От большого ума станет строже тюрьма?

– Впечатления противоречивые. С одной стороны, глава ФСИН – очень общительный и откровенный человек. Если в чем-то он пока не разбирается, он так и говорит: мы пока не пришли к какому-то мнению. И видно, что он готов сотрудничать с правозащитными организациями. Но, с другой стороны, он и его команда пока слабо разбираются в проблемах уголовно-исполнительной системы.

– «Плохо разбираться» – это роскошь, которую мы можем себе позволить сейчас? Учитывая смерть в изоляторе юриста Магницкого из-за неоказанной ему врачебной помощи, переполненность изоляторов, бунты в рядах заключенных…
– Глава ФСИН Реймер и его команда – люди абсолютно новые и еще не во всем хорошо разбираются. Например, когда я предложил, чтобы правозащитники присутствовали при вводе спецназа в исправительные учреждения в экстренных случаях, Реймер понял так, что мы требуем согласовывать действия ФСИН с правозащитниками, и ответил: что же, мы будем ждать правозащитников, пока уголовники «не вырежут ползоны»? Но в 90-х годах правозащитников приглашали, когда зоны балансировали на грани взрыва. И их присутствие было гарантией объективности всех сторон.

– Отставки во ФСИН, встреча с правозащитниками – это реальные подвижки или имитация деятельности?
– Правильное решение, когда ряд сотрудников, виновных в смерти Магницкого, были освобождены от своих должностей. Но, с другой стороны, были уволены и ряд высокопрофессиональных сотрудников, чье нахождение в уголовно-исполнительной системе только способствовало соблюдению прав человека.

– Как вы оцениваете запланированную реформу – переход от колонийной системы к тюремной, когда колонии будут преобразованы в более жесткие учреждения – тюрьмы?
– В тюрьмах будут содержаться заключенные, совершившие серьезные преступления, и рецидивисты. А осужденные по более легким статьям и «первоходки» будут отделены в зоны-поселения. Считается, если развести эти категории заключенных, будет больше порядка. Но мы считаем, это приведет не к уменьшению количества преступлений, а к их увеличению, не к социальной адаптации, а наоборот – к дезадаптации. Фактически это возврат к петровской системе, которая себя не оправдала.