Что стало с террористами, которых не "замочили в сортире"?

Боевиков уже немодно «мочить в сортире» – их теперь «сушат в кабинетах»: по всему Кавказу заработали комиссии по адаптации «лесных» к мирной жизни. Я прокатилась по взрывоопасному Дагестану, чтобы увидеть, как работают местные «адаптаторы».

Бойцовский клуб

Хайбула Умаров – зам. главы по безопасности одного из самых неспокойных городов Дагестана – Хасавюрта. Он соглашается подвезти меня из Махачкалы в Хасавюрт, хотя «Собеседник», по мнению его коллег, – «антидагестанская газета». Повод: мы напечатали несколько расследований о коррупции и преступлениях в этой республике. Свои-чужие, лесные-городские, враги-друзья, черное-белое – здесь очень четкое деление.

Но кавказское гостеприимство побеждает. Мы едем в его скромном авто по дороге, наводненной дорогими иномарками, которые редко уступают друг другу дорогу. Обращаю внимание, что самый популярный номер – 001. Здесь все хотят быть первыми. И многим это удается: Хасавюрт – один из самых спортивных городов на земле. Еще с советских времен все мужчины здесь поголовно занимаются борьбой или боксом. Мальчики из местных семей попадают в спортивные секции раньше, чем научатся писать и читать.

– Как сказал известный борец Михаил Мамиашвили, «я не знаю другого города, где так много сломанных ушей на один квадратный метр площади», – рассказывает мне по дороге Хайбула.

С последних четырех Олимпиад хасавюртовцы привезли восемь медалей, в основном золотых. По улицам здесь ходят чемпионы России, Европы, мира. Но сейчас наметилась тенденция – спортсмены примыкают к боевикам...

Как получилось, что на спортивной арене они выступают за Россию, а в лесах воюют против нее?

Родительский комитет спасения

Мы едем на встречу с известным здесь человеком – Зайнудином Алибековым. Его единственный сын Ибрагим всегда радовал своими успехами – хорошо учился, занимался боксом, отец готовил его как преемника для своего торгового бизнеса. Сын не пил, не курил, не гулял по клубам, ходил в мечеть. А три месяца назад пропал и попросил его не искать – у него, дескать, дело. Даже миссия. Называется «джихад».

В июне 2012 года Хасавюрт превратился в город из старой известной сказки – из которого ушли дети. Почти два десятка молодых парней от 15 до 20 лет в один вечер сбежали в лес.

С того самого дня у Алибекова начался свой, родительский джихад – война за возвращение сына домой. Вокруг семьи Алибековых стихийно образовался родительский комитет – из тех, чьи дети встали на тропу войны. Старшее поколение – советские в общем люди, хоть и выросшие на Кавказе – не понимает действий своих детей. Соседи – кто сочувствует родительскому горю, кто плюет вслед: «вырастили тварей».

Родители общаются со своими сыновьями единственным способом, который у них остался – через видеописьма, которые размещают на сайте YouTubе.

– Какой рай ты ищешь? Рай – у ног матери, – говорит женщина в камеру.

– Сын, я обошел 7 имамов, советовался – ты не на том пути, одумайся, – вторит ей худой обросший Зайнудин Алибеков.

В сентябре этого года семья Алибековых пошла на крайность – объявила бессрочную голодовку: сказали, крошки в рот не возьмут, пока сын не вернется домой. Прекратили, когда одна из родственниц чуть не умерла. Сын так и не вернулся.

Асият Гагаева – тоже из родительского комитета. До ухода сына к «лесным» жила обычной жизнью – работала медсестрой. Сейчас оставила работу, чтобы по ночам дежурить у дома участкового своего села. Для свежезавербованных боевиков участковый (как, впрочем, и любой «мент») – объект охоты номер один. Мать боевика до рассвета стоит у калитки участкового. Зачем? Чтобы не дать своему сыну совершить убийство, которое отрежет ему путь к возвращению.

– В меня они не посмеют стрелять, – уверена Асият.

Нападения происходят в основном ночью, и участковый уже неоднократно получал угрозы. Впрочем, эсэмэски и флешки с угрозами – это повседневная жизнь Хасавюрта.

Хорошие плохие

В лесах рядом с Хасавюртом окопалось несколько вооруженных банд. Самые отмороженные – некие Бутаев и Никиев. К 20 годам в них не осталось ничего человеческого: они убили своего соседа, одноклассника, отца одноклассницы, один из беспредельщиков у себя во дворе расстрелял следователя, попутно ранив собственную мать. За Бутаевым и Никиевым тянется столько кровавых дел, что их никто и не собирается выводить из леса – только выносить в виде трупов.

Но в тех же лесах есть и те, за кого можно побороться. «Дурачки», как говорят местные. Попавшие в лес по глупости или за компанию. Военные стараются без нужды не соваться в лесную чащу. Туда ходят родители боевиков, у которых свои рейды. Одна такая «родительская операция» увенчалась реальным успехом: девять новоиспеченных «боевиков» родители вывели из леса – голодных, холодных, завшивленных. Тупо шли по лесу несколько дней и выкрикивали имена сыновей.

«Выходцам из леса» жизнь в блиндажах показалась несладкой. Хотя она и на воле не мармелад: один из вернувшихся, Джабраил Алтысултанов, не смог поступить в вуз, устроился сварщиком на зарплату 12 тысяч рублей.

Взрослое поколение понимает, от чего бегут в лес.

– Мне один такой говорит на комиссии: учиться не могу – за поступление взятку требуют. Я посадил его в машину и говорю: ну покажи хоть издалека, кто вымогает деньги. Оказалось, обычный техник, который решил подзаработать на наивном абитуриенте, – рассказывает Хайбула.

Поступить без денег невозможно, найти хорошую работу – тем более. Выходцы из бедных семей, которые не вписываются в клановую экономику, обречены влачить жалкую жизнь, как и их родители. Какая разница, сколько продлится такая жизнь – 50 лет или 50 дней? Так умри героем с оружием в руках – вот пример примитивной вербовки. Но это работает.

В Дагестане есть несколько интернет-сайтов, которые местная молодежь посещает охотнее, чем сайты развлечений и знакомств, – это подпольные сайты (потому и привлекают), где юнцы играют в «справедливое» общество. В день каждый такой сайт посещают 100 тысяч человек, большинство из них – на местном сленге «газующие», приверженцы газавата – священной войны.

Молодежь отвергает современное общество и верит в халифат – своего рода исламский коммунизм, где все равны и всё по справедливости. За этот будущий «рай на земле» они готовы убивать. И жестоко. На днях четыре боевика в черных масках пришли в дом к сотруднику ФСБ, связали жену, двоих детей и на глазах семьи истыкали его ножом и отрезали голову...

Мы едем по Хасавюрту. Улицы безлюдны: здесь без дела не ходят, город – рекордсмен по количеству спецопераций.

Стреляют и полицейские, и фээсбешники, и цепээшники (ЦПЭ – центр противодействия экстремизму). Больше всего проблем от «командированных» – тех, кто приехал совершить подвиг и получить за него звездочку.

– Однажды в час ночи мне на мобильный поступил звонок: «Нас четверо, мы в лесу. Хотим выйти, ислама тут не нашли»... Думаю: до утра могут передумать или не дожить, назначили встречу на 4 утра. Ждал в назначенном месте, но они не пришли, зато перезвонили и договорились на следующий день. А по дороге на посту ДПС их машину расстреляли – они не остановились для проверки документов, погнали, да еще и сами стали отстреливаться. Их всех положили на месте. С «фейсами» (сотрудники ФСБ. – Р. А.) мы накануне договорились, чтобы им дали возможность выйти из леса добровольно, а вот дэпээсники из числа командированных были не в курсе...

Хайбула, можно сказать, борец с терроризмом на генном уровне. Он выходец из дагестанского села, в котором за всю историю не было ни одного террориста. Зато есть два Героя России, один генерал, 16 полковников. Дагестан – лоскутное одеяло, на котором есть не только горячие точки. В кабинете на столе Хайбулы стоит фото высокого здорового парня со сдвинутым набок беретом. Племянник-собровец погиб молодым, как здесь часто бывает.

– А у меня самого двое сыновей – 18 и 20 лет, – говорит мне Хайбула. – Для того и работаем, чтобы они и их друзья эту «чуму» не подхватили...

Ушел и не вернулся

В Дагестане все меняется быстро: пока мы осматриваем четыре городские мечети, чьи прихожане подались в лес, и слушаем от имамов дежурное: «Мы к войне никого не призываем», Алибеков-старший отказался от встречи.

– Выйдите на сайт (называет популярный экстремистский ресурс. – Р. А.), сами все поймете, – только и сказал он нам.

В кабинете Хайбула, не снимая верхней одежды, первым делом включает компьютер. В видеоролике младший Алибеков сидит в камуфляже и с автоматом в руках с тремя соратниками, спокойно и как-то по-доброму рассказывает 20 минут о том, как и с кем они будут воевать – «до последнего патрона». В черном списке продавцы алкоголя, наркотиков и все, кто мешает им в джихаде.

– Эти уже не выйдут – видите, даже лиц не прячут. Всё перечеркнули! – хватается за голову Хайбула. – Только построили работу с семьями, родителями – всё сломали. Завтра опять начинать, но с чего?!

Война бывшего боксера, подавшегося в боевики, Ибрагима Алибекова продлилась ровно один день. Когда я вернулась из Дагестана в Москву, в новостях появилось сообщение, что он ликвидирован при проведении спецоперации.

Ищите женщину

В одном из сел Кизлярского района живет боевичка. Бывшая. На третий день после свадьбы муж сказал Сайганат Исаевой – так зовут женщину: «Собирайся, пойдешь со мной». Шли долго, пришли в лес. Там муж дал жене автомат и патроны, показал, как стрелять. После двух месяцев в лесу Сайганат вышла к сестре помыться в бане, где ее и задержали. В СИЗО к ней пришли члены адаптационной комиссии. Сайганат и сама была рада забыть «лесной» период жизни в блиндаже как страшный сон. Сказала, даже в СИЗО ей было лучше. Поэтому и речь ее на заседании комиссии, где решается судьба боевиков, имела такой успех.

– Комиссия – это общественный орган, как таковых полномочий у нее нет, мы можем только ходатайствовать о снисхождении для тех, кто реально раскаялся, – рассказал мне представитель аппарата комиссии Багир Маллаев. – Сайганат должны были дать три года колонии, а в итоге она получила два года условно. Некоторые бывшие боевики получают реальный срок, но чаще все же меньший.

Из 46 «выпускников» комиссии половина – 23 – сейчас на свободе. Большинство постарались уехать подальше из республики – от мести боевиков и позора в глазах обычных горожан.

У Маллаева есть папка с историями всех, кто прошел комиссию: бывший актер русского театра Махачкалы, который пособничал «лесным» (своим одноклассникам) – давал ночлег, снимал для них квартиры, гаражи под схроны; бизнесмен, дававший деньги на войну; имам из Ростовской области, который на комиссии дал клятву на Коране и отрекся от вой­ны.

Маленькая информационная справка на каждого – это целая жизнь между лесом и городом, вой­ной и миром. Истории многих из них сейчас собираются экранизировать в видеороликах для местного ТВ – это ответный пиар на пиар боевиков-вербовщиков. Здесь надеются на успех.

Дорога домой

...Уже в Москве встречаюсь с главой дагестанской комиссии по адаптации – бывшим вице-премьером республики, сейчас депутатом Госдумы Ризваном Курбановым.

– 46 адаптированных – это много или мало?

– Я не считаю количество. Мы же не комбинат по производству стеклотары. У нас вот один боевик пришел – сдал два схрона с оружием и три бомбы. Сколько людей было спасено? Один? Двадцать? Как это подсчитать? Я считаю, даже один «распрограммированный» – это уже хорошо.

– Вы же понимаете, что выталкивает в лес еще и социальная обстановка – коррупция, взяточничество, отсутствие перспектив. Может, с этого начать?

– Это все есть. Но когда у вас в доме пожар – вы же первым делом будете его тушить, а потом думать, как и что. Так вот, у нас – пожар! И дело не только в социалке. Приведу пример: у нас через комиссию прошли четыре казаха, у которых не было претензий к силовикам или властям Дагестана, они приехали сюда специально, чтобы умереть и попасть в рай. Когда одного из них задержали, остальные с камнями напали на пост ДПС – для того чтобы их расстреляли и отправили в рай! Так у них были промыты мозги. Но их смогли задержать, и потом мы с ними работали. Вот где трагедия. – Ризван Курбанов достает айпад, выбирает и показывает мне фото: два мальчика, сзади их по-отечески обнимает дядя с курчавой бородой, в камуфляже, у всех автоматы. – Как думаете, сколько пацанам лет?

– Пятнадцать?

– Да! Ушли из дома год назад в лес. А там такие вот фашисты, как этот посередине, им оружие дали и идеологией своей пичкают, программируют. К их программам зомбирования подбираем свои способы «распрограммирования».

– А что после комиссии – они все останутся или опять вернутся в лес?

Курбанов ответил честно:

– Не знаю.

Читайте также

Дмитрий Быков: Где призыв расколоть и развалить Россию?

Станислав Белковский: Кавказские республики нужно отпустить из состава России!