Николай Сванидзе: Джон Теффт и "цветная революция" – это наша паранойя

Сенат США утвердил предложенную Бараком Обамой кандидатуру Джона Теффта на пост посла в Российской Федерации. Новый глава дипломатического представительства известен своими жесткими высказываниями в отношении России, а также пребыванием на посту посла США в Грузии и на Украине в период «революции роз» и «оранжевой революции» соответственно.

О том, чем обусловлено назначение такого человека в качестве официального представителя США в нашей стране, а также об особенностях дипломатического языка России и Америки мы поговорили с тележурналистом, историком и членом Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека Николаем Сванидзе.

— Какие факторы сыграли в пользу назначения Джона Теффта послом в Россию?

— Человека предложили, и его утвердили. Я думаю, что не было никаких факторов, чтобы Джона Теффта не утверждать. Он опытный дипломат, знает регион, имеет репутацию достаточно жесткого человека, что по нынешним временам воспринимается как плюс. Вот, собственно, и всё. Не было противопоказаний к назначению нового посла США в России.

— Как можно оценить успехи предшестенника Джона Теффта, прошлого посла США в России Майкла Макфола?

— У прежнего посла США в России, к сожалению, успехов не было, но это не его вина, а его беда. Майкл Макфол, когда приехал сюда, как раз относился к числу людей, которые смотрели на Россию как на перспективного партнера Соединенных Штатов. Он скорее русофил, чем русофоб. Кроме того, Макфол не карьерный дипломат, а исследователь и эксперт по стране. Однако встретили его почему-то в штыки. Его встречи с какими-то представителями политического спектра и, в частности, с оппозицией, были восприняты как признак того, что он у нас шпионит и кого-то подговаривает и науськивает против власти. В целом посол США в России был встречен неадекватно.

Потом его пребывание здесь совпало с резким ухудшением российско-американских отношений, и поэтому ему ничего не удалось сделать. Я считаю, что это обидно, поскольку Макфол мог быть очень неплохим послом, но просто попал не вовремя.

[:image:]

— А как можно сравнить послов США в России Майкла Макфола и Джона Теффта?

— Они совершенно разные люди. Майкл Макфол эксперт, Джон Теффт карьерный дипломат. Макфол с интересом и симпатией относился к России. Хотя сейчас-то уже не думаю, что это так. Он, может быть, всё еще испытывает схожие чувства к стране, но не к российской власти. А Джон Теффт не относится к числу поклонников и любителей России. В общем, общее между ними только то, что оба поехали сюда в качестве чрезвычайных полномочных послов от Госдепартамента США и они так или иначе — добрые или злые, знающие или незнающие — выполняют волю Госдепа и линию, продиктованную американским руководством, которая становится всё более жесткой.

— Про Майкла Макфола, когда он к нам приехал, многие говорили, что он специалист по «цветным революциям». Сейчас приблизительно то же самое говорят про Джона Теффта.

— У нас это всегда говорят. Какой бы посол США в Россию ни приехал, все якобы в этом специалисты. «Цветные революции» не делаются американскими послами. Они или случаются вследствие того, что происходит в стране, или не случаются. Навязать «цветную революцию» извне — это фантазии наших придворных политологов.

— То есть связь Джона Теффта и «цветных революций» — это что-то вроде нашей паранойи?

— Я считаю, что, конечно, да. Здесь мания преследования. Это конспирологические версии. Интересно, почему никто не навяжет «цветную революцию» в Соединенных Штатах или какой-нибудь другой западной стране? Ну направьте вы туда специалистов по «цветным», или по черно-белым, или каким другим революциям. Только, по-моему, не получится. Здесь вопрос не в том, кто послом приезжает и откуда, а какая ситуация в стране.

[:image:]

— А в какой вообще степени зависят отношения стран от позиции и действий посла США в России — Джона Теффта ли, Майкла Макфола?

— Не в большой. Отношения стран даже от отношений между их лидерами не в полной мере зависят. Мы привыкли персонифицировать: вот если у друга Билла друг Владимир, то всё слава богу. Нет! Это всё ерунда. Сейчас, конечно, отношения между Бараком Обамой и Владимиром Путиным плохие в том числе и лично. Хотя, надо сказать, что так же, как и Макфол далеко не самый русофобский дипломат, нынешний лидер США далеко не самый русофобский президент Соединенных Штатов. Мы в этом сможем убедиться, когда на выборах победит, предположим, госпожа Хиллари Клинтон.

Поэтому взаимодействие стран объективно важнее, чем личные взаимоотношения лидеров, не говоря уже о личностях послов США в России . Если всё идет во благо, то посол может добавить что-то от себя. Если всё идет плохо, то он тоже может что-то присовокупить. Но изменить тренд с хорошего на плохой или обратно человек на этой должности не в состоянии.

— В последние несколько лет в США начали уменьшать средства, выделяемые на изучение России. Как Вы считаете, как это может сказаться на качестве специалистов, отправляемых на дипломатическую службу из Соединённых Штатов в нашу страну?

— Если это и скажется, то не сейчас, потому что все специалисты, которые к нам отправляются, не в последние несколько лет получали образование. Всё это опытнейшие работники, которые давно в профессии и достаточно долго занимаются Россией. То есть, во-первых, изменения станут ощутимы не в ближайшие годы. Во-вторых, перемена в финансировании скорее отразится не на качестве, а количестве тех людей, которые занимаются нашей страной. Россия переходит на уровень периферийного внимания со стороны Соединенных Штатов.

Но это, кстати, наблюдалось до последнего кризиса, связанного с Крымом и Украиной. Сейчас мы снова оказываемся на передовом фронте внимания со стороны США. Правда, это уже интерес связанный не с симпатией, а с прямой угрозой. Я бы сказал, что это не то внимание, которого следует добиваться. Так же, как в истории о том, что страх бывает разный. Бывает, что тебя боятся и уважают, а случается, что тебя боятся как пьяного на улице. Такой страх к уважению никого отношения не имеет. Если первый вариант еще имеет право на существование, то второй вряд ли.

[:image:]

— Получается, что возможен новый стимул для усиленного изучения России?

— Да, конечно. Думаю, что средства, выделяемые на исследования России, теперь вряд ли будут снижаться. Если все долгие последние годы Америка переключалась на Китай как своего главного мирового оппонента, а Россия уходила на задний план, то теперь, в связи с резким конфликтом, внимание вновь переключится на нашу страну. Но я повторяю, что это, к сожалению, не связано ни с нашими экономическими, ни с политическими успехами, а исключительно с ситуацией конфликта. Поэтому радоваться и хлопать в ладоши по поводу того, что мы снова стали интересными для Соединенных Штатов, вряд ли приходится.

— А как в этом плане дела обстоят у нас? Какая динамика наблюдается в изучении США в России?

— Никакого особого изучения у нас сейчас нет. Как было, так и есть. У нас вообще эти области не очень сейчас привлекают внимание государства. То, что связно с разведкой и военной стороной дела, конечно, изучается. Но меня эта область не особо касается, я этим не занимаюсь. А всего того, что связано со стороной гуманитарной, с изучением страны и психологией людей, что очень важно, у нас, к сожалению, нет.

— И как ощущается влияние от недостатка в подобном изучении?

— Влияние ощущается на качестве наших отношений с Соединенными Штатами. Мы очень часто не понимаем, чего хотят США и какая реакция последует за теми или иными нашими действиями. Мы вообще не понимаем не только американский, но и западный менталитет в целом.