Доктор медицинских наук Игорь Азнаурян: Близорукость – это цивилизационная болезнь

Все больше детей в очках, но пятая часть малышей уже рождаются с проблемами по зрению. Во всем ли виноваты гаджеты?

Фото: Global Look Press

Почему так много детей сегодня в очках? А пятая часть малышей и вовсе уже рождаются с проблемами по зрению. Во всем ли виноваты гаджеты?

Эти вопросы «Собеседник» обсудил с основателем системы детских глазных клиник «Ясный взор», директором Центра повышения квалификации офтальмологов, доктором медицинских наук Игорем Азнауряном.

Только цифры

По данным Минздрава, в 2017 году у каждого седьмого жителя России – 20,7 млн человек – имелись болезни глаз.
В 2002 году таких людей было в 1,5 раза меньше (13,7 млн чел.).

Игорь Азнаурян // фото: Андрей Струнин

Нынешних детей называют «поколением в очках». Почему у них такое плохое зрение?

– Возьмем одну из наиболее распространенных сегодня проблем – близорукость. Это  цивилизационная болезнь. Она связана главным образом с компьютерами, гаджетами – то есть с интенсивной зрительной нагрузкой.

Но эта проблема имеет также и наследственные причины – даже обнаружены гены, которые с этим связаны. Возникает близорукость, когда, с одной стороны, есть наследственная предрасположенность, а с другой – внешние условия, ей способствующие. По мере того как гаджеты влились в нашу жизнь, число близоруких выросло в 1,5–2 раза.

Почему именно близорукость?

– Потому что человеческий глаз не придуман для того, чтобы смотреть близко. Люди ведь начали (более-менее массово) читать лишь в последние двести лет. А раньше человеческому глазу было не нужно смотреть близко и распознавать мелкие детали (буквы). Поэтому таких глаз, которые способны преодолеть чрезмерную нагрузку, немного. Это и есть наследственная детерминация.

Выходит, глаза у нас – нечто типа рудимента?

– Вряд ли это можно назвать рудиментом, но факт, что человеческому глазу не нужно было проходить интенсивную эволюцию.

ВОЗ предупреждает

В 2014-м Всемирная организация здравоохранения забила тревогу: зрение у людей всего мира падает, и, если не принять меры, нарушения зрения в ближайшие 10 лет будут у 70% россиян. Для исправления ситуации осталось 5 лет.

Возьмем пример с Японии?

А каких заболеваний глаз у детей больше?

– Тут важно знать, о какой возрастной группе мы говорим. От 0 до 1 года в основном встречаются наследственные болезни: патология слезных путей, астигматизм. У детей до 6 лет на первый план выходит патология глазодвигательного аппарата. Каждый 485-й ребенок имеет врожденное косоглазие.

В этом возрасте еще масса приобретенных заболеваний зрения. У тех, кто старше 7 лет (до 14), помимо других болезней зрения, появляется близорукость, 30% детей страдают ею.

И всем можно помочь, не отстраняя их от достижений цивилизации?

– Подавляющему большинству. Особенно пока они дети. А вот сохранить восстановленное в детстве зрение в будущем поможет профилактика. Это вопрос навыков и культуры – моем же руки перед едой, чтобы не подцепить инфекцию…

Сегодня проблема «поколения в очках» стоит во всем мире. Первой с ней столкнулась Япония, поскольку у них компьютерные классы существуют с 1980-х годов. Они разработали целый набор правил, как нужно детям пользоваться гаджетами. И сегодня вы почти не увидите в Японии ребенка, который, скажем, сидит с родителями в кафе, уткнувшись в телефон.

А потом он вырастет и все равно будет жить в компьютере. Болезнь повторится?

– Нет. Есть разница между взрослыми и детьми.

У детей все иначе

Разве у взрослых глаза устроены иначе?

– С точки зрения строения глаза всё так же. Но в детской офтальмологии невозможно вылечить заболевание, если доктор будет рассматривать глаз как отдельно взятый периферийный орган. Он должен рассматривать всю зрительную систему.

Мы же видим не глазами, а затылочными долями коры головного мозга: именно там у нас находится «телевизор». Глаза – это «видеокамеры». От них информацию нужно довести до того места, где находится «телевизор». И если на пути будет какое-то препятствие, то зрение у ребенка развиваться не будет.

У взрослого вся эта система уже сформировавшаяся. Поэтому болезни взрослых – это болезни «видеокамер». И офтальмологу, который работает с взрослым пациентом, не нужно знать тех нюансов, с которыми может столкнуться детский офтальмолог: как формируется зрительная система, в какие сроки и так далее. Это достаточно большой дополнительный объем знаний, которые необходимо получить детскому доктору.

В тех странах, где имеется более структурированное здравоохранение – США, Западная Европа, Сингапур, Южная Корея, Китай, Япония, – офтальмолог, который хочет работать с детьми, должен пройти дополнительно двух- или трехлетнюю резидентуру.

Откуда берутся детские специалисты

А в России?

– У нас не так. После завершения вуза по специальности «лечебное дело» доктора поступают в клиническую ординатуру по офтальмологии, которая длится 2 года. После этого они могут работать.

Тогда откуда вы берете врачей, которые специализируются на детских болезнях глаз?

– Чтобы как-то восполнить этот пробел, мы сделали две вещи. Во-первых, построили систему детских глазных клиник – чтобы врачи имели возможность работать именно с теми болезнями, которые специфичны для детей.

Во-вторых, образовали ассоциацию офтальмологов-страбизмологов (те, кто занимается патологией движения глаз). Это отдельная тема, очень сложная, потому что сопряжена с нейрофизиологией и с движением мышц. То есть надо понимать, каким образом у нас формируется 3D-формат, когда мы смотрим на предметы.

А таких больных – с патологией движения глаз – очень много. И как правило, эти болезни характерны как раз для детского возраста. По этой теме мы сейчас готовим международную конференцию, первую в России за последние 40 лет. Приедут мировые величины из США, Сингапура, Южной Америки, Европы… Будет очень полезно для наших офтальмологов.

Взрослый уже безнадежен?

Вы специализируетесь, насколько я знаю, на косоглазии…

– Не только. По косоглазию (патология движения глаз) я защищал кандидатскую диссертацию. А докторскую уже писал по более широкой теме – снижение функционального зрения, связанное с неработой одного из глаз. Обычно это называют «ленивым глазом». На мой взгляд, точнее будет сказать «немощный глаз». Ведь ленивый – тот, кто может, но не хочет, а в наших случаях – глаз хочет, но не может. Сейчас очень много работаю с нистагмом (колебание зрачков), у детей это заболевание приводит к снижению активности, замедлению развития.

И все эти и другие проблемы, если не вылечить у ребенка, у взрослого уже не исправить?

– Конечно, важно начинать лечение как можно раньше, когда все системы у нас развиваются – слух, зрение, обоняние, осязание, двигательная, сердечно-сосудистая системы. У человека все это формируется от 0 до 4 лет. Архитектура на этом заканчивается. Потом это все лишь увеличивается в размерах. Еще один скачок – половой системы – происходит от 10 до 14 лет.

Проще вылечить, когда система формируется. «Завести» ее снова и «включить» у взрослого очень сложно. Но технологии, которые позволяют это сделать, есть. Мне удавалось довести остроту зрения у 25-летнего до 50–60%. Он пришел ко мне с этой детской патологией, острота зрения у него была 10–15%. Это значительное улучшение. Но приди он к врачу ребенком, ему можно было бы за 2–3 недели довести остроту зрения до 100%.

 

Стоит насторожиться, если ребенок:

  • старается сесть поближе к телевизору или, читая, приближает книгу к глазам;
  • поворачивается одним глазом к экрану или книге, щурится;
  • часто трет глаза, особенно после просмотра телевизора;
  • во время чтения часто теряет место, где остановился, и не может быстро к нему вернуться;
  • очень чувствителен к свету, его глаза часто слезятся;
  • резко снизил общую успеваемость в школе (может просто стесняться сказать, что плохо видит то, что написано на доске).

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник» №24-2019 под заголовком «Откуда берутся очкарики».

Рубрика: Здоровье

Поделиться статьей
Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика