Анне Вески: Нужно было второго рожать
Она и в последние годы не исчезала со сцены – продолжает гастролировать и много выступать, появляется на российском ТВ. Может быть, только реже, чем прежде. Но эффектно: в последний раз это был «Музыкальный ринг» с Людмилой Сенчиной. Ностальгия – хорошее, светлое чувство.
Она и в последние годы не исчезала со сцены – продолжает гастролировать и много выступать, появляется на российском ТВ. Может быть, только реже, чем прежде. Но эффектно: в последний раз это был «Музыкальный ринг» с Людмилой Сенчиной. Ностальгия – хорошее, светлое чувство. Иногда его хочется испытать – оглянуться и увидеть… Что, кого? Неувядающую Анне Вески, любимую певицу мужчин половины СССР (вторая половина в советские годы не была охвачена телевизионным вещанием).
Корни и крона
– Анне, ну вот, кажется, дождались настоящего тепла. Все распускается, благоухает. У вас есть любимое место, где глаз отдыхает от городской суеты, скажем, красивая лужайка?
– Конечно. У кого есть свой дом, а я живу в своем доме в Таллине, есть и лужайка. Или правильнее назвать это газоном, потому что она регулярно «причесывается». Есть деревья, кустарники и даже декоративный зеленый уголок от Павла Лобкова.
– О… Я вам, как садовод-мичуринец, сочувствую! Лобков за время своих дачных интервью столько звездам насажал неподходящих, слишком теплолюбивых растений – большая их часть, насколько знаю, погибает.
– Нет, у меня все хорошо прижилось, все, что они посадили. Кроме роз на таком большом… стволе?
– Это называется роза на штамбе, чтобы росла не кустом.
– Да-да, так вот, только эти розы и погибли. У нас однажды было особенно холодно – вымерзли. Ну, еще эдельвейсы… Эдельвейс, эдельвейс (поет). Наверное, я просто не знала, как за ними ухаживать. А все остальное прекрасно растет.
– Кто подстригает ваш газон?
– Муж, ему это нравится. А когда хорошая погода, все мы готовы выйти на улицу и поработать.
– Ну что ж, позвольте теперь поинтересоваться другими корнями – теми, откуда ваше творчество произрастает. Как появилась популярная певица Анне Вески? Музыка, песни советской эстрады в юности какое-то влияние на вас оказали?
– Не очень обращала на нее внимание. Стала слушать, только когда уже сама начала ездить с выступлениями в Москву. Как-то, знаете, у нас дома советское телевидение работало плохо, экран моргал… Не особенно посмотришь и послушаешь. Я же тогда жила не в Таллине, а в Рапле – это еще 60 км от Таллина, и с трансляциями было неважно. Легко смотрели финское телевидение, их мощности хватало, а ЦТ – нет.
– Но ведь были же еще, например, пластинки. Я в то же время, что и вы, жил в Эстонии, в Пярну, и мы в школе на танцах до дыр затерли диск-гигант ВИА «Самоцветы», можно сказать, хит тех времен. Помните – «Не повторяется такое никогда»?
– Танцы, конечно, были и у нас. Я где-то с 16 лет выступала в школьном ансамбле – ВИА «Омега». И мы в местном доме культуры играли на танцах.
– Почему «Омега», а не «Альфа» – первая буква греческого алфавита?
– Хм, я как-то никогда не задавала себе этого вопроса… Ансамбль возник еще до меня, мой брат Матти там играл. Туда, кстати, не так просто было попасть. Места передавались… как это сказать, по наследству, что ли? Так вот, петь по-настоящему я начала именно в «Омеге».
А самую первую российскую группу – «Машину времени» Макаревича я узнала, когда уже училась в Политехническом институте. Я жила в общежитии, и там внизу был свой клуб. После выступления «Машины времени»… сейчас это называют афтепати?.. они пришли к нам туда. Было просто не протолкнуться. И тогда кудряшки Макаревича – я ведь была совсем молодая – врезались в память. Вау! Он таким иностранцем казался мне тогда.
– Да, много же Андреевых кудрей назад это было… Но мне кажется, из вечных ценностей в Эстонии кое-что есть – знаменитые певческие праздники, когда сотни людей собирались, чтобы вместе петь. На вашу будущую карьеру это как-то повлияло?
– Наверное, да. Если собираются эстонцы, которые хоть чуть могут петь, непременно поют хором. И я любила это пение – и в школьном хоре, и потом в студенческом. Мои мама и папа ходили на все певческие праздники в Рапле. Был огромный местный хор, и было большой радостью, если ты туда попадаешь. Что называется, жизнь удалась!
– Но по-настоящему, если иметь в виду известность и успех, жизнь у вас начала удаваться в конце 70-х– начале 80-х. И помогло этому…
– Телевидение, конечно! Известность прежде всего приходит через массовые каналы, когда вас видит и слышит наибольшее количество зрителей. Спасибо Ольге Молчановой (музыкальный редактор Центрального телевидения СССР. – Авт.). Это она меня пригласила в 1979 году на суперпопулярную в те годы передачу «Шире круг». Тогда, знаете, требовалось, чтобы из разных республик Союза появлялись каждый год новые имена. ЦТ спрашивало у местных телестудий: есть кто у вас новый? И эстонское ТВ ответило: ну, вот есть одна… Это оказалась я. И с этого момента музыкальная карьера пошла в гору очень быстро – гастроли по стране и за рубежом с моим ансамблем, выход дисков, награды, съемки в музыкальных телефильмах. Без телевидения Вески не было бы, я честно признаюсь. Ну, и когда случилась победа в Польше на Сопоте в 1984 году, это стало уже окончательной точкой – есть такая певица!
– На международном фестивале в Сопоте вы победили с песней Игоря Саруханова «Позади крутой поворот». Он вам ее подарил?
– Хотелось бы к Игорю подойти, расспросить и сравнить его версию с моей. У песни три автора, есть еще авторы слов – Анатолий Монастырев и его жена Ольга Писаржевская. Анатолий работал на ЦТ, а у меня почти не было русского репертуара, и он помог. Дал кассету – там парень какой-то играет эту песню. «Нравится?» – «Да вроде бы». – «Ну, бери».
Я вернулась в Таллин, и мы с моими музыкантами эту песню записали. ТВ Эстонии каждый год снимало музыкальные фильмы для ЦТ. Очень, кстати, хорошо, красиво! И вот «Поворот» с Вески попал в «Утреннюю почту». После этого у меня были сольные выступления в Питере. Пою «Поворот» – народ в восторге, народу нравится, второй раз – хлопают… Третий – да что ж такое?! Сколько можно? Это был полный успех. А после концерта кто-то из работников дворца спорта рассказал: так ведь эту же песню поет группа «Круг», и их тоже хорошо принимают… Я всю жизнь пою эту песню. Игорю огромное спасибо! Это судьба. Так сложилось, что с этой песней народ меня узнал и узнаёт.
– А кроме «Поворота»? Какую тройку вы считаете самой звездной в своем репертуаре?
– «Поворот» – раз, «Возьми меня с собой» – два и «Радоваться жизни» – три. Железная тройка у Вески.
Goodbye, USSR…
– Анне, если честно, вам не жалко страны, которая 20 лет назад развалилась?
– Что значит жалко? Я бы так не ставила вопрос. Я рада, что имела честь жить в Советском Союзе. Тогда мы были молоды, все легко давалось – и первая слава, и гастроли. Несмотря на то, что гостиницы ужасные, поезда ужасные, мы этого как-то не замечали. Все казалось великолепно. Но уже 20 лет моей жизни и карьеры проходит вне Советского Союза. Всё же та страна, согласитесь, была не самой идеальной для жизни. Сейчас гораздо интереснее.
– И все-таки что, по вашему мнению, было хорошего и что плохого в СССР?
– Хорошо было то, что все жили дружно и никто не думал о национальностях. Я могла ехать из Таллина во Владивосток, далеко в Среднюю Азию, и все это была одна страна. Если бы я пела только в Эстонии, где, как вы знаете, населения немногим больше миллиона, была бы у меня такая популярность? Я и теперь стараюсь, чтобы во всех бывших республиках Союза меня не забыли.
– Вижу, про плохое вам не очень хочется. Давайте тогда я попробую. Война в Афганистане, которую вел СССР, – это плохо?
– Да, конечно. Любая война – это плохо.
– Зачем же вы тогда поехали в Афганистан и выступали перед «ограниченным контингентом» советских войск? Кобзон – понятно. А вы как попали на эту сомнительную войну?
– В Таллинскую филармонию пришел... не помню… полковник или генерал и предложил: не хотели бы поехать в Афганистан поднимать воинский дух наших молодых солдат? Мы провели собрание в ансамбле и решили: поедем! Потом мы поняли, что это настоящая война, а не такая, как показывают по телевизору. Эту поездку я и остальные, конечно, запомнили больше всех других. Тогда мы о политических мотивах вообще не думали. Мы же артисты. А простые солдаты не виноваты, если государство посылает их куда-то воевать. Кстати, там мы встретили своих земляков, летный полк из Пярну, там были эстонские парни. Мы выступали для всех солдат.
– Есть не много исполнителей, кто остается, скажем так, полномочным послом по песне. У Латвии – Лайма Вайкуле, у Украины – София Ротару, у Эстонии – Анне Вески. Вы себя послом в России ощущаете?
– Да, именно так. Я за дружеские отношения, чтобы все дружили и любили друг друга.
«На пенсию? Не дождетесь!»
– Анне, маленькая Эстония породила сразу трех популярных в России исполнителей. Чем сейчас занимаются двое других? Куда пропал Яак Йоала?
– Он уже лет 10–15 не выступает. Просто человек сказал: больше не хочу, и всё.
– Пару лет назад он пожаловался в интервью, что город его сильно раздражает. И уехал из Таллина в глухую усадьбу. Зачем любимцу публики и особенно женщин запираться на хуторе?
– А вы не думаете, что, когда тебе нормально так за 60 лет, оставаться любимцем – это уже тяжело? Ну, просто надоело, и всё. Зато Тынис Мяги работает вовсю – и в театрах, и на концертах, и песни пишет. У каждого свой путь.
– Вы свой юбилей в этом году не скрывали. По российским законам, это я ни на что не намекаю, женщина в 55 лет может смело уходить на пенсию…
– А по эстонским – в 63. Я еще совсем молодая эстонская певица.
– Во сколько, во сколько?..
– Да, в 63. Вы мне что сейчас предлагаете – идти на пенсию? Фиг вам! Не дождетесь! Вообще пенсия может и еще дальше убежать от меня. Те, кто принимает законы, поговаривают, что неплохо бы в 67 лет отправлять женщин отдыхать. Чего им, молодым и здоровым, скучать на пенсии…
– У вас был единственный не связанный с эстрадой коммерческий проект – меховое ателье, пошив шуб. Что-то другое еще будет? Все-таки надо думать и о завтрашнем дне.
– Нет, не хочу. И тот проект был какой-то… надутый. Больше не хочу.
– А ведь многие наши звезды готовят себе тыл. Не вечно же зарабатывать на эстраде. У кого-то – чипсовый заводик, у кого-то ресторан. У вас тоже мог бы быть ресторан с красивой вывеской. Хотите, могу предложить слоган для рекламы: «ВЕСКИй довод обедать у АННЕ»!
– Спасибо (смеется). Пока меня не тянет. Ресторанов в Эстонии так много! Это в основном семейный бизнес, которому надо отдавать все время. А если не все, тебя могут обмануть, что-то пустить налево. Хотя я экономист по образованию и понимаю, как устроен бизнес, мне больше нравится петь.
Свободная женщина без предрассудков
– Позвольте немного о демографии. И без того небольшое население Эстонии сократилось за последние 30 лет на 220 тысяч человек, из них 40 тысяч – эстонцы. Почему не прирост, а падение?
– Эстонцы никогда не славились большой рождаемостью. В семьях у них не бывает по десять детей.
– А почему бы вам своим творчеством не помочь улучшению демографии?
– Это как? Какой-то коварный вопрос. Я, конечно, могу петь на сцене так, чтобы мужчины уехали домой в боевом настроении. Не знаю, как по-другому я могу поднимать?
– Вот видите, здесь ключевое слово – «поднимать».
– Согласна, это хорошо, когда все поднимается (смеется) – настроение, экономика. В нынешнее время молодые люди не стремятся иметь по три ребенка, но будем надеяться, что захотят, ведь уровень жизни все-таки повышается. Когда человек чувствует себя защищенным и обеспеченным, есть и возможность рожать больше детей.
– Но в Средней Азии, например, где не лучшие экономические условия, дети рождаются в больших количествах…
– У нас разные стили жизни. Я все-таки представительница свободных женщин. Может, я и ошибаюсь, но мне кажется, что чем выше уровень образования, тем меньше бывает детей. Мы же не только производители себе подобных, у нас есть право жить и наслаждаться жизнью. Где написано, что людей должно быть очень много?
– Да вроде нигде. Может, только в Китае есть какая-то древняя рукопись. Господь вон вообще всего двух создал и потом сам удивился, что началось…
– Вот именно. Поэтому считаю, что идеально иметь двух детей.
– Но ваш личный вклад в улучшение демографии ограничился всего одним ребенком, дочерью.
– Да. Если что-то по жизни делала плохо, то это. Надо было второго рожать, вот честно признаюсь – жалею теперь.
Евровидение дает лишь шанс
– Что вы думаете о конкурсе Евровидение? Со дня на день мы узнаем имя очередного победителя. Почему старая опытная гвардия исполнителей в нем не участвует? Эта забава только для молодых?
– Знаете, если ты известный артист и провалишься на конкурсе, это гораздо хуже психологически, чем вообще не участвовать. Наивно думать, что чем лучше у тебя вокальные данные, тем больше шансов на победу. Не обязательно. Народ может выбрать такое, что профессиональное жюри никогда бы не выбрало.
– И все же это реально конкурс музыки и песен или конкурс амбиций разных стран и народов?
– Это вы, журналисты, придумываете всякую сложную механику, дескать, там большие интриги и хитросплетения. Все гораздо проще и понятнее. Ясно же, что Балканы голосуют за балканские страны. Если скандинавы будут друг за друга голосовать, это тоже нормально. Похожим людям нравится схожая музыка. Если славяне друг за друга – это понятно. Какая в этом интрига? Никакой. Руслана вот взяла и выиграла. Все: ах, у нее барабаны были. На следующий год все пришли с барабанами, а выиграл тот, кто был без. Кому как повезет!
Дом на возвышенности – наилучшая крепость
– Анне, многие боятся конца света, который якобы наступит в декабре 2012 года. Закончится календарь майя, и всё – кранты. Люди прикидывают, как бы уцелеть, где бы конец света переждать. У вас есть надежное место?
– Я об этом не думаю. Но если доведется, то лучше сразу – бац! и конец. В мире, конечно, тревожно – там трясет, здесь трясет. Войны из-за ничего начинаются. Невольно призадумаешься…
– А если не бац? Вдруг правда можно спастись? Где бы вам было наиболее комфортно «пережидать»?
– В Эстонии, у себя дома. Дом стоит на берегу Балтийского моря, но на возвышенности. Мы с соседом высчитали, что это 8 с половиной метров над уровнем моря. А оно неглубокое, поэтому такого гигантского цунами, как в Японии, у нас быть не может. Волна точно нас не накроет. Так что свой крепкий дом и семья – лучшее убежище!
