Во, блин, Гоблин!
Известность Дмитрий Пучков, он же Гоблин, приобрел благодаря переводам «без купюр» заморских боевиков. А всенародную любовь бывшему оперу принесли его пародии на американские блокбастеры. Впрочем, нынче Гоблин над блокбастерами не глумится, а вполне официально переводит голливудские новинки. Как «сквернослов» дошел до жизни такой, выяснил корреспондент «ЖГ».
Известность Дмитрий Пучков, он же Гоблин, приобрел благодаря переводам «без купюр» заморских боевиков. А всенародную любовь бывшему оперу принесли его пародии на американские блокбастеры. Впрочем, нынче Гоблин над блокбастерами не глумится, а вполне официально переводит голливудские новинки. Как «сквернослов» дошел до жизни такой, выяснил корреспондент «ЖГ».
Сначала был упырем
– Дмитрий, откуда такая кличка – Гоблин?
– Когда служил в органах, министром МВД был Ерин, и журналист Невзоров стал называть ментов «еринскими упырями». И мы в шутку начали так обращаться друг к другу. А потом в какой-то питерской газете вышла заметка «Гоблины в милицейских шинелях». Как старший оперуполномоченный, я превратился в старшего гоблина. Вроде не похож. Гоблины, если кто не знает, маленькие и мерзкие. Но с тех пор прилипло ко мне это прозвище, ставшее потом творческим псевдонимом.
– Говорят, в органы вы попали благодаря Солженицыну?
– Когда вышел «Архипелаг ГУЛАГ», я его внимательно прочитал и ужаснулся: «Это что в стране творится?» И следуя принципу: хочешь, чтобы было хорошо, сделай сам, отправился в органы внутренних дел. Года работы хватило, чтобы понять: написанное Александром Исаевичем – бред сумасшедшего, не имеющий никакого отношения к реальности. Но в органах мне понравилось. За то, как служил, стыда и сожалений не испытываю. Считался хорошим сотрудником, никого не расстреливал, никого не пытал. Хотя со всей очевидностью через некоторое время стало понятно, что многих граждан, с которыми сталкиваешься по службе, нужно расстреливать, а пытать их можно через одного (смеется). Вон в демократических США пытки уже узаконили, да и расстрелы идут полным ходом.
– А почему ушли из милиции?
– Помню, написал заметку про компьютерную игрушку в журнал, заплатили мне 900 рублей, а месячный оклад в милиции тогда был 1080. Стало не совсем понятно, почему за месяц опасной для жизни службы платят почти столько же, сколько за дурацкую заметку, написанную за пару вечеров. Плюс всякие коллизии в жизни начали происходить – в результате пришлось уйти. Первое время после увольнения было непросто. На службе ты постоянно в водовороте событий, решаешь конкретные задачи, помогаешь людям, а когда все это вдруг закончилось, возникло ощущение, что, кроме близких, ты никому и не нужен.
Людям нравится ахинея
– И вы с горя решили взяться за перевод заморских кинофильмов?
– Переводить начал в 1995 году, когда еще нес службу. Делалось это тогда на слух, по несколько картин в день. Качество было соответствующее: тут фразу не расслышал, тут не врубился, в чем юмор, тут пошутил от себя. В результате расхождение между тем, что говорили в оригинале, и той околесицей, которую нес переводчик, порой было чудовищным. Естественно, когда мы собирались после просмотра очередного фильма, я периодически отмечал: «Перевод – дрянь!» Друзья резонно возражали: «Сделай хорошо!» В итоге одному другу в подарок на день рождения перевел «Путь Карлито». Естественно, не только внимательно подойдя к собственно переводу, но еще и умело поработав с нецензурной бранью, каковой насыщен оригинал. Эффект был потрясающий. Жена приятеля впала в шок: «Дима, это был мой любимый фильм, а ты его так испоганил, что я больше смотреть не смогу». На мой взгляд, это был лучший отзыв. Зритель наконец-то понял, о чем на самом деле это кино.
– В последнее время вы вроде меньше фильмов стали переводить?
– Наоборот, больше, просто я переместился в кинотеатры. Беру у правообладателя на территории РФ копию фильма с английской звуковой дорожкой, готовлю перевод, арендую кинотеатр, продаю билеты и вживую читаю текст во время сеанса. Публика валом валит. Отзывы примерно такие: «Посмотрел фильм в дубляже – полное говно, а в вашем переводе – совсем другое дело. Вы шуток добавили». Десять лет объясняю людям, что ничего от себя не добавляю, а перевожу то, что есть у автора. Бесполезно. Публика уверена, что это я так все здорово придумал.
– Вы, кстати, не всегда столь бережно относились к первоисточнику, вон как над «Властелином колец» покуражились.
– Меня часто упрекали: мол, в переводе Михалева тут была отличная шутка, а у тебя ее нет. Приходилось объяснять, что в оригинале шутки этой нет, ее переводчик от себя добавил. Народ не унимался: «Просто он талантливый, а ты так не можешь, нет в тебе божьей искры. Вот я и решил: дай-ка тоже пошучу. Понес полную ахинею, а гражданам, что характерно, жутко понравилось. Никто так и не понял, что это просто пародия на плохой перевод. Некоторые вообще пришли к выводу, что я изобрел новый жанр – «смешной перевод».
Чувствую себя мартышкой на пляже
– В Интернете про вас полно всяких небылиц. Что самое нелепое самому доводилось читать?
– Помню, наткнулся как-то на информацию, что я советский еврей, живу в Израиле, сижу без работы и от
безысходности перевожу кино. Потом был обратный пассаж. Мол, я сказочный богатей, строю особняк за 2,5 млн баксов на Рублевском шоссе. Люди чуть ли не фотки публиковали в Сети. Все хотел съездить посмотреть…
– Популярность у нас – штука обременительная. Одни выпить зовут, другие сфотографироваться, третьи автограф требуют…
– Выпить и мне предлагают, но никогда не стану пить, если не хочу. Если же ко мне в кабаке кто-то походит, а я уже сижу со стаканом в компании друзей, то почему с гражданином не чокнуться? А чтобы взять автограф или попросить сфотографироваться, человеку, на мой взгляд, требуется совершить над собой усилие. В таких случаях не кривляюсь, все подписываю и со всеми фотографируюсь. Чувствую себя при этом, как мартышка на пляже, но людям приятно.
Сначала был упырем
– Дмитрий, откуда такая кличка – Гоблин?
– Когда служил в органах, министром МВД был Ерин, и журналист Невзоров стал называть ментов «еринскими упырями». И мы в шутку начали так обращаться друг к другу. А потом в какой-то питерской газете вышла заметка «Гоблины в милицейских шинелях». Как старший оперуполномоченный, я превратился в старшего гоблина. Вроде не похож. Гоблины, если кто не знает, маленькие и мерзкие. Но с тех пор прилипло ко мне это прозвище, ставшее потом творческим псевдонимом.
– Говорят, в органы вы попали благодаря Солженицыну?
– Когда вышел «Архипелаг ГУЛАГ», я его внимательно прочитал и ужаснулся: «Это что в стране творится?» И следуя принципу: хочешь, чтобы было хорошо, сделай сам, отправился в органы внутренних дел. Года работы хватило, чтобы понять: написанное Александром Исаевичем – бред сумасшедшего, не имеющий никакого отношения к реальности. Но в органах мне понравилось. За то, как служил, стыда и сожалений не испытываю. Считался хорошим сотрудником, никого не расстреливал, никого не пытал. Хотя со всей очевидностью через некоторое время стало понятно, что многих граждан, с которыми сталкиваешься по службе, нужно расстреливать, а пытать их можно через одного (смеется). Вон в демократических США пытки уже узаконили, да и расстрелы идут полным ходом.
– А почему ушли из милиции?
– Помню, написал заметку про компьютерную игрушку в журнал, заплатили мне 900 рублей, а месячный оклад в милиции тогда был 1080. Стало не совсем понятно, почему за месяц опасной для жизни службы платят почти столько же, сколько за дурацкую заметку, написанную за пару вечеров. Плюс всякие коллизии в жизни начали происходить – в результате пришлось уйти. Первое время после увольнения было непросто. На службе ты постоянно в водовороте событий, решаешь конкретные задачи, помогаешь людям, а когда все это вдруг закончилось, возникло ощущение, что, кроме близких, ты никому и не нужен.
Людям нравится ахинея
– И вы с горя решили взяться за перевод заморских кинофильмов?
– Переводить начал в 1995 году, когда еще нес службу. Делалось это тогда на слух, по несколько картин в день. Качество было соответствующее: тут фразу не расслышал, тут не врубился, в чем юмор, тут пошутил от себя. В результате расхождение между тем, что говорили в оригинале, и той околесицей, которую нес переводчик, порой было чудовищным. Естественно, когда мы собирались после просмотра очередного фильма, я периодически отмечал: «Перевод – дрянь!» Друзья резонно возражали: «Сделай хорошо!» В итоге одному другу в подарок на день рождения перевел «Путь Карлито». Естественно, не только внимательно подойдя к собственно переводу, но еще и умело поработав с нецензурной бранью, каковой насыщен оригинал. Эффект был потрясающий. Жена приятеля впала в шок: «Дима, это был мой любимый фильм, а ты его так испоганил, что я больше смотреть не смогу». На мой взгляд, это был лучший отзыв. Зритель наконец-то понял, о чем на самом деле это кино.
– В последнее время вы вроде меньше фильмов стали переводить?
– Наоборот, больше, просто я переместился в кинотеатры. Беру у правообладателя на территории РФ копию фильма с английской звуковой дорожкой, готовлю перевод, арендую кинотеатр, продаю билеты и вживую читаю текст во время сеанса. Публика валом валит. Отзывы примерно такие: «Посмотрел фильм в дубляже – полное говно, а в вашем переводе – совсем другое дело. Вы шуток добавили». Десять лет объясняю людям, что ничего от себя не добавляю, а перевожу то, что есть у автора. Бесполезно. Публика уверена, что это я так все здорово придумал.
– Вы, кстати, не всегда столь бережно относились к первоисточнику, вон как над «Властелином колец» покуражились.
– Меня часто упрекали: мол, в переводе Михалева тут была отличная шутка, а у тебя ее нет. Приходилось объяснять, что в оригинале шутки этой нет, ее переводчик от себя добавил. Народ не унимался: «Просто он талантливый, а ты так не можешь, нет в тебе божьей искры. Вот я и решил: дай-ка тоже пошучу. Понес полную ахинею, а гражданам, что характерно, жутко понравилось. Никто так и не понял, что это просто пародия на плохой перевод. Некоторые вообще пришли к выводу, что я изобрел новый жанр – «смешной перевод».
Чувствую себя мартышкой на пляже
– В Интернете про вас полно всяких небылиц. Что самое нелепое самому доводилось читать?
– Помню, наткнулся как-то на информацию, что я советский еврей, живу в Израиле, сижу без работы и от
безысходности перевожу кино. Потом был обратный пассаж. Мол, я сказочный богатей, строю особняк за 2,5 млн баксов на Рублевском шоссе. Люди чуть ли не фотки публиковали в Сети. Все хотел съездить посмотреть…
– Популярность у нас – штука обременительная. Одни выпить зовут, другие сфотографироваться, третьи автограф требуют…
– Выпить и мне предлагают, но никогда не стану пить, если не хочу. Если же ко мне в кабаке кто-то походит, а я уже сижу со стаканом в компании друзей, то почему с гражданином не чокнуться? А чтобы взять автограф или попросить сфотографироваться, человеку, на мой взгляд, требуется совершить над собой усилие. В таких случаях не кривляюсь, все подписываю и со всеми фотографируюсь. Чувствую себя при этом, как мартышка на пляже, но людям приятно.
