«Увлеклись местью». Известному трансплантологу Каабаку снова мешают спасать жизни

Врачу не дают использовать препараты и проводить трансплантации тем методом, которым были спасены ранее около 400 детей

Фото: Михаил Каабак // стоп-кадр: YouTube

Два года назад все СМИ били тревогу, звезды призывали вернуть Михаила Каабака и его команду к работе. Трансплантолога, единственного в стране, кто пересаживает почки детям с низким весом, уволили из НЦЗД. После громкого скандала, трансплантолога вернули, но работать ему не дают, по словам Михаила Михайловича, руководство медицинского центра занимается саботажем.

Пациентская организация «Темида», в которой состоят 300 человек, снова создали петицию в поддержку трансплантолога Михаила Каабака, ее подписали уже более ста тысяч человек. В известной клинике НЦЗД трансплантологу не дают спасать жизни детей, запрещая использовать препараты и проводить трансплантации тем методом, которым были спасены ранее около 400 детей. 

– Моему сыну в год и десять месяцев сделали пересадку, – говорит Марина Десятская, мама одного из пациентов Каабака. – После этого, в 2019-м году, наших докторов уволили, и мне пришлось создавать петицию и пытаться вместе с другими родителями возвращать врачей.

Было очень сложно, Миндзрав и другие члены профессионального сообщества обесценивали все наши переживания, говорили, что в НЦЗД все хорошо и отправляли нас в другие центры. Что только мы не делали, использовали все инструменты, чтобы доказать обратное. На центр не обратили внимание даже тогда, когда умерла Настя Орлова, которой не исполнилось и года, ей не сделали трансплантацию из-за того, что уволили врачей.

На пресс-конференции журналист задал вопрос главе больницы, уволил бы он Каабака, если бы его ребенку нужна была трансплантация. Он ответил: «Как родитель – нет, как администратор – да». 

– Как вы думаете, в чем проблема на самом деле?

– Я вижу ситуацию несколько иначе. НЦЗД так увлеклись местью Михаил Михайловичу, что уже отыгрываются на наших детях. Возможно, им невыгодно спасать наших детей. У нас 300 детей после операции, мы нуждаемся в качественном лечении. Нам закрыли стационар, госпитализация в отделение Каабака невозможна. Нам сказали, что деньги и квоты закончились, во вторник сыну должны были делать капельницу, но до этого никому нет дела. Препарат нужный мне покупать не будут, если я куплю, использовать препарат тоже нельзя, или куда хочешь, – вот так это называется. В других больницах нет трансплантологов, нас лечить там не могут. Если не делать капельницы, мы потеряем орган. Моему сыну Диме три года. 

Мы поговорили с Михаилом Каабаком, который подробно объяснил, что происходит между ним и администрацией больницы. По его словам, ему и его команде постоянно чинят препятствия.

 А зачем это больнице, разве спасать жизни – не самое важное для них?

– Хороший вопрос, – непонятно! Никто внятно объяснить не может, зачем гробить программу трансплантации, уникальную в своем роде, основанную на отечественных разработках. Наверное, кому–то это нужно, мы понять не в состоянии. Мы пробовали обратитья в высшие инстанции, но Миндзрав транслирует невнятную позицию, заключающуюся в том, что наша технология неэффективна, якобы нет никаких исследований, доказывающих обратное. Я сейчас как раз готовлю адаптированный вариант переводов этих исследований, их множество. 

– Сколько людей лечились вашим методом?

– Несколько сотен детей и взрослых. В прошлом году я делал об этом доклад в Ванкувере, на тот момент по нашей технологии было прооперировано около 400 детей, выжило 95%.

– А почему раньше вы могли оперировать, а сейчас нет?

– Непонятно! 

– Хорошо, а есть тот метод, который нравится Миндзраву?

– Да, есть схема, которая утверждена клиническими рекомендациями. Результаты от такого метода значительно хуже. Пятилетнее выживание на традиционной терапии порядка 70%, на нашей более 90%, плюс, мы рассчитываем, что ребенок проживет гораздо больше пяти лет.

Что самое главное, наша схема подразумевает неиспользование стероидов после трансплантации, стероиды – неприятный препарат, его хроническое применение сопровождается массой побочных эффектов.

– После того, как вас вернули в больницу спустя череду скандалов в прессе, как проходила ваша работа?

– С первых же дней нашего возвращения в должность мы столкнулись с саботажем. Первый, самый яркий саботаж, это момент с одним из препаратов, который доступен бесплатно в рамках международной программы. Исследования показали высокую эффективность этого препарата. Компания не хотела его позиционировать и продавать, как препарат для трансплантации, поэтому они бесплатно нам его поставляли.

Мы пользовались этой программой, инициировали бесплатную поставку для пяти наших пациентов в феврале прошлого года, получили мгновенное одобрение Миндзрава на поставку и не смогли принять его в НЦЗД. Больница отказалась его принимать, ссылаясь на отсутствие договора между поставщиком и НЦЗД, и договора до сих пор нет. Нам приходилось покупать препарат за счет благотворительных организаций.

Второй этап саботажа: мы согласились с такой волей администрацией, не хотят бесплатно, мы стали закупать, подготовили документы для закупки на 18 пациентов и ушли в отпуск летом. Вернулись из отпуска, обнаружили, что ни на одного из пациентов препарат не был закуплен. На наши вопросы нам ответили, что мы неправильно составили заявление в коммерческий отдел.

Мы плюнули на все это и стали покупать препараты самостоятельно с благотворительными фондами. Мы использовали препараты, оставаясь в правовом поле, однако в апреле этого года директор НЦЗД выпустил распоряжение, согласно которому мы не можем пользоваться препаратами, которых нет в аптеке НЦЗД. Это решение парализовало полностью нашу работу.

Мало того, что мы не можем делать трансплантации, мы не можем делать ничего, пациентам не может быть оказано ни дооперационное лечение, ни послеоперационная поддержка.

Наша деятельность полностью парализована, поэтому родители пациентов снова составили петицию. Мы сейчас находимся в необычной ситуации, нам предложена почка от посмертного донора для ребенка, на которого нет препарата в аптеке НЦЗД, но есть препараты на другого ребенка, которые были закуплены правильным образом. Но почка предложена другому ребенку. Пока мы ждем подписания всех бумаг, для того, чтобы препараты другого ребенка отдать тому, кому нужно пересадить почку, мы не можем зайти в операционную.

– А что, администрация больницы не может сама заниматься документами для приобретения препаратов? Почему ждут вас?

– Мы вообще не должны этим заниматься, такие вопросы решает коммерческий отдел. Если им и нужна наша помощь, всегда можно позвонить, в отпуске никто без связи не остается.

По мне, так это осознанное препятствование деятельности. Нет препаратов – нет трансплантации. 

– А разве не проще вас уволить?

– Уволить они нас не могут после событий в 2019 году, но этот способ более фашистский, ведь могут погибнуть дети. Сейчас в подвешенном состоянии около 30-ти человек. Они должны оперироваться либо по клиническим рекомендациям, либо ждать, когда мы сможем оперировать по нашим технологиям. 

– Я уверена, что таких специалистов, как вы, ждут во многих больницах, в том числе и за рубежом..

– Мы сейчас работаем над этим вопросом. Задача эта непростая: либо нужно что-то модифицировать в Миндзраве, либо искать клинику, которая не подчиняется Миндзраву. С клиниками за границей есть эмоциональный момент: мы не хотим бросать наших российских детей, для них это тяжелое условие, ведь там не действует наш ОМС, а люди не могут себе оплачивать лечение. Помочь в данной ситуации может только внятный диалог с Миндзравом, но пока у нас нет партнера по диалогу. 

Рубрика: Здоровье

Поделиться статьей
Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика