ЧМ-2018 и политика: футбол как повод для переговоров

На открытие ЧМ в Москву приехали главы и высшие чиновники из более чем 20 стран. Да и потом «поболеть» за «свои» команды приезжали лидеры разных государств. С кем-то переговоры провел президент Путин, с другими — премьер Медведев. Чем ознаменовалась «футбольная» дипломатия?

Чуть ли не на следующий день после открытия ЧМ (тогда же Путин встретился с прибывшими на мундиаль главами стран, в том числе наследным принцем Саудовской Аравии) ОПЕК, где саудиты, можно сказать, одни из главных, согласилась сделать бессрочным глобальное соглашение ОПЕК+. Кроме того, Путин по отдельности встречался с главами Руанды, Ливана, Армении и Азербайджана.

— Это нормальный процесс. — отмечает экономист и макроаналитик Михаил Хазин. — Такая площадка удобна, чтобы обменяться мнениями и что-то такое обсудить... Но на самом деле сейчас все эти встречи ничего не решают, потому что решать будет саммит Путина с Трампом.

— В основном приехали лидеры стран, так сказать, второго мира. Это показатель того, что Россия — изгой?

— Отнюдь нет. Сегодня вообще не очень понятно, какие страны первого, а какие второго ряда. К слову, король Испании, который приезжал, фигура в своей стране отнюдь не номинальная. Хотела приехать Меркель, но немцы с ЧМ вылетели... Другое дело — пока не будет договоренностей Путина с Трампом, разговаривать с европейскими лидерами, в сущности, не о чем.

— То есть приехавшие — это демонстрация нашего круга влияния?

— Отчасти. Хотя тут очень сложная дипломатия. Так, с президентом Хорватии «болел» на стадионе наш премьер. Тут все очень тонко. Мы поддерживаем Сербию, у которой с Хорватией плохие отношения. В то же время Хорватия — в обойме Германии... Трудная задача и с Азербайджаном, с лидером которого встречался Путин. На протяжении последних лет шести в стране усиливалась пророссийская группа, которая хочет в ЕАЭС. При этом страна от вступления в ЕАЭС намерена получить определенные уступки по разным направлениям. И тут у нас сразу возникает вопрос Армении...

— Только Армении? Разве у нас нет с Азербайджаном экономического конфликта по Южному газотранспортному коридору?

— Там много всего разного и очень тонкого. На самом деле в Азербайджане нефти и газа уже не так много. По этой причине на первый план выходят другие проблемы. В отличие от Армении, Грузии и многих других стран бывшего СССР, там сформировалась национальная элита, которая исходит из интересов государства Азербайджан, из того, что выгодно стране. Это серьезные люди, и с ними непросто вести переговоры. В ЕАЭС они действительно хотят, но потребуют, чтобы за это с ними расплатились.

— Отдельная тема по встрече Путина с випом из КНДР. Его приезд говорит о том, что КНДР хочет параллельно с США вести переговоры и с Россией?

— Это и впрямь вообще другое дело. Он бы все равно приехал. Сейчас происходят очень мощные процессы на Корейском полуострове. Думаю, они завершатся объединением двух Корей. Может быть, даже еще до конца этого года. Для Трампа принципиально важно денуклеаризовать Северную Корею — тогда это будет сильный его успех перед промежуточными выборами в ноябре. Проблема же в том, что даже если ему это удастся, КНДР все равно остается в орбите Китая.

Кроме того, есть другой аспект: что получит КНДР от денуклеаризации? Я склонен считать, что там какая-то очень сложная договоренность. Потому что единственное, что США могут дать КНДР — это убрать свои военные базы из Южной Кореи. Но это чревато, так как очень усиливает Китай. С другой стороны, объединенная Корея из-под влияния Китая выходит. Поэтому, видимо, схема такая: вы объединяйтесь, уничтожайте ядерные полигоны и оружие, а мы уберем военные базы из Южной Кореи.

Но обе Кореи ориентируются на то, что есть три страны, с которыми надо договариваться: Китай, Россия и США. Поэтому-то за неделю до ЧМ к нам приезжал руководитель Южной Кореи, а сейчас вот — второе лицо Северной... С ЧМ это никак не связано. Просто совпало, что есть удобная форма встреч.

— А России выгодно объединение Корей?

— Почему нет? Если американцы уберут оттуда свои базы, это будет в наших интересах. А в КНДР у нас действительно есть свои проекты. Например, мы там сейчас железную дорогу строим. Самое главное другое: корейцы — это корейцы. С ними как с японцами — что бы ни делали европейцы, они все равно будут вести себя по-своему.

— То есть фактически сегодня — на разных уровнях — речь идет о том, что мир снова делится на зоны влияния?

— На мой взгляд, да. И самое главное предстоящее событие — саммит Путина и Трампа... Если я правильно понимаю суть причин, по которым президент США просил о встрече, они таковы: Трамп понимает, что удержать существующую финансовую модель контроля уже не получается. И если она нарушится, неизбежно возникнет вопрос — а как устанавливать новый порядок? Единственный способ — с кем-то договариваться. С теми странами, которые могли бы взять на себя заботу о порядке в некоторых регионах — иначе невозможно.

Поскольку Россия — одна из участниц процесса, видимо, речь может пойти о том, что какая-то часть будет выделена России. «Делянка», где она будет следить за порядком. И по этой причине нам сегодня принципиально важно разговаривать с самыми разными странами. Все это будет очень сложный процесс, и пока нет ни малейшего представления о том, как он будет устроен — просто ни у кого нет опыта жизни в многополярном мире.

— Но был же опыт деления мира на зоны влияния после Второй мировой войны...

— Это принципиально иной опыт. С двумя зонами все понятно. Кроме того, они были сформированы в результате войны: были победители, были армии. А как вы будете договариваться со страной, пусть не очень большой, но вашей армии на ее территории нет, и там есть элиты, которые раньше подчинялись кому-то другому?.. С ними нужно именно договариваться. И это, повторяю, очень сложный процесс.

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник» №26-2018.