В чем страшный смысл закона об уголовной ответственности за издевательства над учителем

Заместитель председателя комитета Госдумы по образованию Виктор Шудегов заявил, что необходимо ввести запрет на «оскорбления, насмешки, упреки в некомпетентности, поучения» в отношении школьных учителей со стороны учеников и их родителей. За нарушение этого правила предлагается детей исключать из школы, а их родителей штрафовать или отправлять на исправительные работы сроком от 6 месяцев до года.

Жажда перемен окружающей действительности у каждого выражается по-разному. Кто-то требует смены правящего режима, кто-то с пеной у рта кричит «Киев капут!», а некоторые просто меняют окружающую действительность путем переезда в действительность заграничную. Не меньше, чем другие, жаждет перемен российская Государственная дума, стремясь везде протянуть свои добрые лапы и что-то поменять, доказывая всем, что она никак не объект, а самый настоящий субъект этих самых изменений.

Очередной сферой для приложения усилий выбрана непростая учительская судьба. Правда, как ни стараются законодатели изобрести что-то новое, все у них звучит как-то по-старому. Происходит это потому, что наши народные избранники, возможно сами того не зная, давно сформировали общую концепцию, в рамках которой и производятся все продукты их усердного труда. Концепция эта настолько простая и понятная, что может быть легко описана одним несложным словом. Это слово «нельзя».

Пока теоретики от власти бьются головой о толстый околонаучный лед, пытаясь изобрести национальную идею, хватаясь то за православие, то за советскую ностальгию, депутаты уже давно доказали возможность создания национальной идеи в одном отдельно взятом парламенте. «Нельзя» — их духовный ориентир, философская концепция и основа мировоззренческого понимания жизни. Именно с этого слова вместо значка «§» должен начинаться каждый параграф нового думского законопроекта.

Причем под эту парламентскую концепцию никак не подходит слово «запретить!», поскольку запретить-то Госдума ничего не может. Необязательность исполнения принимаемых законов — это недоработки власти исполнительной, на которую власть законодательная повлиять не может ну никак. Поэтому обитатели Думы могут только скромно промолвить: «нельзя...»

Предложенный законопроект является достойной деталью, прекрасно подходящей для складывающейся мозаики российского общественного устройства. Все перечисленные действия, которые предлагается запретить, очень разные, и у человека, мало-мальски знакомого с основами нормального законодательства, вызывают удивление: как же можно такие разные понятия запихивать в один закон?

Но эти слова — «оскорбления, насмешки, упреки в некомпетентности, поучения» — могут быть легко определены одним словом «критика», которую и хотелось бы запретить во всех своих проявлениях. Неча с малых лет учить детей старшим указывать, надобно отучать от подобных вольностей.

При этом разговоры о недостатке уважения к учителям со стороны общества (а следовательно, и учеников), безусловно, оправданы, и неплохо было бы с этим что-то сделать. Вот только я, хоть убейте, не могу понять, как законодательный запрет смешков и ругательств в отношении педагога повышает уважение к нему. Он, может быть, воспитывает страх. Изворотливость, пожалуй, тренирует: мол, я тебе в лицо улыбаюсь, а за спиной фигу держу. Но статус учителя-то тут причем?

Нет, конечно, если за малейшее оскорбление учителя малолетних нарушителей закона не отчислять, а сажать, давай 11-летнему преступнику «двушечку» строго режима, то все будут сидеть тихо и слушать педагога крайне внимательно. Но, слава богу, такой расклад сейчас представляется невозможным. В любом случае, если главный даст отмашку, то мы и этот закон примем, а народ скушает. Собственно, и не такое уже видали за последние годы. Думская жажда перемен горы сворачивает, невзирая на всякие там нормы морали и положения конституции.

Да и тревожит даже не это, а то, что после любого длительного и планомерного «нельзя», в какой то момент наступает разгульное и всепозволяющее «можно!», и не свобода наступает после снятия тяжелых оков, а воля...