«По улицам слона водили. Была то Ника Турбина»
Учеба
В декабре Нике Турбиной исполнилось бы 35. Первый сборник ее стихов «Черновик» вышел, когда ей было всего 9 лет. Через год на Венецианском фестивале «Земля и поэты» Нике вручили «Золотого льва», престижную премию в области искусства – такая была только у Анны Ахматовой. Но когда Ника выросла, ее имя чаще появлялось в скандальных хрониках, чем в поэтических сборниках. О том, какой она была на самом деле, знали только близкие люди. Одна из них – актриса Алена Архангельская-Галич, ставшая для Ники второй мамой.
Учеба
– В 1994 году в университете культуры я набирала актерско-режиссерский курс. Ко мне попала Ника Турбина, ей было 19 лет. Она оказалась красивой, занятной, дружелюбной девчонкой. Тряпичница была еще та, все деньги на одежду тратила. Я ругала ее: «Давай лучше соберем на зубного техника». Нике улыбаться нельзя было. Из-за того, что она долго сосала палец, у нее зубы наезжали друг на друга. Их надо было подтачивать, керамику ставить. Но Никушу гораздобольше беспокоили шрамы на руках – она пыталась вскрыть
вены, когда у нее был очередной срыв. Переживала, что на экране их будет видно.
У меня учился студент-сирота, который называл меня мамой. Ника ревновала жутко: «Не смей ее так называть, она моя». Сама она в институте обращалась ко мне на «вы» и «Алена Санна», а дома говорила «ты». Я не возражала – не ощущала разницу в возрасте. Никуша рассказывала о своих мимолетных романах, за которые я не ругала, понимала: натура такая. По-настоящему она любила только Костю – он был старше ее, жил в Ялте, уезжал в Японию. Когда приезжал в Москву, Ника становилась другой, при нем не пила. У меня она все-таки срывалась.
Отцы и дети
- Фамилия Ники в метрике была не Турбина, а Торбина. Она попросила исправить букву, когда получала паспорт. Еемама Майя Анатольевна всегда утверждала, что отец Ники – Андрей Вознесенский. Роман у них действительно был. У Вознесенского на лице заметная родинка, как и у Ники. Однажды Никуша позвонила: «Я назначила ему встречу в ресторане Дома писателей». Пришла ко мне, крутилась перед зеркалом, спрашивала, как выглядит. После встречи Никуша сказала, что Вознесенский обещал подумать, может ли он быть ее отцом. Больше он не звонил. Но Майя Анатольевна, Никушина мама, когда была пьяная, проговорилась, что у нее в одно время с Вознесенским был роман и с каким-то певцом из Днепропетровска. Так что кто из них отец Ники, точно неизвестно. По большому счету это было не важно. Сама Ника в отце не нуждалась.
Падение
Н а 1 – м курсе Ника репетировала замечательный отрывок по рассказу Чехова «Размазня» - про гувернантку, которую хозяин позвал за жалованьем, вычел из него почти все деньги, и она стерпела. Слов там почти не было. Мы сделали так: Ника входила, а когда хозяин с ней говорил, становилось понятно, что он в нее влюблен. Пока ее партнер Дима Лиманский произносил текст, Ника медленно надвигалась на него. Нужно было видеть ее походку кошачью. Потом у бабушки Ники что-то случилось, она прислала телеграмму, Никуша уехала в Ялту и там запила. Я пробовала на эту роль других девочек, но у них не получалось – не было вот этого нутра женского. Никуша вернулась совершенно измученной, а вскоре первый раз выпала из окна. Бог спас, задержали ветки. Поссорилась со своим мальчиком и пригрозила, что выбросится с балкона. Сильно перегнулась через перила, не рассчитала силы. После этого случая я поняла, что нужно принимать экстренные меры.
Психушка
– В Подмосковье есть специализированная закрытая клиника, в которой лечат от алкоголизма писателей, деятелей искусств. ПЕН-центр (российское отделение Всемирной организации писателей. – Авт.) договорился, чтобы они взяли Нику. Обращение к главврачу подписали Ахмадулина, Вознесенский, Искандер. Оно до сих пор хранится в ПЕН-центре. После больницы Нику должны были отвезти в клинику, и вдруг приехала мамаша и забрала ее в Ялту. Там Ника попала в психушку. После разрыва с Костей стала пить, а делать этого было нельзя – организм был совсем слабый. Из Ялтывернулась худющей, институт бросила. Потом Ника сошлась с актером Александром Мироновым, который сделал так, что она со мной стала реже общаться. В конце апреля 2002 года Никуша позвонила, сказала, что восстановилась заочно в университете культуры и устроилась в детский центр – готовила с ребятами представление. Обещала перезвонить после 9 мая, когда станет известна точная дата выступления. 11 мая Ника погибла.
Забвение
– Свое забвение Ника переносила мужественно. Говорила: «По улицам слона водили, была то Ника Турбина». Она была очень обижена на Евгения Евтушенко, который помог издать ее сборник «Черновик», вывел в люди, а потом, как ей казалось, бросил. Я ей советовала заняться чем-то другим. Но у нее не было навыка к каждодневной работе. Кроме того, у нее была расшатана нервная система, и это уже переходило в болезнь. Никуша ведь росла в скандальной среде, где все время выпивали и выясняли отношения. Майя Анатольевна не была на кремации – сказала, что нет денег. Приехала только на похороны. Жила у меня, спала на диване. Когда уехала, я не могла понять, почему он такой кривой. Поднимаю подушки, а там утрамбованные бутылки от тоника с водкой. Ей лень было выбросить.
Кремация
– Ника не кончала жизнь самоубийством. Она сидела на подоконнике, свесив ноги – любила эту позу. Сорвалась, когда хотела слезть. Она же висела минут 10, кричала: «Саша, спаси меня!» Если человек хочет покончить с собой, он не будет кричать. Женщины потом рассказывали: «Мы так ошалели, что почему-то стали стелить куртки, а не одеяла». Мужики дверь ломали. Это случилось в квартире Инны, Никиной знакомой. Они пили, а когда водка закончилась, пошли в магазин. Никушу заперли. О ее гибели я узнала случайно. Мне позвонила знакомая: «Ты знаешь, что Ники не стало?» Звоню в Ялту, там не снимают трубку. У Миронова телефон отключен. Со своим студентом Сашей Федяиновым стали обзванивать милицию и морги. На четвертый день нашли ее в морге в Склифе, назавтра была кремация. На прощании были я, мой сын, Саша Федяинов, пьяный Миронов и Инна, в чьей квартире все случилось. У Ники было спокойное лицо. Единственное, голова, видно, была разбита – на макушку ей надели бархатную шапочку, а возле правого уха шла царапина.
Погребение
– После кремирования я составила телеграмму в Думу с просьбой поддержать нас в захоронении Ники Турбиной на Ваганьковском кладбище. Ее подписали в ПЕН-центре. И тут звонок от Майи Анатольевны: «Нику похоронят в Ялте!» Оказалось, что у Миронова на руках доверенность на перевоз праха в Ялту, подписанная Майкой. Ну не могла она ее подписать – доверенность московская, а Майка в Ялте! Мы с однокурсницей Никуши придумали план – она напоила Миронова и вытащила доверенность. Разрешение мы получили. Деньгами помогли Детский фонд Альберта Лиханова, Елена Камбурова, Владимир Дашкевич, студенты собирали. У Миронова на Ваганьковском кладбище есть место. Просила: «Договорись с отцом, мы заплатим за клочок земли, чтобы можно было памятник поставить». Сказал, что это невозможно. Хотя уверял, что любил Нику. Мы купили место в колумбарии рядом с Тальковым. Народа на похоронах было много: мои студенты, друзья Ники, ее мама и бабушка. Несколько лет назад в Днепропетровске они издали книгу с Никушиными стихами и дневниками. Стихи там Никины, а насчет дневников сомневаюсь. Но это все не мое дело. Главное – к Нике на кладбище постоянно ходят студенты, там всегда цветы. У нее хорошее место, его сразу видно.
Учеба
– В 1994 году в университете культуры я набирала актерско-режиссерский курс. Ко мне попала Ника Турбина, ей было 19 лет. Она оказалась красивой, занятной, дружелюбной девчонкой. Тряпичница была еще та, все деньги на одежду тратила. Я ругала ее: «Давай лучше соберем на зубного техника». Нике улыбаться нельзя было. Из-за того, что она долго сосала палец, у нее зубы наезжали друг на друга. Их надо было подтачивать, керамику ставить. Но Никушу гораздобольше беспокоили шрамы на руках – она пыталась вскрыть
вены, когда у нее был очередной срыв. Переживала, что на экране их будет видно.
У меня учился студент-сирота, который называл меня мамой. Ника ревновала жутко: «Не смей ее так называть, она моя». Сама она в институте обращалась ко мне на «вы» и «Алена Санна», а дома говорила «ты». Я не возражала – не ощущала разницу в возрасте. Никуша рассказывала о своих мимолетных романах, за которые я не ругала, понимала: натура такая. По-настоящему она любила только Костю – он был старше ее, жил в Ялте, уезжал в Японию. Когда приезжал в Москву, Ника становилась другой, при нем не пила. У меня она все-таки срывалась.
Отцы и дети
- Фамилия Ники в метрике была не Турбина, а Торбина. Она попросила исправить букву, когда получала паспорт. Еемама Майя Анатольевна всегда утверждала, что отец Ники – Андрей Вознесенский. Роман у них действительно был. У Вознесенского на лице заметная родинка, как и у Ники. Однажды Никуша позвонила: «Я назначила ему встречу в ресторане Дома писателей». Пришла ко мне, крутилась перед зеркалом, спрашивала, как выглядит. После встречи Никуша сказала, что Вознесенский обещал подумать, может ли он быть ее отцом. Больше он не звонил. Но Майя Анатольевна, Никушина мама, когда была пьяная, проговорилась, что у нее в одно время с Вознесенским был роман и с каким-то певцом из Днепропетровска. Так что кто из них отец Ники, точно неизвестно. По большому счету это было не важно. Сама Ника в отце не нуждалась.
Падение
Н а 1 – м курсе Ника репетировала замечательный отрывок по рассказу Чехова «Размазня» - про гувернантку, которую хозяин позвал за жалованьем, вычел из него почти все деньги, и она стерпела. Слов там почти не было. Мы сделали так: Ника входила, а когда хозяин с ней говорил, становилось понятно, что он в нее влюблен. Пока ее партнер Дима Лиманский произносил текст, Ника медленно надвигалась на него. Нужно было видеть ее походку кошачью. Потом у бабушки Ники что-то случилось, она прислала телеграмму, Никуша уехала в Ялту и там запила. Я пробовала на эту роль других девочек, но у них не получалось – не было вот этого нутра женского. Никуша вернулась совершенно измученной, а вскоре первый раз выпала из окна. Бог спас, задержали ветки. Поссорилась со своим мальчиком и пригрозила, что выбросится с балкона. Сильно перегнулась через перила, не рассчитала силы. После этого случая я поняла, что нужно принимать экстренные меры.
Психушка
– В Подмосковье есть специализированная закрытая клиника, в которой лечат от алкоголизма писателей, деятелей искусств. ПЕН-центр (российское отделение Всемирной организации писателей. – Авт.) договорился, чтобы они взяли Нику. Обращение к главврачу подписали Ахмадулина, Вознесенский, Искандер. Оно до сих пор хранится в ПЕН-центре. После больницы Нику должны были отвезти в клинику, и вдруг приехала мамаша и забрала ее в Ялту. Там Ника попала в психушку. После разрыва с Костей стала пить, а делать этого было нельзя – организм был совсем слабый. Из Ялтывернулась худющей, институт бросила. Потом Ника сошлась с актером Александром Мироновым, который сделал так, что она со мной стала реже общаться. В конце апреля 2002 года Никуша позвонила, сказала, что восстановилась заочно в университете культуры и устроилась в детский центр – готовила с ребятами представление. Обещала перезвонить после 9 мая, когда станет известна точная дата выступления. 11 мая Ника погибла.
Забвение
– Свое забвение Ника переносила мужественно. Говорила: «По улицам слона водили, была то Ника Турбина». Она была очень обижена на Евгения Евтушенко, который помог издать ее сборник «Черновик», вывел в люди, а потом, как ей казалось, бросил. Я ей советовала заняться чем-то другим. Но у нее не было навыка к каждодневной работе. Кроме того, у нее была расшатана нервная система, и это уже переходило в болезнь. Никуша ведь росла в скандальной среде, где все время выпивали и выясняли отношения. Майя Анатольевна не была на кремации – сказала, что нет денег. Приехала только на похороны. Жила у меня, спала на диване. Когда уехала, я не могла понять, почему он такой кривой. Поднимаю подушки, а там утрамбованные бутылки от тоника с водкой. Ей лень было выбросить.
Кремация
– Ника не кончала жизнь самоубийством. Она сидела на подоконнике, свесив ноги – любила эту позу. Сорвалась, когда хотела слезть. Она же висела минут 10, кричала: «Саша, спаси меня!» Если человек хочет покончить с собой, он не будет кричать. Женщины потом рассказывали: «Мы так ошалели, что почему-то стали стелить куртки, а не одеяла». Мужики дверь ломали. Это случилось в квартире Инны, Никиной знакомой. Они пили, а когда водка закончилась, пошли в магазин. Никушу заперли. О ее гибели я узнала случайно. Мне позвонила знакомая: «Ты знаешь, что Ники не стало?» Звоню в Ялту, там не снимают трубку. У Миронова телефон отключен. Со своим студентом Сашей Федяиновым стали обзванивать милицию и морги. На четвертый день нашли ее в морге в Склифе, назавтра была кремация. На прощании были я, мой сын, Саша Федяинов, пьяный Миронов и Инна, в чьей квартире все случилось. У Ники было спокойное лицо. Единственное, голова, видно, была разбита – на макушку ей надели бархатную шапочку, а возле правого уха шла царапина.
Погребение
– После кремирования я составила телеграмму в Думу с просьбой поддержать нас в захоронении Ники Турбиной на Ваганьковском кладбище. Ее подписали в ПЕН-центре. И тут звонок от Майи Анатольевны: «Нику похоронят в Ялте!» Оказалось, что у Миронова на руках доверенность на перевоз праха в Ялту, подписанная Майкой. Ну не могла она ее подписать – доверенность московская, а Майка в Ялте! Мы с однокурсницей Никуши придумали план – она напоила Миронова и вытащила доверенность. Разрешение мы получили. Деньгами помогли Детский фонд Альберта Лиханова, Елена Камбурова, Владимир Дашкевич, студенты собирали. У Миронова на Ваганьковском кладбище есть место. Просила: «Договорись с отцом, мы заплатим за клочок земли, чтобы можно было памятник поставить». Сказал, что это невозможно. Хотя уверял, что любил Нику. Мы купили место в колумбарии рядом с Тальковым. Народа на похоронах было много: мои студенты, друзья Ники, ее мама и бабушка. Несколько лет назад в Днепропетровске они издали книгу с Никушиными стихами и дневниками. Стихи там Никины, а насчет дневников сомневаюсь. Но это все не мое дело. Главное – к Нике на кладбище постоянно ходят студенты, там всегда цветы. У нее хорошее место, его сразу видно.
