Станислав Белковский: Судьба Ксении Собчак - пример фобий и комплексов Владимира Путина

Многие оппозиционеры думают, что Владимир Путин – человек злобный и мстительный. Это не так. Точнее, не совсем так. Может быть, иногда Путин и бывает именно таким. Но человек по-настоящему злобный и мстительный – это я, Станислав Белковский.

Мои оппоненты любят всякие инсинуации на тему «прогнозы Белковского типа не сбываются».

Что ж. Еще 21 февраля 2012 года, в разгар президентской кампании Путина, Белковский сказал примерно следующее: "Путин просто не может сейчас пойти на переговоры с оппозицией, потому что это может отпугнуть его консервативный электорат. Однако после выборов он лично выйдет на контакт с представителями Болотной".

И вот – по итогам только что завершившегося Петербургского экономического форума – я читаю статью в одной из влиятельных общенациональных газет. Под заголовком «Путин идет на Болотную». О том, что в состав нового президентского Совета по правам человека войдут тихие герои «массовых протестов» - Болотной площади и проспекта Сахарова. Типа писателя Бориса Акунина (Григория Чхартишвили), лидера движения «Синие ведерки» Петра Шкуматова, мегажурналистов Леонида Парфенова и Юрия Сапрыкина и т.п.

Это значит – оппозиционные вопли про то, что кровавый режим закручивает гайки до полного сноса резьбы, не вполне (мягко говоря) соответствуют действительности.

Речь о другом.

Кремль очень боится радикального протеста. Т.е. народных выступлений, направленных на прямое и недвусмысленное взятие Кремля силами восставшего народа. Генетическая память о 1917-м годе и том, чем всё это дело кончается, у Владимира Путина слишком сильна.

И напротив - Кремль сегодня готов прижать к любящей груди протест нерадикальный. Такой, что в рамках системы. Людей, которые не хотят кричать «не забудем, не простим» и «банду Путина под суд!».

Мораль басни проста. В России выросло и созрело поколение людей, которые понимают, что русские – это европейцы.  Что мы заслуживаем полноценной демократии и прозрачной политической системы, как в Европе.

И, во многом, это состоялось и случилось благодаря Путину. Потому что именно при Путине мы увидели ту самую, настоящую Европу. До 1991 года нас не выпускали за границу. При Ельцине – у нас не было денег. При Путине – все совпало. Мы больше не хотим жить в глухой Азии и быть рабами. Хотим – у себя, но в Европе.

И Путин всё это тоже почти понимает. Потому готов вести диалог с теми лидерами общественного мнения, кто воплощает эту русско-европейскую позицию. Без крови и прочих ненужных жидкостей.

Хотя Путину тоже мешают личные комплексы и фобии. Он слишком обидчив. Он очень часто ставит личное выше политического. Судьба Ксении Собчак, самого конструктивного из возможных реальных оппозиционеров, – тому пример.

Тем не менее. Перестройка-2, предполагающая переход от азиатской модели управления к европейской, от суперпрезидентской республики образца 1993 года к парламентской демократии, возможна именно и только при Путине. Если, конечно, он будет проводить целенаправленную политику, а не идти за неотвратимыми событиями, как некогда Михаил Горбачев.

Дай Бог, чтобы всё это поняли и мы, и он.