Кому на Руси сидеть хорошо?

На днях в Волгоградской области осудили бывшего участкового Александра Цадаева за мошенничество: за пару месяцев он набрал у знакомых и сослуживцев более 3,5 млн руб. Полицейский якобы собирался открыть бизнес – перепродавать мелкий рогатый скот. Предприимчивый участковый получил 3,5 года колонии общего режима. Отбывать наказание он будет в одной из специализированных ИК для бывших сотрудников правоохранительных органов. А вот задержанный недавно сенатор от Карачаево-Черкесии Рауф Арашуков, если его осудят, поедет в обычную колонию, без «специализации». Чем отличаются места лишения свободы, разбирался «Собеседник».

инвентаризация

В России 563.166 заключенных;

707 исправительных колоний (ИК) – и общего, и строгого режима, и мужских, и женских;
123 колонии-поселения;
7 ИК для пожизненно осужденных;
211 следственных изоляторов (СИЗО) и 97 помещений, функционирующих в режиме СИЗО, при колониях;
8 тюрем;
23 воспитательные колонии для несовершеннолетних.
(Данные ФСИН на 1.01.2019 г.)

«Красная утка» и другие

В СССР была лишь одна колония для осужденных правоохранителей (а также прокуроров, следователей, таможенников, чекистов и т.д.) – нижнетагильская ИК-13 в Свердловской области. Она существует с 1957-го и по сей день. В новой России осужденных из этого «контингента» сильно прибавилось. И с 1992-го постепенно в спецколонии «переделали» еще 12 ИК. Только за последние 3 года открыли 3 новые.

Но сейчас и этого уже не хватает. В конце 2018-го зам. главы ФСИН Валерий Максименко озвучил планы ведомства перепрофилировать еще несколько ИК строгого и общего режимов. Сейчас число осужденных экс-правоохранителей приближается к 12 тысячам.

В нижнетагильской ИК-13 принимали много випов. Здесь, к примеру, отбывали наказание зять Леонида Брежнева Юрий Чурбанов (правда, когда его осудили, Брежнев уже умер, а сам Чурбанов отправлен в отставку со всех постов в МВД), знаменитый «генерал Дима» (Дмитрий Якубовский), осужденный за кражу редких книг из Российской национальной библиотеки в Петербурге. Да и недавний глава ФСИН Александр Реймер (осужден в 2017-м на 8 лет – суд признал, что он похитил 1,2 млрд руб. при закупке электронных браслетов для домашних арестов), переменив уже две колонии, недавно оказался в ИК-13, где ему дали работу библиотекаря.

ИК-13 (за которой давно закрепилось прозвище «Красная утка») считается образцовой. Здесь, как и во многих других ИК для экс-правоохранителей, интеллектуальный уровень сидельцев достаточно высок – большинство имеют высшее юридическое образование. Тем не менее здесь есть и школа, и ПТУ, чтобы выйти на свободу заключенные могли, получив среднее полное или профессию.

Колония рассчитана на содержание порядка 2 тыс. человек. Территория разделена на участки. Есть отряды строгого, обычного и облегченного содержания. Отличие – в условиях жизни и количестве разрешенных свиданий и посылок. Самые комфортные – в «облегченке»: там нет двухъярусных кроватей, комнаты рассчитаны на 4 человек, похожи на скромные гостиничные номера, к услугам зэков бильярд и оранжерея...

словарик

Почему «Красная утка»:
в ИК-13 поначалу сидели и «враги народа», попавшие туда по доносам («уткам»).

«Красными» называют зоны, где вся власть в руках администрации. «Черными» – где администрация управляет через криминальных авторитетов.

В середине 2000-х в нижнетагильской ИК-13 отбывал срок бывший офицер ФСБ, а ныне известный адвокат Михаил Трепашкин. Как ему жилось на образцовой зоне?

– Так воспевать «образцовость», возможно, и не следует. – Адвокат критически относится к новостям из ИК-13. Он поддерживает связь с некоторыми из отбывающих там наказание. – Во время проверок присутствует показушность. Всех, кто может выдать какой-то негатив, предупреждают: вылезешь – отправишься в ШИЗО (штрафной изолятор) с изменением режима. В мое время был даже такой случай: один зэк, когда увидел, что в его сторону идет журналист, спрятался в какую-то щель. Его потом еле вытащили. А в каком-то отряде, рассказывали, поставили вазу с апельсинами, которых заключенные давно не видели. Как только проверяющие прошли, один из зэков потянулся было к апельсину, но вазу тут же убрали. Все, кто участвовал в таких спектаклях, потом, как правило, получали УДО (условно-досрочное освобождение).

– Есть на зоне деление на бывших прокуроров, судей?..

– Нет, в этом плане все равны. Чаще по возрасту – и администрация старается так компоновать (чтобы не было конфликтных ситуаций), да и заключенные тут в основном общаются с ровесниками. Отношения между осужденными тут существенно отличаются от «черных» зон.

– А физический прессинг?

– Как вам сказать... Лично я его не наблюдал. Но однажды был отдаленным свидетелем. Парню исполнилось 18 лет, он совершил грабеж в Екатеринбурге. Его мама, довольно крупная чиновница в своем регионе, считая, что в ИК-13 ему будет спокойнее, попросила, чтобы сына поместили туда. Парень начал чем-то возмущаться. Его избили. До смерти. Мама инициировала расследование. Поначалу попытались списать на самоубийство. Но у него были ребра поломаны, след от удавки... Мама не сдавалась. В общем, пришлось признать: парня убили члены СДП (союз дисциплины и порядка – были такие отряды «активистов» в ИК, сейчас они запрещены), чтобы им дали УДО.

А вот нефизический прессинг... Я под таким провел там все годы. А все потому, что на меня поступил такой заказ. Те из осужденных, кто был в оперативном отделе, мне рассказывали: на стене висело указание: по Трепашкину ежедневно докладывать такому-то генералу...

– И как это выглядело?

– Ну, например, самые легкие проявления: кто-то подходит ко мне переговорить, его тут же вызывают: пиши объяснительную. Меня изолировали – якобы я плохо влияю на других (за соблюдение закона борюсь). Хотя в этой ИК, надо признать, нет резкости в отношении к зэкам и сильных перепадов. Нет и такого, чтобы кто-то был на побегушках. Но есть те, кто следит и за отрядом, и за колонией в целом, и им другие зэки подчиняются.

– Типа смотрящих? Это по авторитету среди зэков или по назначению администрации?

– По авторитету. Но структура замыкается на администрации. Если нет заказа на прессинг, там вполне сносные условия.

– Так у вас там был почти курорт? Ну, если не считать попыток вас изолировать...

– Расскажу пару историй из жизни ИК-13, сами судите, «курорт» ли это. Я был осужден за преступление средней тяжести. По приговору у меня была колония-поселение. По факту меня содержали в колонии общего режима. То есть, где кому сидеть, решают на месте, не в зале суда. Таких, как я, там было много. У кого строгий режим, отправляли в колонию-поселение. И наоборот.

Короче, у нас образовалась группа лиц, которые были этим недовольны, стали писать жалобы. Нас начали прессовать. Был среди нас и экс-сотрудник ФСИН Сергей. Он пошел на сухую голодовку. Это было страшно – у него и сердце останавливалось, и жидкости уже нет, одно желе, а глаза стали ярко-желтые, как апельсин...

– Выжил?

– Да, мы переписываемся. Примерно по той же схеме и со мной поступали: вместо поселения я все время в «крытке». Четыре года в камере (это уже тюрьма), в колонию-поселение выпустили ненадолго и потом опять закрыли. Я в ШИЗО как к себе домой ходил – меня туда постоянно запирали. Еще в ПФРСИ (тюрьма в тюрьме), которое вообще-то предназначено для тех, кто, отбывая наказание, совершил преступление. Там меня держали в одиночке 8 месяцев...

А когда этапом шел, в камеру смертников однажды попал. В СИЗО-1 Екатеринбурга есть отдельный блок, там везде камеры стоят, круглосуточное наблюдение. Окон нет, по полу идет труба – единственный источник воздуха. В 22:00 ее закрывают люком.

– Какие ШИЗО в ИК-13?

– По закону туда можно посадить только за опасные нарушения (заточку изготовил, пытался кого-то ударить и т.д.), но обычно сажают ни за что: скажем, не поздоровался (а на самом деле начальник сделал вид, что не услышал) и т.п. Сам ШИЗО – это две камеры. Там ты должен находиться 16 часов на ногах. Только присядь – тут же добавят. Летом там невыносимо жарко, зимой – дико холодно. Когда разрешают прилечь, откидываешь койку, а белье все примерзшее к стене...

– В ИК-13 вы жили в бараках?

– Колония разбита на участки, по нумерации отрядов. На территории каждого участка есть площадка для прогулок, барак, внутри которого отдельные комнаты. В каждой от 10 до 20 человек, двухэтажные кровати.

– А в колонии-поселении вы жили в ближайшей деревне?

– Нет. Как должно быть: на поселении мы сами выбираем работу, можем передвигаться в пределах административной единицы... На деле же мы все время сидели на территории отряда общего режима. Подъем в 6 часов утра. Лечь на кровать нельзя – тут же накажут. Тупо сиди на скамейке целый день. У кого есть работа, тех выводят. Например, на вагонный ремонт с общего режима выводили только тех, кто уже отсидел несколько лет. А у нас – никого. Из наших, «поселенцев», один человек пас скот, несколько работали в хлебопекарне и на овощах, еще сауну обслуживали – там обычно парились те, кто приезжал на проверки.

– Почему колония-поселение «прописалась» на территории самой ИК?

– По правилам колония-поселение должна находиться в пределах административно-территориальной единицы и располагаться не ближе 700–900 м от других колоний. Там должна быть своя администрация. Каждому, в зависимости от того, кто как себя ведет, установлен разный режим отмечания. После 22:00 он должен быть по месту проживания – в бараке, общежитии или съемном жилье.

Но в 1990-е начали жаловаться: нет денег доставлять заключенных по  определенным режимным зонам (например, бывших сотрудников силовых ведомств, осужденных к строгому режиму, везли в Рязанскую область, а  осужденных к общему режиму – в Нижний Тагил). И кому-то в голову пришла мысль изменить УИК (Уголовно-исполнительный кодекс РФ) – чтобы при каждой зоне можно было открыть участок иного режима, в том числе и колонию-поселение. Таким образом, где раньше была расконвойка (это когда остается полгода до освобождения и человеку устанавливают более свободный режим, чтобы он адаптировался), появились колонии-поселения. Так что сейчас они в основном хоть и располагаются за забором основной ИК, но у них общая колючая проволока, общая территория. А нормальных колоний-поселений (как  положено по ст. 129 УИК РФ) – все меньше.

– А колонии строгого и общего режимов тоже теперь в «одном флаконе»?

– Да, при колонии общего режима стали создавать такие участки. Изменения в законодательство внесли в середине 2000-х. Хотя этого делать нельзя: ведь администрации разных ИК по-разному работают. Сейчас получилось, что человек, который должен работать со «строгачами», работает с «поселенцами». У нас, к примеру, на поселении бывали поверки через каждые два часа – и ночью, и днем построения. Просто так. При этом я знаю колонии строгого режима, где максимум две проверки в сутки...

– Сейчас в ИК-13 лучше стало, чем в ваше время?

– Трудно сказать, лучше или хуже. По крайней мере, мне сейчас неизвестны случаи, что в отношении кого-то есть указание подвергнуть прессингу.

самые скандальные

• Ярославская ИК-1 общего режима. Видео о пытках появилось 20.07.2018 г. 17 сотрудников отстранены от работы, 6 арестованы. Примечательно, что еще в апреле 2017-го в ИК-1 сменили начальника Александра Чирву – и тоже из-за пыток (жаловался сидящий по «болотному делу» Иван Непомнящий). На момент появления «пыточного видео» в 2018-м врио главы ИК был Дмитрий Николаев. Сейчас в ИК-1 начальник Владимир Московский.
• Омская ИК-6 строгого режима для «первоходок». 7.10.2018 г. произошел бунт, который подавлял спецназ. 150 заключенных устроили драку, требуя отпустить людей из изолятора, на окнах вывесили плакаты, где кровью написали: «Спасите!» Виновными в бунте признаны 34 сотрудника колонии. Им грозит дисциплинарное наказание. По словам врио начальника УФСИН РФ по Омской области Руслана Петенева, жалобы заключенных проверены, «нарушений не выявлено».
• Амурская ИК-3 строгого режима (с. Среднебелая). В ноябре 2018-го в сети появились снимки сладкой жизни отбывающего там 20 лет Вячеслава Цеповяза. Крабы, красная икра, шашлыки, мягкая мебель, мобильник... Так проводит свой «строгач» человек, на чьих руках кровь 19 жертв. В декабре 2018-го ФСИН невнятно отчиталась: ряд сотрудников, в т.ч. начальник УФСИН РФ по Амурской области, привлечены к строгой дисциплинарной ответственности, проверка в отношении руководства колонии продолжается.

– У кого есть деньги, тот ест икру. Это частое явление на зонах, – говорит Трепашкин. – Особенно это было распространено в начале – середине 2000-х. Таким за деньги все заносят «по зеленой» (без досмотра). Когда я сидел в СИЗО, там же находился зампред Госкомрыболовства РФ Юрий Москальцов, так ему постоянно заносили красную рыбу, икорку...

цифра

Расходы на питание осужденных составляют 72 руб. в день.
(Данные зам. главы ФСИН Валерия Максименко, ноябрь 2018 г.)

Пытки в России трудно изжить

В 2018-м печально прославилась ярославская ИК-1, где отвратительной экзекуции был подвергнут Евгений Макаров. В 2017-м общество ужаснулось жестокому обращению с Ильдаром Дадиным, отбывавшим наказание в сегежской ИК-7. А сколько еще страшных пыток происходит за колючей проволокой других ИК... Можно ли победить это унизительное явление, размышляет Валерий Борщев, председатель ОНК (общественной наблюдательной комиссии) по проверке тюрем и полиции двух созывов:

– Проблема пыток – самая острая. И в последнее время она сильно обострилась. Причин тут несколько. Во-первых, нулевая реакция органов на сигналы о пытках. Вот пример. Два года назад я ездил в можайский СИЗО. Там при задержании избили Мусу Садаева, повредили руку, медики СИЗО это зафиксировали. Написали жалобу в прокуратуру. Пришла отписка – факты не подтвердились... Да и в Ярославле, когда уполномоченный по правам человека узнал о пытках и забил тревогу, тоже ведь сначала не было реакции: мол, ничего не подтверждается. В том же деле Ильдара Дадина – поначалу ведь нам тоже сказали: пыток не было. А я сам ездил туда, и когда Ильдар показал следы пыток, меня это убедило. Потом-то они признали: были! 

Сейчас, поскольку масштабы пыток приобрели угрожающие размеры, решили провести ряд судов (экс-глава ИК-7 Сергей Коссиев на днях приговорен к 2,5 годам в колонии общего режима. – Ред.). Но проблема-то взаимодействия прокуратуры и ФСИН с правозащитниками остается. 

Во-вторых, общественный контроль. Три созыва ОНК – в основном это были правозащитники. И очень сильные. Так, помню, нам удалось добиться увольнения всех виновных после того, как мы в московском СИЗО-4 нашли пресс-хату. Там избивали людей, вымогали деньги, один человек чуть не умер... Но это был последний год существования нашей ОНК в прежнем ее виде.

В свое время из закона «Об основах общественного контроля...» (на третьем чтении в ГД) удалили мою формулировку о том, чтобы наделить правом утверждать членов ОНК уполномоченного по правам человека в РФ. В итоге членов ОНК утверждает Общественная палата. И если раньше все же удавалось формировать сильные ОНК, то с 2016-го оттуда вычистили практически всех правозащитников. Между тем только в тесном сотрудничестве с ними можно снизить масштабы пыточного зла.

Кроме того, перестала работать 24-я ст. УИК – о том, что посещать места лишения свободы могут не только члены ОНК, но и другие правозащитные организации. Сейчас, кроме ОНК, в колонии попадают лишь члены Общественного совета. А там, как правило, люди, работающие в тесном союзе с ФСИН, поэтому надежд на разоблачение пыток мало.

кто где сидит

• Экс-министр экономики Алексей Улюкаев (8 лет) – в ИК-1 строгого режима в Тверской области. Колония «красная». Контингент тут разный – в основном сидят за наркотики и за убийства. Но есть среди зэков и экс-депутат Тверской гордумы...
• Экс-губернатор Сахалина Александр Хорошавин (13 лет) – в ИК строгого режима на Сахалине.
• Экс-губернатор Кировской области Никита Белых (8 лет) – в ИК-5 строгого режима в селе Клекотки (Рязанская область). Работает там библиотекарем.
• Экс-мэр Махачкалы Саид Амиров (пожизненное) – в «Черном дельфине», одной из самых строгих ИК.

– Чиновники и банкиры, как правило, попадают не на зоны для бывших правоохранителей, а на обычные. Но содержатся там в отдельном отряде, – объясняет порядки Михаил Трепашкин. – По такой же схеме сидел и Михаил Ходорковский, по статусу он был приравнен к чиновникам.

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник» №05-2019 под заголовком «Кому на Руси сидеть хорошо?».