Дмитрий Быков: по ком звонит рында?

Президент не в счет, потому что никакое переименование милиции в полицию не заслонит путинской противопожарной активности. Символом года полноправно сделалась рында – нагляднейший пример того, как забалтывается и профанируется любая проблема. В сегодняшней России все превращается в рынду. Это такая черта путинского стиля: помните, его спрашивают о ситуации в Чечне,  а он отвечает про обрезание под корень, и помнят все про обрезание, начисто заслонившее Чечню?

После того как «ЖЖ»-юзер top-lap разместил у себя в блоге умеренно матерный, умеренно смешной, типичный жежешный текст про то, что в Калязинском районе Тверской области (153 км от Москвы) нечем тушить пожар, отсутствует пожарная машина, пруд и даже набат, было высказано множество версий относительно цели этой акции и подлинного авторства текста. Главред радио «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов обратил внимание на крик души тверского дачника и отправил премьер-министру для комментария. Сергей Доренко немедленно предположил, что текст написан пиарщиками: очень уж это все выглядело искусственно. Якобы те отдали Путину точный пас, чтобы дать возможность остроумно высказаться и восстановить утраченные народные симпатии.

После этого сотрудники «Эха» предъявили живого Почкова, а журналисты «Комсомольской правды» не только побывали у него в гостях на даче в дер. Высоково, но и застали Почкова в его московской квартире на Нахимовском проспекте и засняли там. Почкову 28 лет, он единственный сын пенсионерки, продолжающей до сих пор подрабатывать логопедом. Относительно своего рода занятий Почков расплывчато сообщил, что организует празднества на Рублевке, а в прошлом сменил множество профессий, успев послужить и в Чечне. И на видео, снятом «КП», и в интервью «Эху» он выглядел не то чтобы слегка подпившим (воздержусь от подобных предположений, не имея доказательств), но явно не слишком адекватным.

Почков недоволен поднявшимся вокруг него шумом и пишет, что все его слова – и тем более слова матери – журналисты жестоко переврали. Судя по последним постам, он ощутил себя борцом за народные права и провозвестником той будущей народной самоорганизации, которая придет на смену морально обанкротившейся власти. В журнале у него под каждым постом умеренное по нынешним «ЖЖ»-меркам количество комментариев – от 100 до 150. Главная мысль, которую повторяет Почков, – необходимость самим, независимо от государства, спасать родину, и в этом он прав. Жаль только, что стиль его и манеры явно способны скомпрометировать благое дело спасения родины от государства.

История эта в целом выглядит наглядной иллюстрацией к тому, как власть пытается взаимодействовать с проснувшимся населением. В том, что Почков действовал по собственной инициативе, сомневаться странно. Иное дело, что именно его письмо – на фоне тысяч серьезных статей и постов о российской климатической, экологической и управленческой катастрофе – привлекло внимание прессы и было переправлено Путину. И это само по себе весьма характерный штрих: по справедливому замечанию самого Почкова, тоже раскрученного «Эхом Москвы», все заслонилось рындой и выродилось в нее. И это очень по-путински – увести разговор в сторону, просмеять и заболтать реальный разговор о том, что в России некому тушить пожары, а большая часть населения под собою не чует страны. Если сам Почков обратился к властям Тверской области явно по собственной инициативе и без особенной надежды на всероссийскую огласку, то внимание именно к его письму было привлечено не случайно. Теперь мы отчетливо видим, каков идеальный образ народа с точки зрения власти: народ должен быть смешон, чудаковат и как-то инфантильно мил, а все его бунтарские матерные настроения должны легко гаситься публичным ответом и торжественным вручением смешного пустяка. С другими силами Владимир Путин в диалог вступать не способен – ему элементарно нечего сказать.

Между тем то, о чем писал Почков, никуда не делось. И рындой проблему не решить. И разговаривать с народом всерьез – без упоминания Капри, Горького и героических усилий правительства – этому самому правительству придется все равно.