Александр Петров: "Чтобы изобразить любовь,я изучал эротику"

Анимационный фильм Александра Петрова «Моя любовь», снятый по роману Ивана Шмелева, выпущен на DVD, но видели его немногие. Недавно фильм показали журналистам на специальной пресс-конференции. И недаром – лента Петрова номинируется на «Оскара».

– Александр Константинович, многие писатели обращаются к теме первой любви. Модный французский романист Фредерик Бегбедер свой последний роман «Идеаль» предварил эпиграфом из повести Ивана Тургенева «Первая любовь». Но вы обратились к давно забытому произведению. Почему?

– Я натолкнулся на роман и интуитивно почувствовал, что это мое. А читая его, поймал себя на мысли, что влюбленных и творцов роднит одно чувство – беззащитности. Что касается современных произведений о любви, не уверен, что мастерство их авторов может сравниться с мастерством Хемингуэя или Ивана Шмелева. Люблю работать с хорошим литературным материалом.

— Этот роман Шмелева окрестили «первым русским эросом», вас это не смущало?

— Меня не смущало. Но свой фильм я делал не для детей, а для молодых людей после 16 лет. Кстати, чтобы не перегнуть палку, я искал, чем эротика отличается от порнографии. И нашел это у Владислава Ходасевича в его статье «О порнографии». А ведь сначала хотел снять добрую сказку! Но получилась совсем другая история.

– Свой предыдущий фильм «Старик и море», получивший «Оскара», вы снимали в Канаде. Почему не остались там насовсем?

— Я неоднократно предпринимал попытку покорить другие города и даже страны. В молодости пытался обосноваться в Москве, но понял, что это не мое. Потом работал в Ереване, в Екатеринбурге. И три года, с 1996-го по 1999-й, жил в Канаде. Скажу честно: жил не тужил, да вот только очень скучал по России. Кстати, Иван Шмелев, вынужденный после смерти своего сына – белогвардейского офицера эмигрировать во Францию, так и не смог приспособиться к европейской жизни. Писатель Борис Зайцев, с которым Иван Сергеевич Шмелев был очень дружен, сказал о нем: «Он замоскворецким человеком остался и в Париже, ни с какого конца Запада принять не мог». Вот и я только после Канады обрел окончательную уверенность, что хочу обосноваться в Ярославле.

— В Ярославле вы нашли такие редкие для нашего времени лица (и не городские, и не деревенские) для своей картины «Моя любовь»?

— Трудно в это поверить, но главную героиню Пашеньку  я нашел практически в своей семье. Ею оказалась подруга моего сына Дмитрия, а теперь его жена – Юля Петрова. Но я не ставил перед собой цель – показать в своем фильме чисто славянские лица, потому что это было бы вразрез с романом Шмелева. Например, когда я читал первоисточник, то представлял одну из героинь – роковую красавицу – с лицом актрисы Татьяны Друбич. Правда, мне так и не удалось досконально передать черты Татьяны в своей экранизации, несмотря на то, что ее портрет все время стоял передо мной. Возможно, если бы я имел дело с живой Татьяной Друбич, а не с ее фотографией, то сходства было бы больше.

— Но почему вы не можете сами сотворить своих героев? Зачем вам нужна натура?

— Все художники пишут картины с натуры, особенно мои любимые: Виктор Борисов-Мусатов, Зинаида Серебрякова, Конcтантин Коровин и Клод Моне. Мне тоже хотелось, чтобы мои фильмы были наполнены воздухом, дыханием, прохладой, теплом, как на полотнах моих любимых живописцев.

— Признайтесь, вы хотите получить еще одного «Оскара»?

— Не поверите, но я спокойно отношусь к тому, что мне дали «Оскара». Ведь от того, что он стоит на моей полке, ни умнее, ни талантливее я не стал.

— Вы это серьезно говорите?

— Я не очень-то умею шутить, а жаль. И рад был бы иногда посмеяться, но не могу. Все воспринимаю слишком глобально, я бы даже сказал, придирчиво. Меня очень трудно чем-то поразить.

— Вы предпочитаете работать «семейным подрядом», потому что вам трудно угодить?

— С родными людьми надежнее. Сейчас моя жена  Наталия Николаевна взвалила на свои плечи сложную миссию – возглавить производство наших фильмов, практически вести все организационные дела студии, которую мы создали в Ярославле.