго не открывали, встревоженный педиатр звонил на подстанцию. Наконец дверь распахнулась… Мать была в истерике. Отец навис над лежащим на кроватке в маленькой комнате щупленьким пятилетним мальчиком и пытался сделать ему искусственное дыхание.
«Я вышел встречать жену с работы, а когда вернулся, сын лежал на полу весь в крови!» – заявил мужчина. Все тело Ермогена было в кровоподтеках, словно папаша дожидался мать на улице несколько суток. Ребенок скончался еще до прибытия скорой. «Вызывайте милицию!» – потребовал врач.
Вскоре на месте происшествия появились оперативники и прокурор Пресненского района Москвы Юрий Басов. «Я до сих пор не могу забыть этот кошмар. Ребенок – весь крови, на теле живого места нет! – рассказал он корреспонденту «ЖГ». – И ведь жили не в глухой деревне, а в городской квартире в многоэтажке. Оттуда часто раздавался детский плач. Но в наше время на чужие стоны не очень-то реагируют и милицию не вызывают! Мать была в шоке, а ее сожитель не очень-то соображал, чем все закончится. Они не были расписаны. Он жил в Москве без регистрации, она могла выгнать его в любой момент. Но Гуков был ей ближе, чем сын!»
На Гукова надели наручники. «Не забирайте его! – заголосила женщина. – Костя не хотел! Я люблю его! Костя, я буду тебя ждать!» «Я видела много жестоких преступлений, но такого
изуверства над ребенком, да еще без всякого, даже извращенного мотива… Такое в моей практике впервые! – прокомментировала гособвинитель Наталья Леонтьева. – И после этого мать просит оставить Гукова на свободе! Ну и любовь!»
Бил медной пряжкой и пультом от телевизора
По результатам судмедэкспертизы, Ермоген умер от массированной кровопотери из 250 «прижизненных телесных повреждений», отека мозга в результате черепно-мозговой травмы и болевого шока. Гуков избивал ребенка неделю – с 30 октября по 6 ноября – пультом от телевизора, медной пряжкой от ремня, руками и ногами. За это время Ермогену ни разу не была оказана медицинская помощь. Утром 6 ноября 2007 года на мобильник Алене пришла эсэмэска от любимого Кости: «Он опять не мылся и не почистил зубы!»
«Когда Гукова арестовали, он не выглядел встревоженным, даже успокаивал жену, – рассказывает Наталья Леонтьева. – Он не работал, занимался воспитанием ребенка. По словам обвиняемого, Ермоген в пять лет уже умел читать, да и писать он его учил. Едва Гуков появился в доме, мальчика переименовали в Сергея и требовали, чтобы он откликался на «нормальное» имя. Ермогена пора было отдавать в детский садик. Но Алена, которая работала маляром, заявила, что у нее нет времени делать сыну прививки и собирать справки. Он был лишен общения со сверстниками и плохо разговаривал».
«Хотел сделать из него человека!»
Потерпевшим по делу был признан дедушка – Анатолий Иванцов. Он часто забирал мальчика на выходные и порой видел на его теле следы побоев. Дед попенял на это родителям. Но сожитель дочери грубо пресек все попытки старика вмешаться в воспитание.
«Я жил отдельно, и мне пригрозили, что не дадут видеться с внуком! Алена была идеальной матерью, но когда они зажили с Гуковым, полностью переключилась на любовника», – рассказывал Иванцов. С «папашей» дедушка общался… по Интернету и впервые встретился в суде.
Алена после ареста любимого – «вспыльчивого, но ни разу на нее руку не поднявшего» – слегла в больницу с психическим расстройством и в зале суда не появлялась. В произошедшей трагедии она винит только себя: «Слишком мягко заступалась за сына».
«Сначала наши отношения складывались идеально и он не проявлял характер. Я даже хотел его усыновить, – рассказал Гуков на суде. – Но едва понял, что у нас с матерью – серьезно, начал демонстрировать непослушание. Не говорил спасибо после еды, рисовал на обоях, если чего-то не хотел делать – отказывался и топал ногами. Я-то знаю, на что он способен! Чтобы зажечь свет в туалете, мог сам встать на табуретку, но просил меня. Он был хитрый, я даже приветствовал это… А в тот день – в пятидесятый раз отказался умываться и чистить зубы! Это доводило до исступления. Я наказывал его, пытаясь человека сделать, изменить взгляд на мир. Он ни разу не заплакал и не попросил о пощаде – я вообще не видел его слез!»
Такое «раскаяние» Гукова суд оценил в 14 лет строгого режима. Как его «оценят» на зоне, как говорится, – к гадалке не ходи!
Пела в церковном хоре и родила
Романтичная москвичка Алена Николаева (имя и фамилия изменены) в вечных поисках кидалась из крайности в крайность: дважды поступала в разные институты и оба раза бросала их на втором курсе. В конце концов Алена начала посещать православный храм – по воскресеньям и церковным праздникам пела в церковном хоре. Именно там она и познакомилась со своим будущим мужем Алексеем.
В 2002 году у супругов родился сын. Его назвали в честь патриарха всея Руси святого мученика Ермогена Казанского. «Алена всегда была очень заботливой и преданной матерью, постоянно занималась с мальчиком. Посвящала ему все свободное время. Ермоген рос очень ласковым и послушным», – заявил на суде отец Алены – Анатолий Иванцов.
В 2006 году Алексей тяжело заболел, был парализован и его перевезли в обитель, где обеспечили достойный уход. Алена с сыном остались жить в его квартире в Мукомольном проезде.
А вскоре 26-летняя Алена, с трудом переносившая внезапно свалившееся одиночество, познакомилась по Интернету с новым мужчиной. Тридцатилетний Константин Гуков – «суровый, но справедливый», напоминающий рок-звезду 80-х длинноволосый блондин являл полную противоположность глубоко религиозному Алексею. «Примитивный, как табуретка», – характеризовали его сотрудники прокуратуры.
Пару месяцев влюбленные переписывались, а после головокружительных свиданий в столице и в городе белых ночей решили объединиться в уютной квартире на Мукомольном проезде. В очередную поездку в Санкт-Петербург они взяли трехлетнего Ермогена. Оттуда мальчик вернулся с заметной ссадиной над левым глазом. «Ермоген был егоза, а Алена – импульсивная, увлекающаяся натура!» – рассказывала ее мать.
Сожитель был матери ближе сына
6 ноября 2007 года врачи скорой выехали по срочному «детскому» вызову в четырнадцатиэтажный дом в Мукомольном проезде. Дверь долго не открывали, встревоженный педиатр звонил на подстанцию. Наконец дверь распахнулась… Мать была в истерике. Отец навис над лежащим на кроватке в маленькой комнате щупленьким пятилетним мальчиком и пытался сделать ему искусственное дыхание.
«Я вышел встречать жену с работы, а когда вернулся, сын лежал на полу весь в крови!» – заявил мужчина. Все тело Ермогена было в кровоподтеках, словно папаша дожидался мать на улице несколько суток. Ребенок скончался еще до прибытия скорой. «Вызывайте милицию!» – потребовал врач.
Вскоре на месте происшествия появились оперативники и прокурор Пресненского района Москвы Юрий Басов. «Я до сих пор не могу забыть этот кошмар. Ребенок – весь крови, на теле живого места нет! – рассказал он корреспонденту «ЖГ». – И ведь жили не в глухой деревне, а в городской квартире в многоэтажке. Оттуда часто раздавался детский плач. Но в наше время на чужие стоны не очень-то реагируют и милицию не вызывают! Мать была в шоке, а ее сожитель не очень-то соображал, чем все закончится. Они не были расписаны. Он жил в Москве без регистрации, она могла выгнать его в любой момент. Но Гуков был ей ближе, чем сын!»
На Гукова надели наручники. «Не забирайте его! – заголосила женщина. – Костя не хотел! Я люблю его! Костя, я буду тебя ждать!» «Я видела много жестоких преступлений, но такого
изуверства над ребенком, да еще без всякого, даже извращенного мотива… Такое в моей практике впервые! – прокомментировала гособвинитель Наталья Леонтьева. – И после этого мать просит оставить Гукова на свободе! Ну и любовь!»
Бил медной пряжкой и пультом от телевизора
По результатам судмедэкспертизы, Ермоген умер от массированной кровопотери из 250 «прижизненных телесных повреждений», отека мозга в результате черепно-мозговой травмы и болевого шока. Гуков избивал ребенка неделю – с 30 октября по 6 ноября – пультом от телевизора, медной пряжкой от ремня, руками и ногами. За это время Ермогену ни разу не была оказана медицинская помощь. Утром 6 ноября 2007 года на мобильник Алене пришла эсэмэска от любимого Кости: «Он опять не мылся и не почистил зубы!»
«Когда Гукова арестовали, он не выглядел встревоженным, даже успокаивал жену, – рассказывает Наталья Леонтьева. – Он не работал, занимался воспитанием ребенка. По словам обвиняемого, Ермоген в пять лет уже умел читать, да и писать он его учил. Едва Гуков появился в доме, мальчика переименовали в Сергея и требовали, чтобы он откликался на «нормальное» имя. Ермогена пора было отдавать в детский садик. Но Алена, которая работала маляром, заявила, что у нее нет времени делать сыну прививки и собирать справки. Он был лишен общения со сверстниками и плохо разговаривал».
«Хотел сделать из него человека!»
Потерпевшим по делу был признан дедушка – Анатолий Иванцов. Он часто забирал мальчика на выходные и порой видел на его теле следы побоев. Дед попенял на это родителям. Но сожитель дочери грубо пресек все попытки старика вмешаться в воспитание.
«Я жил отдельно, и мне пригрозили, что не дадут видеться с внуком! Алена была идеальной матерью, но когда они зажили с Гуковым, полностью переключилась на любовника», – рассказывал Иванцов. С «папашей» дедушка общался… по Интернету и впервые встретился в суде.
Алена после ареста любимого – «вспыльчивого, но ни разу на нее руку не поднявшего» – слегла в больницу с психическим расстройством и в зале суда не появлялась. В произошедшей трагедии она винит только себя: «Слишком мягко заступалась за сына».
«Сначала наши отношения складывались идеально и он не проявлял характер. Я даже хотел его усыновить, – рассказал Гуков на суде. – Но едва понял, что у нас с матерью – серьезно, начал демонстрировать непослушание. Не говорил спасибо после еды, рисовал на обоях, если чего-то не хотел делать – отказывался и топал ногами. Я-то знаю, на что он способен! Чтобы зажечь свет в туалете, мог сам встать на табуретку, но просил меня. Он был хитрый, я даже приветствовал это… А в тот день – в пятидесятый раз отказался умываться и чистить зубы! Это доводило до исступления. Я наказывал его, пытаясь человека сделать, изменить взгляд на мир. Он ни разу не заплакал и не попросил о пощаде – я вообще не видел его слез!»
Такое «раскаяние» Гукова суд оценил в 14 лет строгого режима. Как его «оценят» на зоне, как говорится, – к гадалке не ходи!
