Три тайны учителя химии

Впрочем, гораздо большей удачей он считает трехкратную победу своего «Контакта» на конкурсе школьных газет России. А коллеги полагают, что главное его достижение – почти поголовная любовь старшеклассников к химии, которую они вслед за Головнером считают важнейшим предметом. Головнера невозможно не уважать – я младше его на восемь лет и то трепетал в его присутствии. Как можно не назвать его по имени-отчеству – вообще непонятно. Хотя не великан. Говорит тихо. Не острит.  Аура, не иначе.

В школу – из оборонки

Я окончил Московский институт имени Менделеева с красным дипломом в 1982 году. Устроился в НИИ, связанный с оборонкой, – не без труда, будучи евреем по маме и грузином по папе. Отрасль тогда казалась чрезвычайно перспективной, но лет через пять у меня пропало ощущение смысла. Я вдруг понял, что людям от этой моей работы не было никакого толку.

Это ощущение бессмысленности доходило до зеленой тоски и физического недомогания, я даже хотел устроиться в компанию, которая предлагала изготовление мебели на заказ. И тогда я неожиданно для себя решил пойти в школу – педагогика показалась мне самым нужным делом. Брать меня туда никто не рвался, а директор сильно рисковал. Педагогическое образование – двухгодичные курсы при институте усовершенствования учителей – я закончил только в прошлом году, уже будучи учителем с 22-летним стажем. Тогда-то мне казалось, что я иду в школу на семь лет. Почему-то я наметил себе именно такой рубеж. Мне казалось, что за это время я расскажу детям все, что знаю: не только о химии, но и о жизни. Но школа затягивает, и какую бы работу мне ни предложили сегодня – я не променяю учительство ни на что.

Главная задача школы – обеспечивать преемственность. Научную, культурную, человеческую. Воспитать человека, который после конца света смог бы воссоздать цивилизацию с нуля. Думаю, химия пригодится вам больше, чем история.

Издержки и радости

Один из лучших моих учеников – он сейчас студент мединститута – был совершенно асоциальный тип, не умеющий себя вести, плохо ладящий с учителями, эпатирующий одноклассников неаппетитными выходками… Но голова у него была устроена прекрасно, логично. Думаю, такая сосредоточенность на грани аутизма – хорошая предпосылка для знания химии.

Школа – это не для всех. Это элитный клуб, там нечего делать кому попало. Здесь множество бонусов – скажем, отсутствие возраста, его размывание. Иногда я сам не верю, что живу уже пятьдесят лет: сколько всего при мне было, но ни зеркало, ни самоощущение этого не подтверждают. Издержки тоже есть. Семейные проблемы почти неизбежны, как, впрочем, у любого фанатика своего дела, иной вопрос, что в школе не выдержит не фанатик. Школой надо жить. Может, именно из-за этого я был женат четыре раза и сейчас свободен. Кстати, в последний раз я женился именно на ученице, очень красивой и умной. Никому не советую, хоть этот брак и продержался 10 лет. Ученица привыкает смотреть на вас, как на бога. А вы не бог. Это разочарование куда сильней, чем в обычном браке.

Зато вы получаете в школе психологическую закалку, которой не дает даже армия. Знаете анекдот про презентацию ада? «В аду экскурсия журналистов. Подходят с микрофоном к грешнику, варящемуся в котле. «Вы кто?» – «Я чиновник, брал взятки». Подходят к другому, на сковороде: «А вы за что?» – «Я бизнесмен, давал взятки». Видят – третий плавает в огненном озере. «А вы кто?» – «Я педагог». – «За что же вас в ад?!» – «А что, это не рай?»

Три тайны

Первый секрет преподавания химии заключается в том, чтобы объяснять понятно. Это гораздо трудней, чем кажется, но лет через пять понимаешь, как это делать.

Второй секрет сводится к тому, чтобы объяснять медленно. Это еще трудней, потому что тебе-то все ясно, а детям еще нет и уровень у всех разный. Вот почему я категорический противник посторонних разговоров на уроке. Во внеклассное время – ради бога. Мне мои старшеклассницы однажды даже сказали: «Владимир Нодарович, что вы никогда с нами не поговорите по-человечески? У нас же переходный возраст, есть вопросы…»

Но такой разговор я могу себе позволить только на редколлегии или во время наших выездов в малые города. Это такая внеклассная программа, которую дети обожают. Они выезжают за свой счет в любой стихийно выбранный город и должны за два дня все о нем узнать. О промыслах, исторических особенностях и местных легендах. Скажем, недавно мы ездили в Урюпинск и узнали, что там существует форменный культ козы. Вплоть до конкурса красоты на лучшую козью морду. За год мы посещаем 5–6 городов, ездит в основном редколлегия – у нас газету делают 50 человек, она толстая и по школьным меркам тиражная, 289 экземпляров. Темы самые разнообразные – от истории нашей школы до секретов долгого совместного пребывания за одной партой, это нешуточная проблема, между прочим. 

А третья тайна доказывает, что не стоит пытаться объять необъятное. В первые свои учительские годы я упорно стремился достучаться до всех и вдолбить химию даже тем, кто из всех формул помнит лишь H2O. Устраивал дополнительные занятия. Подтягивал отстающих. Бился головой об стену. Пока одна старая учительница не открыла мне главный методический секрет: научить всех – нельзя. Кто это понял, тот уже, пожалуй, учитель.

Ода химии

«Математику уже затем учить надо, что она ум в порядок приводит». Литература учит человечности, география – ориентации в пространстве, история учит тому, что ничему не учит, и это усвоить труднее всего. Но главному – системному подходу к вещам и закономерностям их внутреннего устройства – учит химия. Если вы в ней преуспеваете – особенно в органической, самой стройной и логичной, можете быть уверены, что обладаете упорядоченным, оптимизированным мышлением. Если нет – еще не поздно выучиться.

Химия позволяет понять не только устройство вещества. Общество, социальные группы, власть – все развивается по химическим законам. Ни одна масштабная социальная перемена не происходит без катализатора. Некоторые реакции идут только на свету – вот вам и обоснование гласности. Некоторые происходят с бурным выделением тепла – отсюда оттепели. Самый точный прогноз развития России дал, как ни странно, Менделеев, предсказавший и революцию, и сырьевую экономику, и стратегический союз с могущественным Китаем. Даже межличностные отношения развиваются по химическим законам.

Я предпочитаю показывать реакции не в компьютере – сейчас большинство учителей прибегают к специальной демонстрационной программе, а живьем, с реактивами. Обязанности лаборанта выполняю сам. Его ставка – 3 тысячи. А вообще я получаю сейчас уже больше шестидесяти – действует 40-процентная лужковская надбавка «учителю года». Хотя, надо вам сказать, в середине девяностых мне случалось жить и на семь тысяч в год – семья роптала, но о смене профессии даже не заикалась.