Сергей Удальцов: Владимир Путин пустится во все тяжкие, чтобы выиграть в первом туре выборов президента-2012

Сергей Удальцов (1977 г. р.) – лидер и один из создателей «Левого фронта», чемпион среди оппозиционеров по числу арестов и голодовок, упорный борец за освобождение рабочего класса и правнук того самого Удальцова, чье имя носит улица на московском юго-западе.

– Сергей, как вы относитесь к тому, что вас называют большевиком?

– Смотря в каком смысле. Позицию большевиков 1903 года, которая, собственно, и разделила их с меньшевиками, я не одобряю, большевистские методы в полемике и в борьбе с оппонентами мне тоже не нравятся, а если я большевик в смысле идеализма, тогда пожалуйста. Отношение к советскому проекту у меня, как у всех, кто его застал, сложное, поскольку и проект неодинаков: двадцатые – одно, пятидесятые – другое. Но сама советская идея – думаю, ей многим обязаны не только Россия, но и Европа, и Штаты.

– В том смысле, что она вывела Россию из конкуренции?

– Да как раз нет, в том смысле, что она заставила с нею конкурировать, и весьма серьезно. Советский проект выводил человека из скотского состояния, поднимал его на новую эволюционную ступень. Первая попытка была скомпрометирована методами – ничего, будут и другие, и не только у нас. Ни одна ракета сразу не взлетает.
 

– Вы хоть примерно помните количество своих арестов?

– Я их не считаю и не особенно заморачиваюсь по этому поводу: у нас сейчас, как я это называю, «бархатный террор», посадить по уголовной статье не могут или боятся – сажают по административным. Могут взять под это дело любого, вот хоть нас с вами, если напишут, что мы во время интервью громко публично матерились. Это им можно материться сколько влезет, а нам – ни-ни…

…Даже день в несвободе – серьезная психологическая травма, а уж неделя… Что говорить про серьезные сроки? Но это для меня давно перестало быть экзотикой, делать из этого трагедию я не собираюсь, имидж сидельца и голодовщика меня совершенно не прельщает. Тут не заметишь, как перестанут обращать внимание на суть твоих слов и будут замечать только этот образ, который сами раздувают. Я же не из героизма голодаю. Если б не голодовка – может, не удалось бы привлечь внимание к аресту, и тогда они бы продлевали его, у них есть для этого все рычаги, да мало ли какие гадости они могут там устроить… Московские спецприемники, конечно, не самые адские по условиям, мы даже называем их самой дешевой московской гостиницей, 20 рублей в сутки это стоит, и выдают еще квитанцию, чтобы, значит, мы оплачивали эти 20 рублей в сутки…

– Вы платите?

– Ни разу в жизни, из принципа. Но даже при этих сравнительно пристойных условиях неволя есть неволя, и попадаем мы туда незаконно. Я против того, чтобы демонизировать судей, ту же Боровкову, скажем, – они винтики, люди подневольные. Хочу их успокоить: пусть не пугаются, мстить мы никому не будем. Кстати, там, в заключении, я насмотрелся на нынешних молодых – политических-то сравнительно немного, это в декабре их подогнали… Видно, что политика сознательного оглупления страны приносит плоды.

– О чем вы договорились с Зюгановым? Не пора ли его менять?

– Договорились о совместных действиях. В принципе Зюганов, которым только что детей не пугали, – мягкий, вменяемый, вполне гуманный человек. И у меня нет к нему претензий – кроме одной: если мы все время говорим о необходимости менять лица во власти, это, наверное, должно касаться и партийного руководства. Зюганов руководит партией почти 20 лет, у Жириновского и Явлинского те же цифры. Уверен, что с новым лицом во главе КПРФ набрала бы существенно больший процент.

– Как вы полагаете, Путин может допустить второй тур?

– Это зависит не только от него. Он не в лучшем положении. Сейчас они, конечно, пустятся во все тяжкие, чтобы выиграть в первом туре,  но действие рождает всяческие противодействия, да вдобавок наступает весна. Это в холодное время не выведешь 500.000 человек и не выставишь палатки, а весной запросто. Победа в первом туре означает резкое возрастание давления в обществе, а в перспективе – и репрессивную практику... А это взрыв, причем сравнительно быстрый. Если же он относительно мирно побеждает во втором туре – это тоже небольшая отсрочка, поскольку народ ведь просыпается не только по политическим мотивам. В экономике идут серьезные бури, рост тарифов ЖКХ будут сдерживать только до лета, дальше еще сильней заштормит…

– Вы марксист и в классовую теорию наверняка верите – какова будет новая российская революция? Ведь это она и есть, только в сравнительно мягкой форме…

– Думаю, классовая теория жива и дееспособна, но ее обычно плохо знают. Получается, что трудящихся в Москве сегодня минимум – если понимать под трудящимися только тех, кто стоит у станка. Деиндустриализация крупных городов, в особенности Москвы и Питера,  вполне продуманная акция: обезопасить столицы, сделать их клерковскими. Я часто бываю в районе ЗИЛа – работали на нем 100.000 человек, большой город, а остались 7–8 тысяч, причем в массе своей это гости с Украины, из Молдавии и Киргизии. Они себя здесь хозяевами не чувствуют и бороться не рискуют. Но я предлагаю считать пролетарием любого, кто продает свой труд. Собственно индустриальных рабочих в провинции гораздо больше, но они пока не раскачались. Здесь я надеюсь на профсоюзы – забастовка была и остается действенным средством. Однако это дело будущих двух-трех лет. Пока у нас типичное мелкобуржуазное движение. Как и положено февралю.

– Не может ли этот февраль перейти в октябрь? Только в роли большевиков окажутся националисты…

– Может, такой риск есть. Не националисты, а вообще ультраправые – их не так мало, и организованы они лучше других. Тут уж от нас зависит – не допустить перехода к октябрьскому сценарию. Я, кстати, наблюдал их в деле – мы защищали кооператив «Речник», ну, и они туда подтянулись. Там был дом, нечто вроде штаба, где грелись пикетчики, – и там я слышал разговоры этих ребят: как раз одновременно случилось гаитянское землетрясение, сообщали о десятках тысяч погибших, и националисты серьезно между собой (не для прессы, не для публики!) говорили: мало обезьян поубивало, надо бы больше… Но поскольку не все они таковы и со многими из них мы успели войти в контакт во время совместных акций,  я думаю, мы от октября удержимся.

– Вы к американскому послу Макфолу пошли бы?

– Меня не звали, и я этому рад, если честно. Мне кажется, в наших делах мы должны разбираться сами.

– А к Путину?

– Почему не сходить к Путину? Если зовет для диалога – имеет смысл донести до него требования оппозиции. Только делать это надо не вдвоем-втроем, не кулуарно, а желательно открыто, в формате круглого стола.

Уважаемые посетители Собеседник.ру! А вы бы проголосовали за Владимира Путина на выборах президента-2012?

Примите участие в нашем ОПРОСЕ.