Леонид Исаев: Сирией в нас плюнули

Sobesednik.ru узнал у эксперта, почему вывод ВКС РФ из САД — больший вклад в борьбу с терроризмом, чем военная операция.

Ранее Sobesednik.ru писал о приказе Владимира Путина закончить военную операцию в Сирии и вывести основной контингент российских ВКС из Сирии. О своем решении президент РФ объявил на встрече с министром обороны России Сергеем Шойгу.

Несмотря на завершение операции в Сирии, в Хмеймиме и Тартусе будут оставаться российские военные базы. Президент России подчеркнул, что Россия выводит войска из Сирии, так как все поставленные в начале военной операции задачи выполнены.

Sobesednik.ru обсудил с востоковедом, преподавателем НИУ ВШЭ Леонидом Исаевым, почему решение о выводе войск РФ из Сирии правильное и каких реальных целей добилась Россия за время присутствия в Сирии.

— Я положительно отношусь к решению о выводе войск, хотя бы с той точки зрения, что решение о вводе войск в Сирию было ошибкой. Поэтому, с моей точки зрения, то, что мы воспользовались первой же возможностью и войска свои вывели — уже решение, заслуживающее уважения.

— А в чем ошибка?

— С моей точки зрения, ведение военных действий вдали от собственных границ — это уже достаточно рискованное решение, которое должно иметь очень существенные основания. Вести боевые действия в Сирии при неочевидных целях и задачах — неоправданный риск. Авантюра, которую мы начали осенью 2015 года, была ошибочной. За нее Россия заплатила умеренно высокую цену. Так или иначе внешние последствия отражаются на внутренней политике. Во-первых, мы потеряли в Сирии своих людей. С точки зрения статистики — не много, но при неочевидных и размытых задачах, которые, кстати, мы так и не смогли до сих пор сформулировать четко, те по официальным данным несколько убитых — это достаточно.

Весьма существенное бремя из-за всех оборонных расходов легло на бюджет. По-моему, тратить деньги на военные кампании в Азии и Африке в то время, как собственный бюджет стабильно дефицитный, — непозволительная роскошь.

И самое главное. Мы спасли друга Башара Асада. Это замечательно. Но мы нашли себе врага в лице Турции. Мы испортили отношения с соседом, с которым у России было стратегическое сотрудничество. Те прочные экономические связи, которые были у РФ с Турцией, ни в какое сравнение не идут с отношениями с довоенной Сирией. Сейчас мы видим только вершину конфликта с Турцией. Я думаю, что еще долго придется разгребать последствия.

— Можно ли было предугадать негативные последствия в начале операции?

— Какие-то моменты можно было спрогнозировать. Можно было бы предположить, что кого-то могут убить. Война все-таки. Можно было предположить, что Россия будет тратить свои деньги. А вот конфликт с турками нельзя было предугадать, поэтому наше присутствие в Сирии — это игра ва-банк.

— О чем, по вашему мнению, говорит внезапность вывода войск из Сирии?

— Вывод войск из Сирии говорит об одном: Москва считает отныне неоправданными те риски, которые мы можем понести, если продолжим находиться в Сирии.

— Как вы думаете, могли ли власти громкой новостью о Сирии попытаться скрыть более важные проблемы внутри России?

— Действительно, очень часто власти прибегают к тому, чтобы отвлечь внимание от внутренних проблем, придавая особое значение ситуации за пределами страны. Постоянное привлечение внимания к Сирии отвлекает наше внимание от того, что происходит в нашей стране. В этом плане в России вообще очень интересное общество.

[:image:]

Люди умудряются делегировать все внутриполитические полномочия руководству, но чувствуют свою сопричастность к тому, что вытворяет наша страна на международной арене. Люди чувствуют сопричастность к присоединению Крыма, освобождению Сирии, борьбе с терроризмом. Нас международные проблемы волнуют куда больше положения дел в нашей собственной стране. Жизнь внутри нашей страны для нас нереальная. Этим мы, к сожалению, отличаемся от многих западных обществ.

— Как вы думаете, российская власть пользуется такими настроениями в обществе?

— Я думаю, что заниматься активной внешней политикой с применением военной силы нужно тогда, когда есть достаточные основания для этого, прежде всего экономические основания: благосостояние граждан, хорошо развитая социально-экономическая сфера. В таком случае можно помогать другим. А когда у самих проблем достаточно, то решать проблемы арабского мира — несоответствие национальным интересам России.

— Выполнила ли Россия задачи, которые ставила перед собой в начале операции в Сирии?

— Я не знаю, что формулируют в кабинетах. Давайте вспомним, что говорил президент, когда принималось решение о вводе войск в Сирию. Тогда говорилось, что наша главная задача — дать отпор террористам вдалеке от наших границ, пока они не пришли в наш дом. То есть мы решили не дожидаться, когда террористы к нам проникнут, а бороться с ними вдалеке. Это то, с чем мы входили в Сирию.

Исходя из выступления президента, все поставленные задачи выполнены. Какие задачи? О чем он говорил? Говорилось об уничтожении инфраструктуры, военных объектов, о перемирии, о спасении режима Асада. Вот эти задачи были выполнены. Были выполнены задачи по спасении режима, по получению военных баз в Тартусе и Хмеймиме, по тому, что мы теперь играем значительную роль в урегулировании сирийского конфликта.

— А что с террористической угрозой?

— Мы что, терроризм побороли? А «Исламское государство» [также ИГ и ИГИЛ; деятельность признана экстремистской, запрещена на территории РФ решением суда — прим. ред.] исчезло? А «Джабхат ан-Нусра» [деятельность признана экстремистской, запрещена на территории РФ решением суда — прим. ред.], которые обстреливают делегации, в том числе и российских журналистов в районе провинции Латакия? Опять же, поток наших граждан, которые едут и вступают в ряды ИГИЛ — мы же говорили, что нас волнует то количество наших сограждан, которые едут воевать в Сирию. Мы говорили, что боимся их возвращения. Разве эта проблема решена?

— Террористическая угроза в мире, по вашему мнению, не снизилась?

— Посмотрите на Турцию — пять терактов за два месяца. Террористическая активность в мире только растет. А мы говорим о выполнении задач по ликвидации террористической угрозы. Мы бы никогда не выполнили их. Это к вопросу о подаче информации собственным гражданам.

Осенью 2015 года нам повесили лапшу на уши. Честно бы сказали сразу: «мы хотим сохранить влияние в регионе, мы хотим, чтобы с нами считались». Тогда сейчас отчитались бы с чистой совестью о том, что эти задачи выполнены. А когда нам говорят о том, что мы туда пошли спасать мир от террористической угрозы, а теперь все свои задачи выполнили — это плевок в адрес собственного народа. Несмотря на то, что правильно, что мы оттуда ушли. Никогда бы мы там терроризм не победили. Мы скорее больше продвинемся в борьбе с терроризмом, если уйдем из Сирии.

Давайте вспомним, где получали боевую практику самые известные террористы: в Афганистане. Советская военная кампания в Афганистане спровоцировала такой всплеск терроризма, последствия которого до сих пор расхлебывает весь мир.

— То есть вся военная операция в Сирия не имела смысла?

— Я не думаю, что все было бессмысленно. На момент осени 2015 года наше руководство просто считало, что те издержки, которые мы можем понести, оправданны. А в марте 2016 года мнение поменялось. К тому же непонятно было, представится ли еще хорошая возможность уйти из Сирии. Это как в казино: надо уходить, пока выигрываешь.

— Как вы считаете, на кого была в большей степени направлена операция РФ в Сирии?

— Любая новость, связанная с Сирией, начиналась российскими ВКС и заканчивалась США. У всех новостей адресат был один — Вашингтон.

— То есть Россия пыталась «заигрывать» с Америкой?

— Я склонен оценивать нашу операцию в Сирии как попытку усадить американцев за стол переговоров. Нам это удалось. Не просто удалось, а мы нашли тему для плотного разговора. Кроме Сирии, по какому вопросу американцы могли начать с нами общаться? Украина в тупик зашла. А что еще с нами обсуждать? Если только на низших уровнях. России в достаточно сложный период кризиса отношений с США удалось научиться договариваться, идти на компромиссы. Эта цель России достигнута.

— А удалось ли нам укрепить режим Асада?

— Мы долгое время в Совбезе ООН отстаивали Башара Асада. Представьте, как бы выглядел наш президент, если бы режим Асада пал. Вопрос не стоит о том, падет или не падет режим Асада. Вопрос в том, расширит ли он свою сферу влияния или ограничится территориями, которые сейчас контролирует.

— Войска РФ выводят из Сирии не полностью. Как вы это оцениваете?

— В Тартусе и Хмеймиме наши военные будут находиться на ПМЖ. С одной стороны, это хорошо — обозначить свое военное присутствие. С другой стороны, у СССР тоже было много военных баз. Но они не спасли государство. Мало подписать договор о том, что наши базы будут в сирийских городах базироваться. Надо, чтобы это работало на укрепление нашего влияния в регионе. А влияние не может держаться только на военной мощи. Влияние сегодня основывается на экономических показателях. Можно сколько угодно иметь военных баз, но если мы будем во всей доле нашего сирийского импорта занимать 5%, то на 5% наше влияние и будет. Военное присутствие должно быть чем-то подтверждено.

— Военная операция РФ в Сирии закончилась. Неужели нам вновь нечего обсуждать с США?

— Будем дальше обсуждать Сирию. Мы с американцами смогли выработать модель по урегулированию российского кризиса.

— В чем она заключается?

— Решения будут приниматься Россией и США, а потом навязываться другим сторонам обсуждения. При этом Россия и США будут идти на компромиссы. Я думаю, что эта модель будет реализовываться, несмотря на вывод наших войск из Сирии. США сейчас невыгодно идти на попятную. Американцам тоже важно урегулировать конфликт в Сирии.

— Почему Сирия волнует США?

— США, как и Россия, претендуют на роль мирового арбитра. А если ты не можешь ничего урегулировать, то и претендовать не на что. США чувствуют свою ответственность за неурегулированные кризисы и конфликты по всему миру. Поэтому у американских дипломатов есть стимул к тому, чтобы сохранить все достигнутые по Сирии договоренности.

— Резюмируя — вывод войск из Сирии показывает Россию скорее сильным и своенравным лидером или говорит об уступках перед Женевскими переговорами?

— Да, то, что войска вывели именно сейчас, будет использовано нашими дипломатами на переговорах как некая уступка, на которую мы пошли. Мы вправе требовать от других сторон переговоров аналогичных шагов навстречу. Я думаю, что вывод войск из Сирии наше руководство страны показывает больше с позитивной точки зрения. Вывод войск — это более мужественный поступок, чем ввод. Это большой шаг на пути к сирийскому урегулированию. Конечно, терроризм мы не победили, но у нас есть чем прикрыться: спасением режима Асада, предотвращением взятия Дамаска, уничтожением инфраструктурных объектов [террористов], достижением договоренностей. Этим всем мы можем оперировать, когда будем подводить итоги нашей военной операции в Сирии.

[:wsame:]

[:wsame:]