Дмитрий Быков: Павел Грачев убедился, что у слова «преданный» два смысла...

Если попытаться подвести итоги грачевского пути – точней всего, кажется, будет высказывание другого экс-министра обороны, который Грачева как раз сменил. Министром он стал только потому, что вовремя поддержал Ельцина, – но кто тогда в России становился министром по другим причинам?

Умер Павел Грачев – человек, очень многое знавший и не все рассказавший. Иногда – и, думаю, часто – он входил в противоречие с совестью, но решений не менял.

Выбрав Ельцина в 1991 году и не став атаковать Белый дом в августе 1991-го, он убедил армию атаковать его же в 1993 году. Исполнил ельцинскую директиву о начале чеченской войны – и в 1996 году был Ельциным сдан (основная версия – по договоренности с Лебедем, который с Грачевым конфликтовал и которого срочно надо было перекупить, ибо на выборах 1996 года Ельцин остро нуждался в его избирателях). Мы вообще мало что знаем о той эпохе – вспоминаем ее сейчас, лишь когда умирает кто-нибудь из монстров 90-х.

Грачев прожил последние десять лет в тени, а сколько было травли в «Московском комсомольце», где его называли то Пашей-Мерседесом, то соучастником убийства Холодова! Ни одно из громких дел не доведено до конца, убийство Холодова не раскрыто, Грачев ничего уже не расскажет, и какую новую Россию можно построить на этом фундаменте, временно залитом путинским бетоном, непонятно.

Если же попытаться без деталей подвести итоги грачевского пути – точней всего, кажется, будет высказывание другого экс-министра обороны, который Грачева как раз сменил: Игорь Родионов о нем сказал, что это хороший командир дивизии, так и не поднявшийся выше этого уровня. Министром он стал только потому, что вовремя поддержал Ельцина, – но кто тогда в России становился министром по другим причинам? Вертикальная мобильность – прекрасная вещь, и сегодня мы остро ощущаем ее нехватку, чтобы не сказать отсутствие, но ведь мобильность эта предполагает в первую очередь личную преданность главному социальному лифту. Именно эта преданность была главным ресурсом Грачева, но у слова «преданный» в России два смысла. В чем он убедился лично.

В России на всем протяжении ее самодержавной истории, которая так и не прервалась поныне, хотя «само» все мельче, а «державие» все слабей, было два типа государственных деятелей. Первые – пассионарии, сумевшие во время перемен понравиться новому начальству и в меру своего таланта продвинуться; иногда от них бывает польза, но кончают они всегда плохо – в лучшем случае опалой, в худшем их попросту уничтожают. Вторые – подхалимы или близкие родственники «стабилизатора», и это, как правило, совершенные ничтожества. Ни те, ни другие не думают о благе отечества, не имеют даже минимальной подготовки для масштабных реформ и почти никогда не могут удержаться от соблазна личного обогащения. Других государственных карьер в России нет – другие люди попросту не имеют шансов пробиться на верхушку этой пирамиды. Поэтому у нас такие реформы, такая государственность и такое настроение.

Но во время торжества угодливых ничтожеств иногда бывает все-таки жалко пассионария, каких бы дел он ни наворотил. Жалко надежд, связанных с ним. Жалко потому, что, в отличие от нынешних – чья единственная доблесть состоит в рождении и обучении в правильных местах, – этот сам себя сделавший сын доярки все-таки служил в настоящей армии. В десанте. И 647 раз прыгал с парашютом.