Актриса с уродливым шрамом в пол-лица вышла замуж за лорда

Популярная в сороковых годах артистка Валентина Караваева помешалась рассудком после того, как попала в автокатастрофу и в буквальном смысле потеряла лицо, получив серьезную травму. Ее не смог утешить даже брак с английским аристократом. Вернувшись в СССР из Англии, она жила в нищете и мечтала только о том, чтобы сыграть в чеховской «Чайке». Поскольку в театр изуродованную Караваеву не брали, актриса играла спектакли у себя дома… При рождении девочка была названа Аллочкой, но в пять лет она стала Валентиной. «Это имя больше подходит актрисе!» – объяснила она. С трудом закончив семь классов, Валя собрала чемодан и сбежала из дома, оставив родителям записку: «Еду в Москву, чтобы стать актрисой». Карьеру Караваева сделала так быстро, как будто действительно ей был уготован этот путь. Уже в 1942-м на экраны вышел фильм «Машенька» с ней в главной роли, и она мгновенно стала всесоюзной звездой. Ей, 20-летней девчонке, дали Сталинскую премию. Вождь лично пожал руку девушке и сказал: «Вы моя любимая актриса». Это послужило сигналом для режиссеров: фаворитку Сталина надо снимать! Предложения посыпались как из рога изобилия… В конце концов она дала согласие сниматься у Юлия Райзмана в фильме «Небо Москвы». Версий, почему так получилось, что однажды утром, спеша на съемки, актриса попала в автокатастрофу, много. Говорят, это был заказ одного чиновника, которому посмела отказать в любви Караваева. Если это так, то катастрофа, видимо, была рассчитана на гибель пассажиров, ведь на автомобиль наехал трамвай. Водитель погиб, а вот она выжила. Долго лежала в реанимации, врачи латали ее израненное лицо. А потом под разными предлогами отказывались давать ей зеркало: «Лежите, лежите!» Она проводила руками по грубым швам, понимала, что что-то не так. То, что увидела актриса, превзошло самые страшные ее ожидания. Лицо было изуродовано, первая мысль: «Прощай, карьера актрисы!» Но не так-то легко расстаться с мечтами в 22 года! Все время, пока девушка лежала в больницах, она читала чеховскую «Чайку» и учила роль Нины Заречной. Когда стало ясно, что пластика не сотрет следов катастрофы, ей одновременно сообщили еще одну новость – у нее не будет детей. – Ну и что?! – в сердцах бросила Валя. – Они мне не нужны! Теперь мне нечего делать в жизни! Но она ошибалась. Очень скоро судьба снова ей улыбнулась. На одном из приемов она познакомилась с атташе посольства Великобритании, представителем древнего рода Джорджем Чапменом. Казалось, в те годы такой роман был обречен. Но Сталин не забыл ее трогательную роль в «Машеньке». Он дал ей разрешение на выезд из страны. Валентина воспрянула духом. Денег у нее теперь было много, и, живя в Великобритании, она блистала на светских приемах, однажды танцевала с самим Черчиллем! Караваева организовала собственный драмтеатр при русской общине. Там она могла ставить все, что угодно. И дернул же ее черт снова наведаться к пластическому хирургу: ей рассказали, что в Швейцарии они творят чудеса. Согласившись на операцию, она так надеялась на лучшее, но, когда результат оказался нулевым, у нее внутри что-то надломилось. Она решила развестись. Муж называл ее сумасшедшей, предлагал состояние, лишь бы она осталась в Англии. – Куда ты едешь? К большевикам? Они тебя расстреляют за измену родине! – кричал он. – Ну и пусть! – отвечала Караваева. – Не могу я здесь… И правда, Караваевой приходилось буквально жить на лавочке у советского посольства, чтобы получить разрешение на въезд. Но через полгода его все-таки выдали. И она возвратилась даже не в Москву, а в родной город Вышний Волочек. Почему туда? Может, чтобы почувствовать себя звездой. Провинциальным родным и знакомым она казалась божеством – двадцать шуб, драгоценности, нейлоновые чулки, духи – это приданое миссис Чапмен. Но воспоминания о славе не давали ей покоя. В конце пятидесятых она снова поехала в Москву и как полоумная штурмовала режиссеров: – Возьмите меня в кино! – Но вы же… Но у вас же… – мялись они. А она просто не помнила про свое лицо, она уже начинала слабеть умом. И вдруг в семидесятых Валентина пропала из вида, ее перестали встречать и в Театре киноактера, куда она была приписана, и на «Мосфильме»… Знакомые поговаривали, что она «сдвинулась». И эти слухи недалеки от правды. Оказалось, что актриса каждый день снимает кино у себя дома. Караваева сама соорудила сцену из досок, повесила занавес, на кухне организовала гримерную… Купленная любительская камера каждый день снимала одно и то же – как стареющая женщина произносит: «Я – чайка! Я – чайка!» Соседки по квартире слышали это каждый день… Иногда к актрисе приходила женщина-спекулянтка, которая покупала у нее очередную шубу или платье. Сама Валентина наведывалась только в булочную и брала много хлеба. Оказалось, из хлебного мякиша она лепила фигуру чайки… В конце концов актриса все распродала и стала жить только на пенсию. Она никогда не общалась с соседями, и они не знали, что она «та самая» актриса… Прошло уже пять дней после ее смерти в 1998 году, когда соседка, слышавшая каждый день бубнёж за стеной, поняла: что-то случилось. Голоса и стрекотания камеры больше не было слышно… К тому же в доме произошла авария, квартиры залило водой, все эвакуировались, а Караваева даже не вышла из помещения… Когда ее нашли, плавающую в воде, она была в полном гриме и костюме. Еще две недели ушло на то, чтобы собрать средства на похороны актрисы. Никаких наследников у нее не было, на ее родине удивились, что Валя умерла в нищете: «Она ведь писала нам, что унаследовала миллионы мужа». В итоге квартиру отдали чужим людям, но они из суеверия побоялись в нее заселяться. Жилье несколько лет стояло пустым, пока эта история не забылась.